Валериан Скворцов - Гольф с моджахедами
Тумгоев нарушил молчание первым:
- Что ты теперь задумал, Виктор Иванович?
- Посадить тебя в эту тройку, Исакуленька, - сказал Желяков. - Вместо Хабаева... Ты и меня как пассажира возьмешь. И покатим мы с тобой весело в Европу! Скоро, скоро тарантасик будет готов... Хабаев трудится напряженно, я отслеживаю... Он молодец!
Телефонный аппарат на стойке бара вверху, против спуска в подвальное помещение, резко зазвонил, и Милик, потягивавший кофе, снял трубку.
- Говорит Петр из кафе, - сказал звенящий от радости голос.
- Ну? - спросил Милик.
- Из кафе напротив вас. Через площадь. Не ясно?
- Ясно. Ну?
- Это компания "Бизнес-Славяне"?
Милик ткнул пальцем в паралелльный отвод, чтобы Алексеев П.А. присоединился.
- Алексеев, - сказал тот в трубку.
Милик не положил свою.
- Товарищ Алексеев, тут Петр... Тип приходил дважды, сидел, ел, взял коньяк. В первый раз я не обратил внимания. Хмырь трепаный, пижон из приодетых... Во второй раз только кофе заказал, да пить не стал, отзынул пластик на окне и в бинокль смотрел. Буфетчица вспомнила, что он и в первый раз тоже смотрел. Ждал чего-то, задремал вроде... Потом встрепенулся и смотрел. Только что вышел. Прошу разрешения преследовать!
Милик тронул Алексеева П.А. за рукав и отрицательно покачал головой.
- Спасибо, Петр, - сказал Алексеев. - Сообщение принято. Продолжай трудиться у себя. Преследование отставить!
И положил трубку.
Арап при "Форде" опять выигрывал. Он определенно разглядел машину Желякова, да и самого Виктора Ивановича тоже.
- Твой промах, - сказал Милик. - Петр проспал, сразу не просигналил? Да ладно, он-то новобранец... А вот ты мог бы за ним хвост зацепить.
- Ну, иди к начальнику, доложи соображения, - ответил Алексеев П.А. Ты мне уже наложил кучу, не перешагнуть!
- Не кипятись, - сказал Милик. - Как думаешь, чечена арап заметил?
- Железно - нет. Тумгоев из-под арки приходит, машину во дворе ставит. Из кафе не разглядеть. Мертво! Лично проверял. Чечена и Петр не знает. Никто...
- Тогда чего ты развонялся? - спросил, зевая Милик. - Отдыхай! Если арап и видел хозяина, что с того? Главное, чтобы ему чеченец на глаза не попался. Помолись за это... А куда дальше стопы арапские потянутся, моя забота...
Он допил кофе и посмотрел на часы.
- Вот что, я сейчас уйду, скажи хозяину... Хотя нет, я через водилу передам.
Милик не посмотрел на Алексеева П.А. Он и без того много раз видел, как надутый индюк наливается краской от унижения. У бедолаги и прозвище соответствовало его дури: Секомый. Начальством, конечно.
Толковому агенту полагается дозировать информацию. Двойнику - двойному агенту - особенно. И не до расчетов, какой стороне причинишь вреда больше и какой меньше, чеченской или российской. Своей у Милика теперь не было. Он знал: при игре на две команды разрываешься между противоположными требованиями. Протянуть время, а значит и выиграть поможет третья противник обеих. В пользу этой третьей, слабейшей, и следовало сыграть для баланса, как на себя самого.
В метро "Аэропорт" он нашел телефон-автомат и набрал номер своего бывшего "Эриксона". Только бы арап догадался принять контакт.
Он догадался!
- Это Милик говорит.
В "Эриксоне" молчали, и Милик заподозрил неладное. Но слово выскочило. Терять нечего.
- Повторяю, это Милик. Не хочешь говорить, щелкни по мембране столько раз, сколько ступенек на чердачной лестнице, по которой мы лезли... Давай же! Да давай же, что ты теряешь?
В трубке молчали.
- Тебя приметили в кафе. Ты замазан...
Молчание продолжалось, но контакт не прерывали.
- Ну хорошо... Тебя заманили в подвал. И увидели в лицо. Ты обозначился.
Контакт прервался.
Милик набрал номер "Бизнес-славян" и сказал Алексееву П.А.:
- Алексеев, соедини с хозяином. Скажи, что срочно...
- Слушаю, чего тебе, Милик? - раздраженно спросил Желяков.
- Я на ходу вдруг подумал, Виктор Иванович, про чеха, старшего наряда, который взял шизофреника у Горы. Он ведь вроде первым высказал предположение, что мазурик из Моссада... С чего бы это? Ему-то какое дело, откуда залетка... Его служба - охранять и хватать, а не предполагать. Обычно эти ребята не перерабатывают. С чего бы такая инициативность, да ещё накануне дембеля?
