Европад - Любовь Зиновьевна Аксенова
Еще не дочитав письмо, направленное из Берлина «господину Д. Пивоварову», Дмитрий почувствовал, как его охватывает страх. Он и так уже собирался звонить брату. У них была договоренность, что в отпуске Алекса тревожить не надо, но отдых у моря позади, а тот не объявлялся. Нельзя сказать, что они жить не могли один без другого, сказывалась разница в возрасте — десять лет не шутка, — но старались быть в курсе дел и при случае поддерживали друг друга. И вот такое несчастье.
Попытки разыскать брата по всем известным телефонам ни к чему не привели. Тут еще сон приснился. Какие-то бессвязные обрывки. Брат в руках у русской мафии, оскаленные рожи: «Выдай миллион… брата не увидишь!» Мелькали отрезанные уши, окровавленное тело плавало по синеве моря, акулы хватали его за ногу, кого-то закатывали в асфальт, Алекс протягивал руки… Прикованный в подвале человек… Брр…
Очнувшись, Дмитрий долго не мог прийти в себя. «Надо прекращать смотреть все эти ужастики о России по телевизору. Хотя при чем здесь Россия? Брат уже почти пять лет в спокойной Европе. И наездов на него вроде не было». Правда, как сказать, может, жалел младшего, не обо всем рассказывал? Возможно, и так…
«Похоже, надо лететь в Европу, разбираться на месте. Не ко времени это, дел невпроворот. Лето кончилось, все вернулись, запряглись до Рождества».
В свои двадцать девять Дмитрий неплохо стартовал. После университета с помощью Алекса открыл адвокатскую контору — пришлось все-таки взять кредит в банке — и потихоньку раскручивался. Выручал русский язык. Поболтать по-русски на Брайтоне — пруд пруди, но знающих законы и с дипломом юриста в кармане — вспотеешь искать. Однако на крупные дела никак не удавалось выйти. Все больше мелочевка. Легализация пребывания. Браки — фиктивные и не очень. Разборки с полицией, чаще всего езда в пьяном виде — никак от русских привычек люди не избавятся. А вот какую-нибудь кинодиву с мужем разводить или наследство богатой тетушки между племянниками делить, это не выпадало. «Нет еще имени. Ни одного громкого успеха в суде». Правда, появилось недавно обнадеживающее дело. Новый русский отсуживал ребенка у жены, которая осталась в Америке и ни в какую не соглашалась ни возвращаться, ни ребенка отдавать. Такие истории растягиваются на годы и неплохо кормят адвокатов. Нередко до тех пор, пока ребенок не вырастет и выразительно не пошлет папу-маму на три или пять букв.
Пока же надо собираться в Европу. Заодно удастся в Петербург заскочить, это рядом. Надежда на старые связи немного приободряла. «Недаром говорят: русская мафия все может!»
Жена Дмитрия с двумя погодками сидела дома. Ей помогала приходящая няня. С этой стороны особых проблем не предвиделось. «Алекса, наверно, придется разыскивать через его последнюю пассию». Дмитрий знал ее имя и то, что она работает ведущей на телевидении. На каком-то русском канале. Еще в газете подрабатывает. Или наоборот.
Вероятно, достаточно, чтобы найти человека. Для начала Дмитрий попытался сделать это из Нью-Йорка. Удалось. Элеонора сама была очень встревожена. Ближе к лету они с Алексом повздорили.
— С кем не бывает… ты же понимаешь. Он в отпуск решил без меня ехать. Я обиделась. Как в постель, так Эля. Как на море, то один. Я начала права качать. Или в загс, или катись куда подальше. На том и расстались. Ты прилетай, по телефону все не расскажешь. Надо на месте разбираться…
Голос Эли дрожал. Казалось, она сейчас расплачется.
Дмитрий подогнал самые неотложные дела, разослал бумаги и 8 сентября через Лондон — так было дешевле — отбыл в Берлин.
Друзья и клиенты неведомо как разузнали, что он собирается в Европу. Начались заказы. Привези то, достань это. «Не Америка, филиал Союза». Пытался объяснить:
— Ведь в магазинах все есть. Пусть на доллар дороже.
Начинались обиды:
— Дело не в долларе, как ты не понимаешь? Такого шоколада, как в России, просто нет. И янтарных бус. И водка совсем не та.
— Не хватало мне такую тяжесть через океан на горбу тащить!
Особенно достал один клиент. Пришел, с таинственным видом вытащил из портфеля толстую исписанную тетрадь, сказал, что скоро умрет и хочет оставить потомкам духовное завещание. Пусть Дмитрий, когда окажется в Петербурге, зайдет в толстые ленинградские журналы и предложит. Ему все равно: «Звезда», «Нева», «Аврора», а может, и новые появились. Его труд, конечно, оценят, тем более что на гонорар он не претендует.
Дмитрий попытался отбиться:
— Сейчас принимают тексты только на дискетах!
— Дискета есть, не волнуйтесь, все предусмотрено. Тетрадь — на всякий случай. Вдруг захотят приобрести рукопись, оригинал, так сказать.
Перед Дмитрием сидел одессит, вполне уверенный, что если он жил на соседней улице со Жванецким, а за его женой неудачно пытался ухаживать Роман Карцев, то о наличии или отсутствии литературного таланта говорить не приходится. Только о его размере. Как говорят англичане, among the blind a one-eyed man is king (cреди слепых одноглазый уже король). Пришлось раскрыть тетрадь:
«КРУТАЯ СУДЬБА Поэма Недавно получил я паспорт настоящий. Не тот, который молоткастый и серпастый.
