Екатерина Краснова - Шарманщик
— Что такое он должен знать?
— Барышню видел, и шырманщика видел; — сели в карету и поехали! — бойко и задорно объявил мальчишка.
— Что ты врёшь, дурак?
— А дурак, так я и домой пойду.
— Говори толком, болван! Вот тебе целковый! Ну, что ты видел?
— Что видел? Да то, что вышла барышня, села с шырманщиком в карету и поехали. А шырманку на трохтуаре оставили, — прибавил мальчишка, ухмыляясь.
— Рассказывай всё, по порядку! Как? Когда? Да смотри, не ври!
— Нечего и рассказывать. Вертелся он тут под вечер…
— Кто, он?
— Известно, шырманщик. Вертелся, вертелся, заиграл. Барышня окошко отворила и платком замахала. Сейчас он побежал…
— Да ты как это видел?
— Известно, как: из лавки. Против вас. Барышню тоже не со вчерашнего дня знаю. Побежал это шырманщик, а я гляжу, что будет. Вижу, подъехала карета, на углу вот противу погреба остановилась. Карета стала; он и выходит. А немного погодя и барышня вышла. Встретились на трохтуаре, говорить стали, она платочком утирается, а он её за ручку и повёл. Сели в карету и уехали. Вот и городовой видел.
— Точно, что видел. По привычке даже и номер у неё, у кареты, записал. Номер две тысячи сто семьдесят второй.
— Двадцать пять целковых тебе, если ты мне эту карету разыщешь и узнаешь, куда барышню возили! Только живо!
— Слушаю, ваше благородие!
Городовой исчез с быстротою молнии, и через три часа Жорж уже знал, что карета № 2.172 отвозила его сестру и её похитителя на варшавскую железную дорогу к одиннадцатичасовому поезду.
VIII
— Как? Сейчас ехать? Но куда же мы поедем, Жорж?
— По Варшавской железной дороге, папаша.
— Куда? Куда, скажи мне? Почём ты знаешь, куда она уехала?
— Ах, Боже мой, узнаем как-нибудь! Будем везде расспрашивать по дороге, авось выследим. Всё лучше, чем так-то сидеть.
— А как же ты то? А классы?
— Классы, классы! Чёрт с ними, с классами! А мамаша на что? Пускай улаживает, как знает. Да вот и она сама!
— Какой скандал, какой скандал! — воскликнула мамаша, входя. — Низкая, неблагодарная девчонка!
— Вот уж нисколько, мамаша. И чего вы право; какого зятя вам ещё нужно? Если только он на ней женится…
— Ах, молчи, Жорж! Молчи!
— Такой красивый иностранец, и независимое положение имеет, не то, что бедный Поль Ртищев!
— Молчи Жорж. Ах, молчи!
— Так будет отлично на наших jour fixe'ах [4]: он будет играть, а мы — подсвистывать!
Её превосходительство упала в кресло в сильнейшей истерике, но вдруг раздумала, вскочила и поспешно удалилась.
— Ну, папаша, теперь в путь-дорогу. Собирайтесь скорее да захватите побольше денег!
— Куда же мы?
— По Варшавской дороге, всё вперёд. На первый раз хоть в Берлин. Кстати, были у Верочки деньги?
— Денег немного, но она взяла все свои драгоценности, кроме только того браслета, что этот проклятый…
— Желаю ему провалиться в преисподнюю. Значит у неё есть с чем уехать. Экая досада, что она совершеннолетняя! Уж поверьте, что она постарается махнуть подальше.
— А если они на Вену, Жорж?
— Поедем в Вену, очень просто.
— Ну, а если мы её найдём?
— Отнимем, а ему переломаем рёбра. Или нет… Её отнимем и выдадим за Ртищева, и больше ничего.
— А если…
Но тут вошёл камердинер с чемоданом. Разговор пока прекратился, а через два часа Жорж уже усаживал унылого папашу в купе первого класса, в котором им предстояло ехать в Берлин.
IX
Одна за другой летели телеграммы из-за границы на имя её превосходительства генеральши Ермолиной, и все они гласили одно и то же: «ничего нового!» Наконец, через неделю после отъезда отца и сына, телеграф известил опечаленную мамашу, что явилась надежда отыскать её дочь. «Напали на след, едем в Берн», — стояло в телеграмме.
— Берн! Так он ещё и швейцарец! — воскликнула её превосходительство в ужасе.