- Учту, - сказал хозяин и без перехода неизвестно почему спросил: - Ты где образование-то получал до аспирантуры-то, напомни...
- Краснодарское высшее военное Краснознаменное ордена Октябрьской революции училище имени генерала армии Штеменко, специализация патриотический и религиозный фактор.
- Ловко, - сказал Желяков и разъединился.
Исса Тумгоев, видимо, ещё сидел у "Бизнес-славян".
Оставалось ждать запросов от Макшерипа Тумгоева и Хрипатого про бородача в кожаном пальто, выскочившего из-под самолета на аэродроме в Раменском. А что он узнал для них? Ничего, ровным счетом ничего, пригодного для дела.
Скверна на душе усугублялась возникшим сомнением: не излишне ли лебезил он, вылезая с дурацкой догадкой, перед Желяковым?
Глава седьмая
Поддавки в шашки
1
Милику не стоило тратиться на звонок из телефона-автомата. Сообщенные им сведения ничего не меняли для меня в оперативной обстановке. Впустую было бы и объяснять орелику, что в клоповник под обивкой "Бизнес-славян" я заглянул, вполне допуская подставку. Так что манок по "Эриксону" не делал большой чести арсеналу трюков и вообще всей прошлой школе Алексеева П.А. Они представлялись несколько ущербными, как и его профессиональная память, впрочем.
Смолчал я также и по другой причине: Милик мог услышать меня не из телефонной трубки. Пока он объяснял про мой ляп с добровольной явкой под электронные "Ура!", я плавно сокращал нашу разлуку, нащупывая расстояние, с которого его голос донесется вживую. На спуске в станцию метро "Аэропорт" между нами оставалось шагов пятнадцать, не больше. Я надеялся подслушать его беседу и со следующим абонентом, если она случится. Милик вел себя как двойник. После звонка на мой, точнее, ставший моим "Эриксон" не исключалось сообщение начальству или кому-то еще.
Если повезет, я смогу пристроиться рядом, у соседнего автомата, и навострить уши. Мелко, конечно, - на уровне стукача выглядело. Но иного пути к углубленной информации, скажем так, я не видел...
Я верно рассчитал перехват, когда из-под арки, где решил выждать на всякий случай, увидел, как Милик уходит от "Бизнес-славян" пешком и один.
Попасть в его поле зрения я не опасался. Вывернутое наизнанку серое пальто с укороченными полами, пристегнутыми на специальные пуговицы, я превратил в коричневую куртку. С лицом тоже произошли перемены: на нем были запущенные сивые усы, трепаная бороденка и дешевые темные очки в стиле Збигнева Цибульского из фильма Анджея Вайды "Пепел и алмаз". Шляпу заменила пенсионерская лысина (я проверил - печать ОТК с неё смыта, случалось, что забывали) в обрамлении седых лохм. Брюки с ботинками прикрывались потоком трудящихся. Для ближней маскировки в толпе этого портрета вполне хватало.
Шел шестой час пополудни. Меня беспрестанно толкали. Хорошо, что я успел пообедать. Сытость уравновешивает.
Слава Богу, место у соседнего с Миликом телефона-автомата пустовало. Я прослушал от начала до конца сообщение про чеха-наемника и захваченного моссадовца, запомнил сведения о Краснодарском военном училище и специализации с уклоном в религию, только не понял, какую... Милик разговаривал с человеком, которого называл Виктор Иванович, буквально упираясь носом в спину моей застиранной куртки в стиле "пожилой водопроводчик". На всякий случай, ещё на подходе, я обшарпал носы ботинок, мазнув один и другой подошвой каждого, чтобы не выдавали несоответствием.
Странным малым представлялся этот Милик. Совершеннейший распустеха по части безопасности. С резкими переходами от активности к апатии. Военный аспирант оказался быстр на решения, если принять во внимание, как он оборвал жизненный путь мадам Зорро в Астраханском переулке. Потом вдруг расслабился, махнул на все рукой, приник к бутылке в боевой обстановке, подставился с закусочным майонезом...
Пока я тащился за Миликом к платформе, запоминая его манеру ходить, держаться и одеваться, чтобы в будущем легче было вычленить из толпы, он все больше казался мне не военным, во всяком случае, не сухопутным военным. В нем проглядывал моряк. Но опять не совсем. Нечто от служителя церкви? Давая себя обойти встречным, он походил на священника, который несет в портфеле облачение для переодевания в храме.
Впервые за долгую практику я не находил определения человеку. В Милике отсутствовала отесанность, определенность. Он не казался профессионалом, вообще профессионалом чего бы то ни было, хотя российские батюшки, на мой взгляд, как на людях, так и в церкви редко держатся вполне профессионально. Может, поэтому несколько минут мне казалось, что Милик все же имеет отношение к клиру, пусть даже косвенное. В памяти крепко сидели его неуместные крестные знамения в ресторане "Золотой дракон" возле трех вокзалов. В России, правда, многие осеняют себя в подпитии при застолье.
