Европад - Любовь Зиновьевна Аксенова
— Ну что вы, мадам, это наша работа! Но если вас интересует, то десять песет — это совсем немного. Вот, говорят, зимой появятся новые деньги, у нас с вами будут одинаковые.
— Говорят, но не могу себе представить. Вместо наших замечательных франков какие-то еврики. Или как их там будут называть?
— Да, нам от песет тоже трудно отказываться, но раз умные люди наверху решили, то, может, будет от этого какая-то польза…
— Это потом. Сегодня же я выкупаю свои вещи за двести песет. Согласны? Ca va, n» est ce pas? (Ладно?) Смотрите, не продешевите…
— Спасибо, мадам. Вы очень любезны. Все французы такие добрые люди…
— Конечно, мы не такие индюки, как эти надутые янки или колбасники из Мюнхена…
Тема разговора, похоже, становилась опасной. Хосе попытался ее изменить.
— В следующий раз прошу ничего не забывать — в моей лавке могут повыситься цены…
— Ха-ха-ха! Да вы такой шутник, прямо француз!
Выдав эту наивысшую из возможных похвалу, дамочка спохватилась: не слишком ли она любезничает с прислугой и тем роняет себя в глазах окружающих? — подхватила свои вещи и помахала Хосе рукой, не забыв отсчитать купюры.
Хосе знал свое место. Игра закончена. Жизнь продолжается.
«Однако что делать с другим свертком? Пловца и сегодня не видно. Доложить по начальству, что ли? Хотя чего раньше времени бить тревогу? У этих богатых вечные причуды. В прошлом году одна старуха из Мексики узнала, что во время корриды пострадал ее любимый тореро, никого не предупредила и отбыла домой, чтобы навестить его в больнице, а через пару дней вернулась, будто прогулялась на соседнюю улицу. Слетать же на ужин в Рим или Париж среди этой публики и приключением не считается».
День шел за днем. За вещами никто не обращался. Мешок продолжал стоять в кладовке у Хосе. Через пять дней всполошилась администрация. Вылетала очередная группа отдыхающих в Берлин, в том числе господин Пивоваров. На звонки он не отвечал. Послали дежурную. Она нерешительно потопталась возле номера — на дверной ручке красовалась красная табличка: «Не тревожить», затем робко постучала. Ни ответа, ни привета. Вызвала старшего. Служебным ключом открыли дверь.
Номер был пуст. Устало гудел кондиционер. Легкая пленка седой пыли покрывала мебель. В шкафу висела одежда, стоял небольшой дорожный чемодан. В сейфе — его тоже открыли — нашли паспорт, деньги, кредитные карты.
Любое происшествие — неприятность для отеля. Пьяная драка, семейная ссора с криками на пол-этажа, самоубийца, который решил повеситься так, чтобы видеть гладь моря в последние мгновения жизни… Даже просто сердечный приступ у перегревшегося на солнце клиента. Исчезнувший постоялец — из той же обоймы. Надо сообщать в полицию…
Беда не ходит одна. Ночью был скачок напряжения. Выбило предохранители в холодильных камерах. К утру все потекло. Теперь управляющий ломает голову, чем кормить сотни людей. Вроде бы ничего не испортилось… Ну, а вдруг? Отравление или еще какая гадость? По судам затаскают.
В другом крыле на том же двенадцатом молодая парочка нагероинилась так, что пришлось «скорую» вызывать. У девицы глаза стеклянные, но хоть что-то соображает, парень же совсем в коме. Сильный пол, одним словом.
Не любят в отеле карет «скорой помощи». Настроение гостям портят. Хорошо, врачи тренированные, знают свое дело. Погрузили и увезли. В больнице разбираются, как в чувство привести.
Пока что жизнь продолжается. Группа отбыла, назавтра прилетели новички, но в номер 1230 никого не заселили, ждали полицейского. На ночь глядя он не появился. С утра был тут как тут. Озабоченность прочертила тяжелую складку на лбу, но большого желания ковыряться во всей этой истории он не выказывал. Да и чего ради? Случись что с испанцем — другое дело. Тут стоит постараться, проявить рвение. А из-за какого-то янки, прилетевшего из Берлина, да еще, как говорят, с русской фамилией? Полицейский инспектор был толст и неуклюж, считал годы до выслуги — их оставалась порядком, — прикидывал, на какую пенсию сможет рассчитывать. До нее дожить надо. «Что-то делать придется уже сегодня. Слава Богу, на такой случай есть инструкция».
Составил протокол осмотра места происшествия, приложил изъятые у Хосе вещи пропавшего, опросил отдыхающих. Кто-то слышал дней пять назад крик на море: «Помогите!» Потом крик прекратился. Решили, что это глупая шутка. Скорей всего, гёрл подзывала самца. Хотя? Может, и этот русский американец Богу душу отдал. Море шуток не любит…
Нет трупа — нет преступления. Материального ущерба тоже нет. Все оплачено вперед. Администрация претензий к господину Пивоварову не имеет. Что его самого нет, ну и шут с ним. Дали знать в турфирму, которая оформляла заказ. Там обещали — как только, так сразу — связаться с родными и сообщить в местную полицию.
ГЛАВА 2
ТЕМНЕЕ ТЕМНОГО
Бюрократическая телега медленно скрипела. Все посреднические конторы имеют горячий интерес к клиенту лишь до момента, пока он не расстался с деньгами. Заплатил — можешь больше не возникать, твои заботы. Но все-таки ни шатко ни валко дело продолжало раскручиваться. До конца августа берлинская полиция не тревожилась: господин Пивоваров все еще числился в отпуске, затем установила, что по месту жительства и в своей фирме не появился. Это уже повод для беспокойства. Не выйти на работу… И не предупредить? Нет, это дело невозможное в Германии.
Папка с бумагами легла на стол очередному полицейскому чиновнику. Последовал запрос в Испанию, перевод бумаг на немецкий, установили адрес брата в Нью-Йорке: жены за Алексом на данном этапе
