Босиком по Нью-Йорку - Петр Немировский
...В бруклинском районе Флатбуш находится множество госучреждений, помогающих городской бедноте. Публика вокруг соответствующая. На одной из улиц — четырехэтажное здание: International Society for Krishna Consciousness («Интернациональная община сознания Кришны»). Дверь открыл парень лет двадцати пяти, остриженный наголо.
— Меня зовут Рама Нанда, — сказал он на чистом русском. — Входите.
На улице солнце слепило глаза, а в храме царил полумрак. Густо пахло специфическими благовониями и краской. Какой-то парень, тоже лысый, но с косичкой сзади, красил дверные наличники.
— Здравствуйте, я из Питера, — сказал он.
С подносом в руках из-за угла вышла индуска в балахоне, следом за ней, неся огромный кувшин, в зал вошла немолодая низенькая блондинка с явно славянскими чертами лица.
— Здравствуйте, — поздоровалась она на русском.
— Из живущих в храме двадцати пяти человек половина — русские, — объяснил Рама Нанда, видя мое удивление.
Рама Нанда — родом из Ташкента, кришнаитом стал три года назад, в храме живет полгода.
Он повел меня по этажам, открывая разные двери и прося снимать обувь в некоторых комнатах. В центре огромного темного зала на расшитом золотом диване покоилась какая-то деревянная фигура.
— Это основатель нашего движения в Америке, — Рама Нанда написал в моем блокноте довольно экстравагантное для русского языка имя — Асбхактиведанта Свами Прабкупада. — А за этими шторами наши божества, кто хоть раз их увидит, тот обретет бессмертие. Бессмертие в том понимании, что после физической смерти душа уже не будет вселяться в новое материальное тело, а попадет на свою родину, в царство Духа.
Вдруг раздался протяжный звук рожка, шторы раздвинулись. В алтаре разукрашенные гирляндами цветов, разодетые в яркие наряды, стояли два идола. Заиграла монотонная музыка. Рама Нанда, упав на пол, начал бить поклоны...
Потом мы пошли по кельям. Да, все, как и рассказывала Лена. На двухъярусных кроватях вместо постельного белья — спальные мешки. Почему так? Кришнаиты часто путешествуют, едут в другие штаты, чтобы послушать проповеди приехавшего в Америку из Индии очередного гуру. К тому же грех монахам думать о комфорте и наслаждениях. Ни телевизора, ни газет. На шкафу лежат несколько барабанов-мриданчо. На балконах на веревках сушатся оранжевые балахоны. В мешочках — четки со ста восемью бусинками. В душевой холодная вода, о которой Лена вспоминала с таким отвращением.
— Я из Азербайджана, здравствуйте, — войдя в душевую, поздоровался прикрытый полотенцем еще один кришнаит с фенечками на шее.
От благовоний и беспрерывно звучащей монотонной музыки у меня постепенно начало уплывать ощущение реальности. Там, за окнами, шум и суета, копы патрулируют улицы, моя машина плохо запаркована — могут влепить штраф. А тут — какие-то кришнаиты, фрески на стенах, какое-то бессмертие...
Мы сидели на полу, ели рис с чудовищно острой приправой.
— Лена? Конечно, знаю, — блондинка в цветастом балахоне опустила свою тарелку на колени. — Лена жила в соседней келье. Очень чуткая девочка, стройная, голубоглазая. Мы с ней вместе шили одежду, плели из цветов гирлянды. Но потом она стала какая-то странная и покинула храм.
***
Странное поведение Лены объясняется просто: она пришла в этот монастырь, чтобы спастись от кокаинового безумия. Вела суровую аскетическую жизнь: ежедневно, как и все здесь, вставала в половине четвертого утра, мылась под холодным душем, наносила на лицо «святую» глину, молилась по два с половиной часа на службе. Потом читала мантры, плела гирлянды, выходила на Брайтон, где под удары мриданчо распевала с единоверцами «Хари Кришна». И первое время это помогало.
Но почувствовав себя в безопасности, затосковала. Ей захотелось жить прежней питерской и нью-йоркской жизнью. Порою к ней приходило сильное желание снова поймать «хай». Внутренне она уже оказалась вне храма.
— Я специально стала себя загрязнять, — вспоминает Лена, закатывая повыше рукава рубашки. — Не ищите следов от уколов, я уже не колюсь, — говорит она, увидев, как я пристально изучаю ее ужасно тощие руки. — О чем я рассказывала? Ах да, мне захотелось наслаждений. Иногда вечерами, когда в храме все спали, я выходила на улицу и покупала у негров марихуану. А потом...
Однажды, проходя по Брайтону с барабанами и распространяя книги, она встретила подругу Светку, которая сбежала от окончательно свихнувшегося Рэя и снимала на Брайтоне комнату. Светка оставила подруге свой домашний адрес.
С этого дня Лена окончательно потеряла покой. Однажды ночью, выскользнув из храма в своем экзотическом наряде, села в метро и приехала на Брайтон.
— Светка! Не могу больше! Дай кокаин!
Тощая Светка понимающе улыбнулась и протянула подруге кулечек с сероватым порошком:
— Попробуй, это лучше, чем кокаин.
Порошок оказался героином.
— Меня стошнило, — вспоминает она первую свою реакцию. — Но все равно было как-то приятно. Утром душили слезы, все тело было сковано. Таких ломок от кокаина у меня не бывало. Тогда Светка дала мне меньшую дозу, и сразу стало легче. Да-а, героин — это очень сильно, он удовлетворяет все твои желания. Героин достанет любого...
— Где вы брали наркотики?
— У нас был знакомый русский драгдилер, хороший парень, добрый такой. Позвонишь, скажешь, что нужен пакетик, — через полчаса привезет. Иногда даже бесплатно угощал. Мы торчали с утра до ночи. Есть ничего не хотелось, сосали только леденцы. Я тогда стала жутко худой, это сейчас уже ничего.
— А откуда у вас было столько денег на наркотики?
— Воровали одежду в богатых бутиках и потом продавали. Что вы так смотрите? Я же не могла жить без героина! Вы не понимаете, что это такое, когда по утрам тебя выламывает наизнанку и ты готов на все, только бы принять дозу!
Какое-то время Лена «удачно» воровала в магазинах дорогие платья. Но однажды ее поймали охранники и вызвали полицию. Пока ждали полицию, ее заперли в комнате. Зная, что за воровство в Нью-Йорке наказывают меньше, чем за наркотики (с собой у нее имелись наркотики), Лена вынюхала зараз все, что имела. Когда подъехала полиция, она уже здорово «торчала». А когда доехали в участок, была при смерти от передозировки.
Как это ни кощунственно звучит, к счастью, ее задержали в магазине за воровство и вызвали полицию. Случись с ней «овердоз» где-нибудь на улице, в ночном клубе
