Семен Бытовой - Багульник

Ну вот, пожалуй, и все. Привет вам от всех наших агурцев, а от Сергея Терентьевича Щеглова - особенный. А. Берестов".

Не использовав до конца свой отпуск, Полозовы уехали в Агур, оставив Клавочку у Натальи Ивановны.

3

...Сергей Щеглов родился и вырос в Онгохте, в семье известного среди местных жителей таежного следопыта и тигролова. Отец его, Терентий Карпович, отслужив действительную в уссурийском стрелковом полку, не захотел возвращаться в родное село на Орловщине, откуда был призван, и решил остаться в крае, где земли, рек и лесов хоть отбавляй. В памяти русского солдата были живы картины страшного безземелья, недородов, беспросветной нищеты, долгих зимних вечеров при еловой лучине, худое, бородатое, вечно озабоченное лицо отца, полная хата ребятишек, которых не во что было обуть и одеть, - и твердое решение остаться в Приморье пришло как бы само собой. Кроме того, на станции Иман, где Терентию Карповичу часто приходилось бывать по роду службы, - тянули линию связи, приглянулась ему дочь путевого обходчика Татьяна, видная девушка с большими темно-карими глазами. Да и ей нравился Терентий - высокий, стройный, обходительный солдат, к тому же непьющий и некурящий. Последнее особенно льстило Татьяниному отцу, который был из староверов, не терпящих ни водки, ни табака. Получив свои бумаги об окончании срока службы, Терентий приехал на Иман, объявил путевому обходчику свое твердое решение жениться на Татьяне и, к радости своей, не получил отказа. Женившись, он четыре года проработал на этой же станции сперва телеграфистом, потом десятником-линейщиком, и, по мере того как протягивалась линия, за ней как бы следом шел и Терентий Щеглов с женой и сынишкой. Когда прибыл в Онгохту, в то время глухое таежное селенье, решил твердо обосноваться здесь. Первенец подрастал, жена была на сносях со вторым ребенком, да и долгая кочевка надоела. Хотелось поставить свой дом, благо лес под боком, завести хозяйство, чтобы было как у людей. Онгохта хоть и глухое место, однако вокруг красота: горы, тайга, река с двумя протоками, а за горным перевалом - море.

Когда Терентий Карпович обзавелся хозяйством, обжился, он стал вызывать с Орловщины свояков. Писал им, как о сказочном чуде, про тайгу, богатую зверем, про реки, куда заходит на нерест столько рыбы, что берешь ее запросто руками, про лебединые и прочие озера, такие чистые и прозрачные, что бросишь монету и видишь ее на самом дне. Так с годами в Онгохте образовалась целая улица Щегловых да Никоновых. Кроме русских, в Онгохте жили орочи трех малочисленных родов - Хутунка, Ауканка и Бяпалинка. Орочи приучили русских к охоте на пушного зверя, русские орочей - к огородничеству, которым те сроду не занимались. Впоследствии из новоселов сколотилась артель по отлову тигрят, за них и по тому времени хорошо платили.

С начала гражданской войны в Приморье Щегловы и Никоновы ушли в партизанский отряд, воевали с японцами и на побережье, и под Иманом, и под Спасском, вплоть до освобождения Владивостока, когда интервентов сбросили в море.

Не все они вернулись в родную Онгохту: Дмитрий Щеглов, старший брат Терентия, погиб в бою; Степан Никонов, захваченный японцами в плен, был жестоко пытан, но держался на допросах мужественно, за что был вздернут на портальном кране. В память о храбром партизане портовый городок позднее был назван в честь Никонова - Степанино.

Сергей был третьим сыном Терентия Карповича, он родился в июле 1920 года, как говорили родичи, на счастье щегловскому дому, и был особенно любим в семье.

Школа, куда был отдан восьмилетний Сережа, находилась в пяти верстах от Онгохты, в Степанине, раскинутом полукольцом на лесистых берегах тихой бухты, куда заходили большие корабли. Некоторые из Щегловых и Никоновых работали в порту грузчиками. Они вставали чуть свет и шли на пирс по узкой тропинке сквозь тайгу, возвращались домой поздно вечером. Этой же тропинкой Сережа ходил в школу, иногда с дядьями, а чаще всего со своими погодками.

Он рос любознательным, смышленым, смелым, рано пристрастился к охоте. Отец несколько раз брал его с собой на отлов тигрят-одногодок, и Сергей наравне со взрослыми неутомимо ходил по таежным тропам, умело распутывал замысловатые восьмерки и петли, которые оставляла тигрица на снегу, уводя свой выводок от преследования. А на мелкого пушного зверя ходил Сергей со своими дружками и, бывало, приносил домой то пару соболей, то пяток белочек.

