175 дней на счастье - Зина Кузнецова
Пес тяжело, по-старчески вздохнул.
Леля просидела с ним на полу около часа, не думая ни о чем, погружаясь только сильнее в свою тоску. За окнами уныло выла декабрьская метель. Обезболивающее подействовало, и головная боль отступила. Леля облегченно вздохнула: значит, она не выпадет из жизни на два дня из-за мигрени.
Темный дом давил своей пустотой. Леля вдруг решила кого-нибудь позвать к себе, только бы не быть одной. Сонечка еще болела. Звать Илью и так открыто проявлять симпатию Леля не могла отважиться. Надя! Да, она была в Сети. И Надя веселая, болтливая. Они прекрасно проведут вечер вместе, закажут пиццу, может, посмотрят фильм.
Леля написала и сразу же получила согласие. Надя приехала через пятнадцать минут.
– Так это твой дом?! – сказала она, когда Леля открыла ей калитку. – А мне всегда было интересно, чей это такой большой…
– Да, папа строил на будущее. Хотел много детей. Ты на такси?
– Да, такая холодрыга на улице! А намело, ужас! Я еще вот за пиццей заехала. У тебя нет братьев и сестер?
– Не-а! Проходи. Не бойся Филю, он большой, но добрый.
Надя с опаской оглядела огромного сенбернара, который подошел к ней и внимательно обнюхал.
Они прошли на кухню. Надя огляделась и с восхищением в глазах села за стол. Леля налила им чаю, села напротив Нади, и они принялись есть пиццу.
Видимо, Надя приехала из дома, потому что одета была не так модно, как обычно. Сейчас на ней были только длинный свитер-платье и теплые колготки. Волосы она убрала в низкий хвостик. На кухне горел только небольшой светильник. В окно бился ветер. Из коридора пришел Филя и улегся у Лелиных ног, приятно согревая стопы.
– Как у тебя с одноклассниками? – спросила Надя.
Леля думала соврать ей, но уют комнаты и искренний тон, каким был задан вопрос, настроили Лелю на доверительный разговор:
– С переменным успехом. Мне хочется верить, что все выравнивается и даже налаживается.
– Я не понимаю твое желание подружиться с этими бесперспективными людьми, но дело твое.
– Они неплохие. Есть очень классные ребята, с которыми мне хорошо.
– Ты любишь зиму? – спросила Надя, поняв, что нет смысла обсуждать то, в чем они никогда не придут к согласию.
– Не знаю. Я не выделяю какое-то одно время года. Терплю.
– Правда? А я вот очень люблю. Папа много работает, но в зимние каникулы мы обязательно ездим в Сочи кататься на лыжах. У меня очень хорошо получается.
– Вы с ним близко общаетесь?
Надя пожала плечами:
– Он помнит, в каком я классе, помнит, чем я увлекаюсь, даже помнит, как зовут моих друзей. Но вряд ли вспомнит, чем я болела в детстве и в принципе не держит в голове мою жизнь. Иногда бывает сложно начать с ним разговор. Как, знаешь, со знакомым, с которым лет пять или десять не виделись и стали такими чужими, что нужно попривыкнуть друг к другу, заново познакомиться. Но нам всегда хорошо в горах вместе. Мы веселимся.
– Две недели в году – не густо.
– Да… Но вряд ли мне бы понравилось, если бы мы жили хуже, но при этом были бы неразлейвода. Он мой отец, а не друг. Он не обязан меня развлекать, но обязан содержать, с чем справляется прекрасно.
– Скажи честно, ты правда так считаешь? Тебя не задевает, что папа так мало тебе времени уделяет? Только честно, – повторила Леля.
– Я уже сказала. Меня все устраивает.
– А я вот… Чувствую себя одинокой в этом доме. Я хотела бы, чтобы он меньше работал, даже если бы меньше зарабатывал.
Надя промолчала. Ее глаза скользили по кухне и вдруг остановились на отсеке с алкоголем.
– Слушай, – весело протянула она, – говоришь, у тебя никого допоздна не будет? А давай, может, винца бахнем? Ты потом просто спать ляг пораньше. А в бутылку дольем воды.
Леля хотела отказаться из-за выпитой таблетки обезболивающего, но ей было неудобно отказываться из-за того, что она уже создала определенный образ, а раз так, нужно играть роль до конца. И еще хотелось переступить через тот проигрыш в фанты, который Надя, конечно, восприняла как слабость, хоть и не подавала виду. Леля приставила стул к шкафу и осторожно достала дальнюю бутылку вина. Надя вылила из их кружек чай, сполоснула и поставила на стол.
– Я лучше сразу, чтобы не забыть, долью и назад поставлю, – сказала Леля, беря бутылку.
– Да подожди, думаешь, нам по кружечке достаточно будет? Может, потом еще по одной захотим. Оставь пока.
Надя отпила из своей кружки. Леля, чуть помедлив, тоже сделала глоток. По телу сразу же пронеслось тепло и ударило в голову. Леля отпила еще и почувствовала, как ушло напряжение из плеч и потянуло в сон.
– Слушай, а вы как вообще в этом городе оказались? Только из-за работы отца? – спросила Надя.
– Почти. Много всяких причин сошлось. Папа любит этот дом, ему хотелось занять место управляющего заводом, и у меня появились крупные проблемы в старой школе.
– А что за проблемы? Я что-то такое слышала, слухи разные ходили. Говорили даже, что ты чуть ли не намеренно там устроила пожар.
Леля промолчала и отпила еще.
– Серьезно, что ли?! – засмеялась Надя. – Солнце, я должна знать эту историю!
– Все очень глупо вышло на самом деле, – сказала Леля. – Цели устроить пожар не было. Я находилась там за компанию, но так получилось, что крайней сделали меня.
– Каким образом? – Надя налила им еще вина.
Леля не сразу ответила. В голове ее за секунду, как состав поезда, пронеслись воспоминания.
– У нас была большая и веселая компания. Я тебе рассказывала о близком друге Жорже. Мы его так называли, хотя звали его на самом деле Гера. Сейчас я понимаю, что эта большая и веселая компания дружила с ним, а не со мной, но даже если бы я осознавала это тогда, то мне было бы все равно. Родители как раз разводились, дома я находиться не хотела, а ребята меня куда-нибудь звали: в клубы, на вписки… Такая головокружительная и яркая жизнь. До этого я была хорошей девочкой, примерной, а тут… увлеклась. Ну и все, что за этим следует: плохо училась, грубила, вызывающе себя вела. Мне все было нипочем. Жорж всегда меня поддерживал. У него как-то получалось представить все случившееся в несерьезном свете, как игру, поэтому меня не расстраивали проблемы в школе, я не придавала им значения. Жорж правда
