Ольга Туманова - Людей минутная любовь
- Пирожное, - деловито отозвался Антон.
- Нет. Что у всех деток есть, а у тебя нет, и тебе очень хочется, чтобы у тебя тоже было, - как долгую загадку начала Светлана, пряча улыбку и искоса поглядывая в лицо сыну.
- Телевизор, - сказал Антон так буднично, как говорил о пирожном, которое Светлана покупала ему почти каждый вечер, и Светлане даже чуть грустно стало, что Антон не почувствовал той счастливой радости, которой она так для него желала.
В субботу Светлана не пустила Антона в сад, а сразу после завтрака поехала с ним на пляж.
Вода в Амуре была грязная, и сейчас, в начале лета, она была еще и холодная, и Светлана не хотела пускать Антона в реку, но, уступив его просьбам, подержала на вытянутых руках, давая ему побарахтаться в воде, повизжать от страха и удовольствия. Потом насухо вытерла Антона, переодела ему трусики, уложила сына на покрывало и легла. Но разве полежишь с Антоном? Антон лежать не хотел. Сначала он поиграл с мальчиком с соседнего покрывала, и они затеяли возню с песком. Потом стал прыгать по пляжу, стараясь, словно бы ненароком, оказаться ближе к воде. Когда Светлана вернула его на покрывало, Антон начал сооружать песочную дамбу, отправляясь за очередной порцией песка в длительные маршруты, что каждый раз пролегали все ближе к воде, и вот он уже словно невзначай наступает на мокрый песок и ждет, когда волна, прибивая к берегу, окатит его ножки.
Мужчина средних лет все поглядывал на них, потом перенес свое одеяло поближе и, едва устроился, заговорил - о том, и лицо его стало устало-утомленным, что он здесь в командировке, из Москвы - и помолчал, но и Светлана поглядывала на реку, молча наблюдая за Антоном, готовая при следующем шаге сына прикрикнуть или кинуться к нему. Антон, не замечая взгляда Светланы, топтался на мокром песке, стараясь, как ему казалось, незаметно входить все дальше в реку.
Мужчина перевернулся с бока на бок, оказался совсем рядом со Светланой и почти закрыл ей сына. Светлана села, с досадой, но мужчина ее досады не заметил или не принял всерьез и вновь заговорил, теперь о том, что все женщины - фригидны. Что означало "все" - женщины его жизни или все женщины, что когда-либо существовали на планете, он не уточнил, а Светлана лишь усмехнулась про себя глобальности пляжной темы и чуть подвинулась, чтобы лучше видеть сына. Мужчина от женщин в целом перешел к женщинам провинции, что в любви и вовсе ничего не смыслят и ни на что - он вновь не уточнил, в любви или вообще, в принципе - негодны. Наверное, по сценарию его пьесы Светлана должна была кинуться на амбразуру в защиту чести и достоинства женской половины человечества и своим телом ту амбразуру прикрыть или хотя бы возгореться желанием доказать, что она, хоть и из провинции... Но Светлана вновь позвала Антона, вновь уложила сына на одеяло, а сама легла по другую сторону от сына, подальше от мужчины. Тот полежал с выражением утомленной значимости на лице, потом заговорил с соседками.
Антон, словно желая улечься поудобней, елозил, вертелся и медленно сползал с одеяла поближе к реке.
Высокий, стройный мужчина все стоял и стоял в воде и смотрел на Светлану. И вот он шагнул к коряге, что лежала на берегу возле кромки воды, наклонился за спичками, и Светлана, невольно глянув вслед его руке, увидала на песке аккуратно сложенную летную рубашку с желтыми лычками на погоне и вздрогнула и уже пристально посмотрела на мужчину - нет, он не был прошлым летом на одном покрывале с Демоном. Мужчина улыбнулся ее взгляду и пошел было к ней, но Светлана, как бы не заметив его, стала собираться домой, громче нужного говоря Антону, что пора, у них дома много разных дел и, главное, Антоше надо не опоздать к началу сказки.
Светлана медленно прошла с сыном вдоль пляжа - и тут, и там лежали и на покрывалах, и на газетах, и просто на песке летные рубашки, но Демона на пляже не было.
Первые дни, проводив Антона в сад, Светлана долго шла по городу; никто и ничто не ждало ее, и она шла, буквально, куда несли ноги, получая удовольствие от мысли, что ей некуда торопиться.
Нагулявшись, Светлана ехала на пляж. Все дни недели пляж был переполнен людьми, словно находился не в рабочем городе, а на курорте. Часто мелькали летные рубашки, но возле них сидели и лежали незнакомые мужчины.
Светлана садилась на покрывало и, обхватив руками колени, смотрела за Амур. и вспоминала, как сидел Демон. И смотрел вдаль...
Через неделю Светлане стало скучно на пляже, скучно на улицах, скучно дома, и она пошла в научную библиотеку.
