Дмитрий Сорокин - Крольчонок в коробке
Светлана, кстати, помогла мне избавиться от очень вредной привычки: раньше я имел обыкновение в процессе разговора думать вслух. Между репликами бубня под нос собственные комментарии, не всегда цензурные. А у нее оказался абсолютный слух. Так что вылечила она меня за один вечер, да еще три вечера потом извиняться пришлось, грехи замаливать...
Я рад, что в нашей повседневности появился Интернет. Одиноко? Сел за комп, полчаса - и ты гарантированно найдешь себе если не любовницу, друга, то хотя бы собеседника. Я долго не решался прибегнуть к этому средству после всего того, что со мной понапроисходило за последние десять лет, я бы предпочел спокойные длительные отношения десятку случайных связей. И вот теперь (опять не сглазить бы), кажется, эти самые долгие отношения распустили алые паруса на горизонте моей мечты... На поэзию потянуло. Хорошо! Дойду до "Улицы пятого года" - и снова в метро.
9. Метро-2 (Ночной доктор)
Спускаюсь в подземку, и тут же натыкаюсь на следующую картинку: на полу лежит мужик, он без сознания. Хрен знает, что с ним - может, приступ, а может, просто надрался. Хотя нет, второе маловероятно - уж больно ухоженно выглядит. Значит, ему плохо. Вокруг толпятся сердобольные тетки: гвалта много, толку мало. Но не это приковывает мое внимание: над бесчувственным мужчиной склонилась Дина, вот она уже сует ему под нос ватку, пропитанную нашатырем (у нее в сумочке всегда полно медикаментов, встречается и элементарный хирургический инструментарий). Не помогает: то ли обморок глубже, чем она полагает, то ли пациент ушел уже так далеко, что обратно не дозовешься... Дина деловито хлопочет, не обращая никакого внимания на толпу. Она при деле. При любимом деле.
Конечно же, я с ней познакомился случайно. Подозреваю, что случайных знакомств в мире происходит куда больше, чем запланированных. Как-то вечером я засиделся с друзьями за коньяком и покером, и опоздал на метро. Все деньги, какие у меня были, осели в карманах друзей - мне не везло в тот день, - и потому пришлось идти пешком. Впрочем, я был рад этой прогулке: приятно развеяться на свежем воздухе после прокуренной квартиры, да и хмель слегка сбить не помешает. Я шел неспеша, наслаждаясь безлюдьем ночного города. Курил, пел сам себе песни, в общем, радовался жизни. В какой-то момент я нашел на дороге десять рублей и в ближайшем ларьке обменял их на бутылку пива. Пиво накатило приятной мягкостью, оттенив коньячное опьянение, и настало такое счастье, что идти куда-либо расхотелось напрочь.
Девушка сидела на бордюре, подтянув колени к подбородку и обхватив их тонкими руками. Рядом лежал лохматый пес дворянской породы.
- Девушка, вам плохо?
- Не знаю... Наверное, да. Скажите, может ли быть плохо врачу, на руках которого умирает больной?
- Скорее всего, да, - я присел рядом. Пес покосился на меня неодобрительно, но промолчал. - Иначе грош цена такому врачу. А у вас произошло именно это?
- Да, еще и часа не прошло. - Она надолго замолчала, просто сидела, глядя в землю. Потом вздохнула, достала пачку крепкого "житана", закурила. Они ж глупые, жизнь свою не ценят совершенно. Вот их и убивают. То менты, то свои же...
История сводилась к следующему. Все более-менее прибыльные места в данном районе держала под своей "крышей" группа лиц, в уголовном кодексе недвусмысленно именуемая бандой. Соответственно, другие аналогичные банды имели намерение прибрать к рукам их источники дохода. Не реже раза в неделю между конкурирующими организациями проводились переговоры, на профессиональном сленге их участников именуемые "стрелками". Стрелки нередко заканчивались стрельбой, соответственно, пострадавшим требовалась медицинская помощь. И тут на сцену и выходила Дина, студентка последнего курса мединститута, практикантка из Кремлевской больницы. Всех местных бандитов она знала с детства, с тех благословенных времен, когда они еще мальчишками играли в войну в большом овраге, а она перевязывала тряпками их выдуманные раны и прикладывала подорожник к настоящим ссадинам. Ей в кошмарном сне не могло присниться, что через пятнадцать лет все повторится, но - по-настоящему. Они щедро платили ей и за помощь, и за то, что не сдаст, а она перевязывала их, колола антибиотики и обезболивающее, в случае необходимости пристраивала по больницам, где работали ее знакомые, чтобы свести к минимуму нежелательные вопросы. Это продолжалось уже более трех лет. И пока все были живы. Сегодня банда нарвалась на противника, превосходившего ее и численно, и по огневой мощи. Трое получили тяжелые раны. Двоих она пристроила по больницам, а один умер у нее на руках.