Между тем, измученный и упавший духом генерал вместе с неутомимым Жоржем действительно напали на след. Расспрашивая всюду кондукторов и железнодорожных служителей и чиновников, разыскивая по всем отелям в Варшаве, в Кёнигсберге, в Берлине, они щедро расточали талеры направо и налево, повторяя на всех языках приметы беглецов: «Молодая девица среднего роста, брюнетка, волосы на лбу подстрижены бахромой, на левой щеке около губ родинка. В чёрной бархатной шубе, обшитой соболями. Господин высокого роста, окладистая чёрная борода и курчавые волосы; в толстом пальто и мягкой войлочной шляпе; на шее красный шарф». Но долго всё оставалось тщетным. Генерал приуныл и жалобно умолял Жоржа вернуться домой, но Жорж упорствовал. Наконец, в одном из берлинских отелей на их расспросы отвечали утвердительно: кельнер и портье видели даму, подходящую к описанию; она была наверное русская — дала два талера на водку. С ней был и господин, но какой — кельнер не запомнил.
— Где же они? В каком номере?
Они уехали в Берн три дня тому назад. Жорж отослал к матери успокоительную телеграмму и потащил папашу в Берн.
Но тут их ожидало горькое разочарование. Отчего-то Жоржу представлялось, что как только они приедут в Берн, так и увидят беглецов, спокойно гуляющими близ железнодорожного вокзала. Вышло совсем не то: уж несколько дней они жили в Берне и снова послали в Петербург извещение, что «ничего нового».
— Довольно, Жорж. Едем домой. Ведь ты видишь, что ничего сделать нельзя.
— Не вижу, папаша.
— Однако, мой милый…
В дверь постучались. Вошёл кельнер с газетами.
— Послушайте, — обратился к нему Жорж, осенённый внезапным вдохновением. — Видите вы этот золотой!?
— Zwanzig Frank? O ja! Excellenz. [5]
— Прекрасно. Теперь, смотрите. Вот фотографическая карточка. Возьмите её. Если вы найдёте даму, которая изображена на этом портрете и доставите мне её адрес, вы получите пять таких золотых. Идёт?
Кельнер живо замотал головой, взял карточку и юркнул в дверь.
— И ты воображаешь, что из этого что-нибудь выйдет? — спросил генерал недоверчиво.
— А вот, посмотрим, — спокойно отозвался Жорж с того дивана, на котором поместился в своей любимой позе, т. е. вверх ногами, с французским романом в руке.
На другой день он послал за своим кельнером и с удовольствием узнал, что тот отлучился на целый день.
— Вот, видите, папаша; что я вам говорил!? Эти кельнеры здесь все друг друга знают; он обойдёт отели, расспросит своих знакомых и всё разведает лучше любого сыщика. Уж если они здесь, им от него не спрятаться.
— Ну, ещё погоди радоваться.
Но Жорж был прав. Под вечер, часов в восемь его поверенный явился с таинственным самодовольным видом и объявил, что дама найдена, и что экипаж уже ждёт господ у подъезда, чтобы свезти их по требуемому адресу.
Через полчаса они уже были у цели своего странствия. К немалому изумлению Жоржа, экипаж их остановился перед красивым зданием, украшенным гербом и флагом русского государства.
— Это что за дом? — спросил Жорж у проворного кельнера, соскочившего с козел, чтобы открыть дверцы.
— Дом русского посольства, Excellenz.
— Как? Неужели в нашем посольстве согласились укрывать барышню, удравшую из родительского дома с бродягой? Не может быть! — сказал Жорж по-русски и затем уже по-немецки добавил, для кельнера. — Доннерветтер! [6]
— Молодая дама находится здесь, — любезно отозвался кельнер, — и супруг с нею.
— А-а, смуглый такой господин высокого роста, с чёрной кудрявой бородой?
— Прошу извинения у господ, но господин совсем не смуглый, нет. Скорее белокурый и бороды не носит.
— Так это не они! Это совсем не они!
— Excellenz, даму я нашёл, а насчёт господина мне ничего не было приказано. Дама та самая, — настойчиво уверял кельнер.
— Ну, будь что будет! Форвертс [7], марш! — воинственно воскликнул Жорж и побежал вверх по лестнице.
Папаша поплёлся за ним, уговаривая его успокоиться.
— Уж ты ради Бога с ней не горячись, если это она! — повторил он.
— Не беспокойтесь; я с ней и разговаривать не буду. Вы её сейчас берите и везите к нам в отель. А с этим негодяем я сам справлюсь.
— Смотри, Жорж, эти итальянцы народ опасный. А вдруг у него ножик или кинжал?
— Ну, вот ещё!
— Пожалуйте, господа!
Перед ними отворилась какая-то дверь, в которую впустил новоприбывших очевидно уже предупреждённый лакей. Они миновали переднюю, ещё одну комнату, вошли в столовую, где навстречу им поднялись со своих мест господин и дама, сидевшие за очень мило убранным чайным столом. Да, они их нашли: это была Верочка и её похититель. Взглянувши мельком на сестру и убедившись, что это действительно она, Жорж прямо бросился к шарманщику, накинулся на него как разъярённый зверь, вскрикнул, отшатнулся и принялся душить его в своих объятиях. Генерал взглянул, заморгал и начал протирать глаза…