Залы краевой библиотеки, зимой шумные и тесные, были прохладны и пусты. Подавая Светлане заказанные ею книги, библиотекарь протянула еще два сборника:
- Посмотрите. Новые. Только получили. Как раз по вашей теме. - Улыбнулась. - Что-то вас не видно было.
К осени, набросав черновик реферата, Светлана пошла в институт, к Титову, былому своему научному руководителю. Ждала критических замечаний, советов, но Титов сказал:
- Этого достаточно. Надо только оформить.
Оставалось, в сущности, лишь красиво переписать свою работу на стандартные листы; но начался новый учебный год, и книги, и библиотека, и реферат, и сама мечта о научной работе медленно и неуклонно отошли в иную, вольную жизнь.
Телефонный звонок Гали Фроловой, с кислой улыбкой "поздравляю" директора в коридоре в сутолоке большой перемены, когда все торопятся накормить детей, телеграмма от мамы, и все - пожалуй, столь грустный день рождения у Светланы впервые. И Антошке некому сказать: знаешь, а у мамы сегодня праздник. В садике они готовят самоделки в подарок мамам на Восьмое марта; Светлана бережно хранит и рисунки, и подобие тоненькой записной книжки. А вот сегодня... Купить торт и сказать: "Знаешь, сыночка?"
Дверной звонок прервал мысли Светланы. На пороге - стайка ее ребят - в руках цветы, флакончик дешевеньких духов, и у всех лица обиженные:
- Светлана Викторовна, - затянули все разом, - мы не знали.
Светлана отправила Елизарова за тортом, попросила по дороге забрать из садика Антона. Пока ставила чайник, девочки хозяйничали вовсю. Светлана вошла в комнату и обомлела: Лена Мотыль домывала пол, тщательно протирая приступок порога, Катя Шведова из пульверизатора, что всегда стоял на окне возле цветов, опрыскивала сто лет не тронутую льняную белую скатерть, тщательно расправляя на ней залежалые складки.
И вот все расселись за столом, и лица у всех повеселели, и Антон - герой торжества.
И вновь звонок - на пороге не ребята, как ожидала Светлана, открывая дверь, и даже не их мамы - Буданов, учитель труда, что занимается с ее мальчиками в столярке. Труд - урок обязательный, но, как бы неважный. Даже тройка по нему не испортит показатели, и Светлане никогда не приходится подолгу обсуждать с Будановым, как с учительницей математики, как подтянуть ребят, чтобы в классе было столько "хорошистов", сколько требует директор. Буданов и на педсовете не бывает почти никогда, и на партийные собрания ходить не обязан. Да и ребята на труде возятся охотно, мастерят, посапывая, косые табуретки да скалки мамам в подарок, урок не прогуливают. Нет, никаких причин общаться с учителем труда у Светланы не было, и они, можно сказать, и знакомы не были.
Светлана, не зная, как поступить, вертела в руках книжку, что протянул ей Буданов со словами "С праздничком". Мысли были несерьезные: откуда он знает адрес?! Должен был у кого-то спросить, но у кого? Откуда знает, что у нее день рождения? Должен был кто-то сказать, но кто?
Буданов, не ожидая приглашения, пошел в комнату. На пороге остановился, увидав притихших ребят, повернулся к Светлане, и брови приподнялись удивленно и нетерпеливо, гони, мол, их, время идет.
Если бы Буданов пришел с кем-нибудь из коллег или со своей женой, Светлана была бы счастлива новым друзьям. Но... Почему он пришел к ней один, без приглашения, без разговора, пришел - и вот он, такой уверенный, что она счастлива его видеть и даже постарается попридержать возле себя подольше?
Светлана попросила Катю поухаживать за Вячеславом Павловичем.
Катя вежливо, как взрослая барышня, подала Буданову чашку чаю, и кусочек торта на тарелочке, и притихла. Молчали и другие - девочки с Будановым знакомы не были, и разговор затих, а Елизаров все поглядывал на лицо Светланы и все более мрачнел, был тих как никогда, словно он и не Елизаров вовсе.
- Ну потирая руки, как в предвкушении чего-то приятного, сказал Буданов, с шумом потягивая чай, - ребятишкам пора и по домам.
Елизаров вновь зыркнул на Светлану, быстро, исподлобья, а девочки смотрели уже во все глаза, и в глазах их начали проступать слезы.
- Что вы, Вячеслав Павлович, - как бы ничего не замечая и не понимая сказала Светлана, - девочки предупредили дома, и мамы им разрешили прийти ко мне в гости, и они же не одни, Гена Елизаров их всех проводит.
И Гена гордо выпрямился, и девочки заулыбались.
- Спасибо, что вы зашли к нам. Гена, ты ведь проводишь Вячеслава Павловича?
