Падает снег - Марьяна Куприянова
Несколько летсплеев спустя Таня считала себя самым ярым фанатом моего любимого ютубера – Горбача, в зрителях которого я числилась еще тогда, когда он только начинал свою карьеру. Мне пришлось очень многое объяснять подруге, но она слушала со вниманием и старалась понять, и было видно, что Горбач заработал себе еще одного подписчика. Вообще у нас с Таней не так уж и много общего, кроме, может быть, музыкальных предпочтений, и такое открытие меня обрадовало. Ведь раньше она только презрительно фыркала и морщилась, когда я часами заседала у ноутбука, просматривая полные многочасовые прохождения Горбача вместе с чипсами и орешками. А теперь мы будем смотреть их вдвоем.
– Падает снег, – сказала я, выглянув в окно.
– Падает снег, падает снег, тысячи белых ежат… – промурлыкала под нос Таня.
– Что? – я присела к ней. – Что ты сказала?
– Асадов.
– Что – Асадов?
– Эдуард Асадов. Это его стихотворение.
– А ну-ка! – воодушевилась я.
И Таня тут же отыскала стихотворение в интернете и прочитала его с немыслимой выразительностью:
Падает снег, падает снег —
Тысячи белых ежат…
А по дороге идёт человек,
И губы его дрожат.
Мороз под шагами хрустит, как соль,
Лицо человека – обида и боль,
В зрачках два черных тревожных флажка
Выбросила тоска.
Измена? Мечты ли разбитой звон?
Друг ли с подлой душой?
Знает об этом только он
Да кто-то ещё другой.
Случись катастрофа, пожар, беда —
Звонки тишину встревожат.
У нас милиция есть всегда
И «Скорая помощь» тоже.
А если просто: падает снег
И тормоза не визжат,
А если просто идет человек
И губы его дрожат?
А если в глазах у него тоска —
Два горьких черных флажка?
Какие звонки и сигналы есть,
Чтоб подали людям весть?!
И разве тут может в расчет идти
Какой-то там этикет,
Удобно иль нет к нему подойти,
Знаком ты с ним или нет?
Падает снег, падает снег,
По стеклам шуршит узорным.
А сквозь метель идёт человек,
И снег ему кажется чёрным…
И если встретишь его в пути,
Пусть вздрогнет в душе звонок,
Рванись к нему сквозь людской поток.
Останови! Подойди!
– Господи ты боже мой… – прошептала я. Губы у меня действительно задрожали, глаза наполнились слезами. Я уронила голову в ладони и заплакала ни с того ни с сего.
Таня подскочила и начала ворковать вокруг, обнимая и успокаивая. Я улыбалась сквозь слезы, не в силах ответить на один-единственный вопрос: что случилось?
– Это же все только из-за стиха, верно?
– Таня, я просто… Меня как обухом по голове ударили, понимаешь? Ты так хорошо прочитала эти строки, с таким чувством, что до меня, наконец, дошло: Миша – ПОЗАДИ. Мое горе, мое несчастье, мои бессонные ночи, обида, горечь – все ушло. Я избавилась от этого. Я могу жить, и я хочу жить, и буду жить… Ты веришь мне или нет, что я только сейчас это все осознала окончательно?
Таня засмеялась и прижала меня к себе. Какая же она все-таки хорошая, подумала я, успокаиваясь. А по дороге идет человек, и губы его дрожат…
– Слушай, а почему это твой Горбач скрывает свою внешность? – спросила подруга, чтобы меня отвлечь.
– Да на самом деле многое мэтры ютуба так поступают, – утирая слезы, я принялась объяснять ей, что делается это для того, чтобы людей ценили за качество их летсплеев, за юмор, за умения, а не за внешность.
Таня обреченно вздохнула, но заметила, что с чувством юмора у Горбача все в полном порядке. Я не преминула напомнить, что смотрю его уже несколько лет и знаю о нем все, а также о том, что множество раз уговаривала ее посмотреть вместе со мной, но она, по глупости, упускала свое счастье. Больше упускать его Таня не собиралась.
Спустя некоторое время я начала собираться в гости. Раз уж напросилась, так надо появиться во всей красе. Да еще и с едой – вообще ни один парень не устоит.
– Решила еще одного стряпней приручить? – надменно спросила Таня, скрестив руки.
Я накладывала мясо в герметичный контейнер, но ради того, чтобы ответить на ее ехидство, обернулась:
– А ты завидуй молча, раз не умеешь так готовить, как я.
Кажется, Таня даже немного надулась, на подкол явно был засчитан, и сражение осталось за мной.
Стоя перед зеркалом и расчесывая волосы, я подумала, да что это я, в самом деле, прихорашиваться тут начинаю? Ох уж эта женская привычка производить благое впечатление на всех, всегда и везде, и это неискоренимое стремление бросать силы на завоевание того, что тебе вообще не нужно. Главное мое оружие для установления контакта всегда со мной – оно в моей голове, поэтому я махнула рукой на свой внешний вид. Мясо сделает свое дело, в этом нет сомнений.
Ровно в шесть вечера, выслушав напутствия и наставления мудрого моего учителя, то бишь Татьяны Кирилловны, я отправилась на покорение неприступной крепости под названием Алексей Громов.
XXII. Открытие
Попасть в квартиру труда не составило. Интересно, подумала я, почему же он все-таки никогда не закрывается изнутри? Это признак лени или глупости? Или чего-то еще?
Первым делом я пошла на кухню и поставила пакет с едой на стол, включила чайник. Хозяйничаю прямо как у себя дома. В комнате Алексея единственным источником света был монитор – на улице уже достаточно стемнело. Младший Громов занимался тем, что сидел в своем кресле и наблюдал за зеленой дорожкой загрузки, неторопливо ползущей по темно-серому фону. Под ней высвечивались проценты. Шла инсталляция очередной игры.
– Я пришла, – оповестила я, останавливаясь перед креслом.
– Так скоро, – констатировал он с неудовольствием. – О чем мы там хотели?..
– Гранаты, – вздохнула я. От его реакции на мое появление у меня сразу же опустились руки, пропал весь боевой настрой.
– Грана-аты, – повторил он задумчиво, и кресло со скрипом развернулась в полумраке комнаты.
Я схватилась за живот, заметив, что Леха сидит в одних шортах, и, кажется, совсем об этом позабыл. Парень сначала не понял причину моего веселья, но потом медленно опустил взгляд вниз, как будто боялся увидеть там то, чего увидеть хотелось бы меньше всего. Освещение спасало его – теперь он мог краснеть, сколько угодно, и я даже не сомневаюсь, что Алексей залился краской в тот же миг, как понял, в какой глупой ситуации оказался.
– Хорошо, что свет выключен, – сказал он с облегчением тем же тоном, каким рассуждал с братом о поиске пары для носка.
– Не беспокойся, меня это не смущает. Я и не такое видела! – я весело махнула рукой. – Ты это, есть-то хочешь?
Леха совсем опешил, вжался спиной в спинку кресла, чуть наклонил голову вопросительно.
– Есть? – переспросил он и нахмурился.
– Закладывать еду в рот, пережевывать и глотать, – подсказала я ему и вновь прыснула смехом.
Кажется, бедный парень моими стараниями погрузился в дичайший ступор. Не дожидаясь ответа, я ушла на кухню, где как раз клацнула кнопка закипевшего электрочайника. Вот это я называю – пришел, ошарашил, победил! Вот