Когда пришло время призываться в армию, его, как активного комсомольца, взяли в погранвойска. За годы службы на заставе на счету Сергея Щеглова было около десяти задержанных нарушителей границы, причем четверо были взяты во время перестрелки с немалым риском для жизни.

Отслужив действительную на границе, Сергей поехал в Онгохту повидаться со своими родителями, но, не пробыв дома и двух недель, был вызван в город на годичные курсы, комсомольских работников. Однако закончить курсы не успел. Началась Великая Отечественная война. Отказавшись от полагавшейся ему брони, он добровольно ушел на фронт политруком пехотной роты в часть, оборонявшую Москву. Когда начался разгром немцев на подступах к столице, Щеглов был тяжело ранен в ногу и в грудь. Около четырех месяцев он находился в тыловом госпитале и после выздоровления снова попал на фронт, на этот раз командиром взвода разведки. По заданию командования он ходил со своим взводом в тыл врага, добывая важные сведения о противнике, брал "языков". В одной из таких ночных вылазок снова был тяжело ранен, разведчики вынесли своего комвзвода из-под огня, доставили в свою роту. Опять долгие месяцы в госпитале, откуда был выписан ограниченно годным. Три месяца прослужил в резервном полку в сибирском городе, где готовили для фронта молодое пополнение. Во время учения на открытой местности, при "взятии высоты" Щеглов поскользнулся, упал, повредил раненое бедро и вскоре был списан подчистую. Волей-неволей пришлось вернуться на Дальний Восток.

В обкоме партии многие знали Сергея Щеглова и, учтя его боевые заслуги - два ордена Красной Звезды - и опыт политработы на фронте, предложили ему поехать инструктором райкома.

Из трех предложенных ему на выбор районов Щеглов, не задумываясь, выбрал Турнинский, поближе к дому, где, как он говорил, каждый камень на дорогах знаком. Начав с инструктора, он вскоре стал заведовать орготделом, и уже спустя два года по рекомендации обкома Щеглова утвердили вторым секретарем райкома партии...

...Детей у Щегловых не было, и Людмила Афанасьевна частенько говорила мужу, что хотела бы взять на воспитание чужого ребенка, желательно девочку.

Так в семье Щегловых появилась орочская девочка Катя Бяпалинка. Сергей Терентьевич привез ее из Онгохты. Катя рано осталась сироткой, и из милости ее взяли к себе орочи из рода Хутунка. Девочка до десяти лет не ходила в школу, нянчила у Хутунки детишек, работала по хозяйству, словом, судьба ей была уготована незавидная. И вот Сергей Терентьевич, заехав по дороге из Совгавани на денек в Онгохту повидаться с родителями, застал у них Катю.

- Чья это девочка, мама? - спросил у матери Сергей Терентьевич.

- Сиротка, Сереженька, - грустно вздохнула мать. - Из Бяпалинков, - и рассказала печальную историю Кати.

Тоненькая, как былиночка, с худеньким скуластым личиком и умными узкими глазами, такими грустными, словно они хранили всю скорбь о ее родных, девочка тронула чуткое к чужому горю сердце Сергея Терентьевича, и он тут же принял твердое решение взять на воспитание Катю. Назавтра, перед отъездом, он зашел к Хутунке, которого давно знал. Увидев, как спит Катюша на полу, свернувшись калачиком на вытертой оленьей шкуре без подушки я одеяла, Щеглов поинтересовался, почему девочка не в школе.

- Его не ходи, - спокойно сказал Хутунка. - Его сиротка, у нас живи, кое-чего работай, кушай мало-мало...

- Как же так, Кирилл Андреевич, ваши старшие девочки живут в интернате, учатся, а Катеньку вы держите у себя.

- Однако его сиротка. Помнишь, конечно, Бяпалинков. Его на неводе утонул. А жена немного после тоже кончилась от болезни, а от какой, однако, не знаем. Куда девчонке деваться, некуда, однако. К себе взяли, пусть его живи...

- Нет, Кирилл Андреевич, так у нас с вами дальше дело не пойдет... Девочке учиться надо. Ей уже, говорят, десятый год, а она ни читать, ни писать не умеет. Нет, Кирилл Андреевич, закон так не велит делать.

- Ты, Серега, начальник, конечно, законы лучше знаешь!

В это время девочка проснулась. Поежившись, протерев кулачками глаза, она встала и, заметив Сергея Терентьевича, виновато улыбнулась ему:

- Сородэ!

- Доброе утро, Катя, как спала?

- Ничего спала, однако опять мне изюбр приснился.

- Какой изюбр? - удивился Щеглов.

- Большой, старый, с вот такими рогами. - Она показала ручками, какие были у изюбра рога. - Пришел он, изюбр, посадил меня на свою высокую спину и к маме увез. Однако целый день вез меня, а мамы мы не нашли. Наверно, завтра опять поедем искать. Думаю, что завтра найдем...