Сказка-ложь - Андрей Ильин
— Соглашайся, Царь-Батюшка. Иноземцы они в том деле зело учены и во сто крат боле нашего понимают.
Согласился Царь. Верно иноземцы толкуют — страна большая, до дна сколь не черпай, не вычерпать!
Стали войско сбирать, мужиков от жен да детишек отрывая.
— Ты чего, дубина стоеросовая, кочевряжишься, тут делов-то — плюнуть да растереть, к Покрову дома будешь, да не пустой, а в сапогах казенных, которым сносу нет и с караваем хлеба.
Собрали ватагу немалую. Призвали иноземцев, что сулили пищалей да пушек наделать.
— Где они?
— Так вот…
И верно, стоят пушки рядком и пищали в поленницу сложены. Сияют на солнце аки зеркальца. Хороши.
Подошел Царь, посмотрел, пощупал. Подивился.
— А фитили где и кремни у пищалей? Как без них порох запалить?
— Фитили да кремни есть товар запретный, — вздыхают иноземцы, — Нельзя его давать или быть нам кнутами битыми и под замок посаженными. Бери, Государь, что есть.
Осерчал Царь, стал бояр за бороды таскать.
— Как хотите, а пушки и пищали палить должны! Или я хозяйство ваше разору предам, а самих в острогах сгною!
Кинулись Бояре к мужикам мастеровым — не дайте сгинуть, а мы вам за то бабам отрез на платье дадим, а детишкам пряников отсыплем. А нет — запорем до смерти.
Засучил люд мастеровой рукава, худо-бедно, чего-то там придумал и на ладошки поплевав, к пушкам и пищалям присобачил. Не ладно, да крепко. Народ у нас смышленый, коли его батогами бить.
А коли пушки в Царстве-Государстве появились, надобно их в деле спытать.
Собрал Царь бояр своих и говорит: «Желаю я соседа нашего потрепать, а то чей-то он зазнался, уважение потерял, разбойников по лесам прячет, кулачками грозит. Непорядок это».
Бояре, конечно, шапки бобровые в воздух — мол, не посрамим Батюшка-Государь, потому как прикинули, как то царство-государство дербанить начнут, местных кровососов с мест согнав. У своего народишка кровушку уже повысосали, а тут новый прикорм, который можно без зазрения совести.
— Хочу послушать вас, одолеем ли дело такое?
Говорит тут один Боярин:
— То дело доброе. Но только вот батюшка ваш, и его батюшка и до него, как хотели соседу баталию учинить, всякий раз ее проигрывали, хоть тот иной раз совсем дохлый был.
— Так ведь не все проигрывали и бивали мы ворога.
— Так-то оно так, только там, где верх брали, там народ скопом воевал, вилы да оглобли в руки взяв, а где без него, там мы сильно по сопатке получили.
Зашикали со всех сторон Бояре.
— Молчи презренный, не перечь Государю! Мы теперь в такой силе, что любого супостата сокрушим, будь он хоть трехглав. Пищали у нас новые, а мужиков — что травы на лугу. Даже не сумлевайся Государь, коли скопом навалимся, в три дня с тем делом управимся.
Бояре умные, дурного не посоветуют. А мужиков, верно, как грязи по дорогам — не счесть!
Настала пора в поход сбираться. Только надобно ратников одевать-обувать и прокорм им дать. Голодный ратник не вояка, коли его ветром колышет. Дунет враг — разлетится войско. Стало быть, надо грошики по сусекам скрести…
О Царской ватаге, да казне
Сзывает Царь-Батюшка Бояр. Денег требует.
— Так нет их, — вздыхают Бояре, — Ни полушки.
— А где они? — дивится Царь.
— Здесь, — протягивают Бояре бумаги с печатками.
— Ну так меняйте их на монету хоть медну.
— Никак не получится. Не отдают иноземцы. Говорят, не было такого уговору.
Вскинулся Царь, черней тучи грозовой.
— Кто, так вас растак, сей приказ дал, кто казну как метелкой вымел?
— Вы, Царь-Батюшка.
— А исполнил кто?
Вытолкнули бояре Казначея царского.
— Ты, сукин кот? Почему деньги отдал, да взад не возвернул?
— Так, политик. Не отдают они. Говорят, у вас бумаги имеются, которые им замена.
— Не дают?.. А ты ямы угольные да рудные и кузни с пасеками, что им отписали, забери. И корабли, что мехами набиты, верни. Чай тогда сторгуешься.
— Никак не получится. Они культурный народ, обхождения требуют, теперь обидятся и после уж не придут. Опять же у них на все дохтументы имеются с печатками. Ежели мы теперь все обратно возвернем, позор выйдет. Нынче нас, Царь-Батюшка, уважают, вон и Биржа у нас есть. Отберем все — не будет нам иноземного товара. Привыкши мы поштанники и камзолы иноземные носить, со стеклышек есть да пить и на телегах с кованными колесами кататься. Бабы наши в бархаты заместо суровья обрядились, на железные горшки ночью ходят. Не охота обратно в зипуны да валенки и из кадушки ковшом деревянным черпать.
Кивают Бояре, ручки у всех в перстеньках с камушками, на ногах сапожки с пряжками, а кто-то в моноклю стеклянную зрит.
— Чем войско и народишко кормить станем? — вопрошает Царь, — Чего в закромах имеется?
А в закромах стены да мыши голодные туда-сюда шныряют.
— Где — пашеничка и овес, чтобы лошадкам задать, которые пушки тягают?
— Так мы иноземцам продали. И репу с брюквой. Вот и бумаги они нам выдали с вензелями, которые в рост. Говорят, лет через десять мы все расходы покроем и с приварком выйдем.
— Возвернуть все!
— Да как же — нельзя со свиным рылом в калашный ряд, — вздыхает Казначей, — Нельзя всю экономик порушить.
— Точно, нельзя, — вторят бояре, — Мы если все возвернем, они нашу пеньку да мед покупать перестанут. У нас сто кораблей, с трюмами набитыми, туда-сюда каждый божий день шастают. Я вот пеньку продаю, они деготь, а те лес на мачты. Так можно всю торговлю извести. Мы же в казну по полкопейки с пуда золота несем!
— А корабли чьи?
— Казенные, Государь, но иноземцам в откуп отданы. Мы теперь им за них мзду платим.
— Так не платите!
— Нельзя, они, супостаты, к себе только те корабли пущают, которые все нужные бумаги имеют от их адмиралтейства. А ежели наши, да без откупа, то ни в жизнь тех бумаг не получить. Такая беда.
— А дорого ли платите?
— Ох, дорого, Государь — туда-сюда сплавал, новый корабль построить можно.
— Кто сии бумаги подписывал?
— Тот,