Я проводил Дину домой и до утра мы пили кофе. Она болтала без умолку, рассказав за эту ночь почти всю свою жизнь. Я сам не заметил, как мое сочувствие становилось все активнее и активнее, и рассвет мы встретили, обнявшись. Полчаса спустя переместились в постель. Дина отдавалась мне яростно, она кричала, извивалась, этим вымученным триумфом жизни попирая смерть, которая прошла сегодня рядом с ней. Ни до, ни после в моей жизни не было такого секса...
Мы встречались с ней чуть меньше месяца. Я так и не смог стать ее пациентом. И отстраненным наблюдателем - тоже.
И сейчас я не стал подходить к ней. Она, конечно, узнает меня, но зачем все это? В одну и ту же реку дважды войти нет ни возможности, ни желания. Тем более, что подходит мой поезд, а Светлана ждет.
10. Выход в город (крольчонок в коробке)
Лесенка-чудесенка, вези меня скорей наверх. Там меня ждут. В кои-то веки ждут..
Я боюсь этой встречи. Пожалуй, впервые в жизни еду на встречу с женщиной - и боюсь. Потому и вспоминаю лихорадочно всю дорогу, что у меня было, да с кем, да когда, и как... Вообще, чего я жду от этой встречи? Что встречу, наконец, свою единственную и неповторимую половинку, мы поженимся, будем жить долго и счастливо, умрем в один день, а процессе долгой счастливой жизни будем плодиться и размножаться, как кролики? Не знаю. Кстати, о кроликах.
Этой зимой поехал на "Горбушку[1]", прикупить фильмов в свою коллекцию. Облазив весь рынок и приобретя несколько кассет, напоследок традиционно пошел в аллею порнографии. Мне доставляет невыразимое удовольствие гулять по этой аллее. Во-первых, названия фильмов: "Развратные медсестры", "Похотливые негры", "Сто оргазмов Джулии", "Как длинный х#$ встретил глубокую п%$ду" разве не навевают они мыслей о высоком и вечном, а? Во-вторых, и это главное - лица продавцов. Как правило, вы не увидите в них гипертрофированной сальности и лихорадочного блеска в глазах. Нет, они холодны и циничны. Они видели человечество во всех видах и позициях, и их невозможно чем-то удивить. Так кажется. На самом же деле...
Человек десять продавцов, забыв про бизнес, сгрудились вокруг еще одного. Движимый недюжинным любопытством, я протолкался и увидел, что этот последний держал в руках коробку из-под видеокассет. А в коробке сидел крохотный крольчонок и испугано хлопал глазами. Лицо обладателя звереныша лучилось осознанием собственного превосходства и приобщенностью к некой тайне. "Смотрите все, вот что у меня есть!" - это сообщение было написано на его челе метровыми буквами. Все смотрели, не до конца понимали, но явно завидовали.
Порой я ощущаю себя таким вот крольчонком. Я сижу в коробке, один на целом свете, а вокруг - толпа циничных наблюдателей, которые...
Карлос Кастанеда, а, вернее, его учитель дон Хуан, называл такое состояние индульгированием. Ну и что? Да, мне себя жалко. Порой до слез. Сам себя не пожалеешь - кому ты на хрен нужен?!
Турникет. Двери. Ступеньки. До кафе - пятьдесят метров. Иду.
11. На ходу
Суматошная мысль: "А вдруг она не придет?.."
12. Светлана
Грохочет гром, сверкает молния в ночи,
А на холме стоит безумец и кричит:
"Сейчас поймаю тебя сумку, и сверкать ты будешь в ней!
Мне так хочется, чтоб стала ты моей!"
Песня заполняла собой все помещение небольшого кафе, но многочисленные посетители ничуть не страдали от такого соседства. Да и мне она понравилась. Уж не знаю, кто ее поет[2], но - душевно.
Пробрался к стойке, заказал пива. Огляделся - вроде бы, нет ее пока...
- Трофим! Вы здесь?
Это меня. Вряд ли в этой забегаловке есть еще хоть один Трофим... И это ее голос. Вот она. Несколько выше, чем я предполагал, но это ее совсем не портит, скорее, наоборот. Длинное льняное платье выгодно подчеркивает достоинства фигуры; черные волосы по пояс; половину лица закрывают солнцезащитные очки, почему я ее и не узнал.
- Я здесь. Здравствуй, Света. Помнится, мы почти сразу перешли на "ты"?
- Здравствуй... - прошептала она, и ее тонкие пальцы мгновенно обежали мое лицо. - Так вот ты какой...
- Какой?.. - несколько напрягся я.
- Хороший... - она прижалась ко мне. - Прости, я так и не решалась сказать тебе... Я слепая. Слепая, понимаешь...
Я вздохнул.
- Прости, наверное, я испортила тебе вечер...
- Не говори глупостей. Просто придется несколько изменить нашу культурную программу.
