Теория хаоса - Ник Стоун
– Пожалуйста, не называй его так.
– Хорошо – мистер Лок сказал «нет». Он сказал, что я могу использовать это как преимущество… Скорбящая мать идет в Конгресс для процветания нашей нации.
Энди затряс головой, и его гнев будто затрещал вокруг него, подобно лопающимся шарам.
– Этот мужик просто ублюдок, клянусь Богом…
– Ты меня извини, но взрослые мы или нет, я все еще твоя мама, и я не потерплю таких слов!
– Прости. Я просто правда его ненавижу. Я не могу поверить, что ты решилась на это с ним. Я серьезно, мам, ты не могла выбрать кого-то другого?
– Как я уже говорила, мистер Лок настоял на том, чтобы я осталась в гонке, – продолжила она. – Слышать от него, что мне не нужен «отдых», что я сильная и самодостаточная чернокожая женщина и что я могу показать силу везде, вставив свое слово, – это что-то сделало со мной. Так я и поступила. Я продолжила, как говорится в Библии. И числа начали менять меня. Одно приводило к другому.
– А что насчет отца?
Она снова покачала головой.
– Между нами все давно было напряженно, Эндрю. Честно, он не особо хотел, чтобы я избиралась в Сенат, а я ругалась с ним из-за этого. Он просил остановиться, когда умер твой дедушка Уолтер, но, конечно, я этого не сделала, потому что я была слишком зла на то, что старый хрыч умер раньше моей победы в выборах, – он был ужасно строг ко мне, твой дед. Ничто из моих достижений не могло обрадовать его.
– Это уж, конечно, не звучит знакомо…
– Что?
– Яблоко от яблони, и с сыном ты ведешь себя так же. Пожалуйста, продолжай.
Она немного помолчала – Энди надеялся, что она обдумывает сказанное им. Затем она продолжила:
– Когда твой отец предложил после смерти Эммы остановиться, я была сначала согласна, но потом мистер Лок предложил противоположный вариант, и я почувствовала, будто твой отец пытается манипулировать мной, чтобы я вышла из гонки.
– Это полный бред, ты это знаешь, мама. Папа любит тебя! Он всегда был рядом.
– Ты прав, и сейчас я это вижу. Но то, что мистер Лок затронул мое самое уязвимое место в самое ужасное время, остается фактом. Является ли это извинением за мои поступки? Нет. Но случилось то, что случилось.
Энди стиснул зубы, потому что только так он смог удержать слова, которых было потом не вернуть обратно.
– После того как ты застал нас и я увидела, какую боль тебе это причинило, я решила, что пришло время со всем покончить. Я решилась официально выйти из гонки и отказаться от кресла в Конгрессе после разговора с твоим отцом, а сегодня утром я привезла бумаги на развод. Но когда я зашла на кухню, в руках у него был тот чертов журнал. Разговор получился тяжелым, но я думаю, ты это понял по перевернутому столу.
Энди хмыкнул.
– Я подписала бумаги на развод, потому что я правда считаю, что так будет лучше, Эндрю, – сказала она. – Вы с твоим отцом заслуживаете больше, чем я могу дать, и я не могу больше справляться с давлением твоих ожиданий. Я не та и никогда не буду той женой, которая нужна твоему отцу, дорогой. Ты, наверное, никогда не поймешь, и я не прошу этого, но ты должен позволить мне расслабиться.
– Ты порвала с мистером Локом?
Она помедлила, ее взгляд уперся в пол, и потом она ответила:
– Все сложно, милый.
Теперь в нем забушевало… ярость, боль и обида. У Энди не было цели говорить о вещах, которые все это время скручивали его внутренности в тысячу маленьких узлов вины, скорби и сожалений. Но сейчас он чувствовал, как они поднимались внутри него, сжимая легкие и подкатывая к горлу. Он был готов взорваться.
Мама могла почувствовать, что что-то не так.
– Эндрю, что ты…
– Почему, мама? – Он поднялся. – Почему ты наняла его, не говоря о том, что изменила с ним отцу? С НИМ! С человеком, который постоянно болтает о своей позиции «за жизнь», но который манипулировал своей дочерью ради аборта!
Слезы сильнее потекли у него из глаз.
– Почему ты не сделала ничего, чтобы остановить его? Как ты можешь вести кампанию по борьбе за «жизнь после зачатия», но ничего не сделала, чтобы спасти собственного внука или внучку? Как ты могла так поступить, мама?
– Я не знаю, Эндрю.
– Что?
Она тоже заплакала.
– Я сказала, что я не знаю! У меня нет ответа.
– Боже, а что ты вообще знаешь?
Она отпрянула, ее глаза были широко распахнуты, и тут слова Шонды звоном раздались в голове у Энди: «Люди живут в этом мире не для того, чтобы соответствовать твоим ожиданиям».
Конгрессменша Кристин Криддл точно не соответствовала его ожиданиям о матери. По правде говоря, она не была рядом с ним со старшей школы. И несмотря на слова Шонды, он очень хотел все высказать ей. В сущности, он бы с радостью прошелся по нескольким случаям, когда его ожидания не оправдались: она вряд ли хотя бы раз пришла на его турниры по дзюдо. Ее не было рядом, когда ему нужна была помощь с домашним заданием. Он не знал, как справляться со своими эмоциями, потому что она никогда не показывала свои, кроме раздражения. Когда он правда достигал чего-то, то она никогда не показывала, что гордится им, – только говорила ему «становиться лучше»…
Но затем перед ним возникло воспоминание, которого он не ожидал: то, как выражение ее лица поменялось от надежды к отчаянию, когда стало ясно, что попытки папы реанимировать Эмму оказались тщетными. В тот момент она посмотрела на Энди, и он увидел, как свет исчез из ее глаз.
И тут он понял: он, вероятно, тоже не соответствовал ожиданиям о сыне. Также он наверняка не достиг ожиданий Эммы о старшем брате, и он определенно провалился как друг для Шелби.
Ох.
– Прости меня, – сказал Энди. Он присел обратно. – Я думаю, что нет ничего страшного, что ты не знаешь, как ответить. Я… – Глубокий вдох. – Ну, я тоже не знаю, почему я иногда делаю какие-то вещи.
Она не ответила, но Энди мог почувствовать, как часть напряжения ушла из комнаты.
– Я обещаю тебе, что я максимально постараюсь простить и дать тебе расслабиться, – произнес он. – Но и ты должна это сделать, мама.
