Искусство наследования секретов - Барбара О'Нил
При мысли об этом ощущение истории и бесконечного времени снова захлестнуло меня. Сейчас я стояла на этом холме. А сколько людей стояло тут до меня? И сколько еще будет останавливаться здесь после меня?
У меня даже дух захватило! Я почувствовала себя такой маленькой, пылинкой в человеческой истории. И в то же время я испытала странное умиротворение. Моя жизнь имела значение, хоть и была короткой вспышкой в вечности.
Немного вспотевшая, но заметно взбодренная свежим воздухом и прогулкой, ставшей отличной тренировкой для ног, я спустилась с холма вниз и пошагала по узкой улочке. В глаза бросилась беспорядочная застройка. Старые, уже ветшавшие сельские домики с соломенными крышами соседствовали с трехэтажным особняком в викторианском стиле, а рядом с ним стояли современная, «практичная» коробка из пятидесятых годов и пара типовых коттеджей. Но независимо от стиля построек, все палисадники пестрели буйством весенних красок – яркими тюльпанами любых сортов и видов, пастельными россыпями гиацинтов, живописными кизилами и свидинами. Какая-то женщина, наклонившись и выдергивая сорняки, напевала песенку, не обращая внимания на то, что ее голос из-за сбитого дыхания, то и дело прерывался.
«А что могло бы цвести в садах Розмера? – задумалась я, абсолютно не сведущая в садоводстве. – А ну, как мне не понравится копаться в земле и сражаться с сорняками?» Мама была одержима цветами, но из этого не вытекало, что ее страсть передалась мне.
Из-за угла коттеджа вышел мужчина с тачкой, полной рассады. Я не сразу выделила его из общей картины. А лишь когда он вскинул на меня глаза, и его лицо осветилось неподдельной радостью:
– Оливия! Вы пришли повидаться со мной?
Это был Самир – в заляпанных грязью джинсах, в садовых перчатках на своих большущих руках и с волосами, пуще обычного выбившимися из-под контроля.
– Нет… То есть, я могла бы… Но я просто гуляла, – замолкла я, любуясь палисадником, расцвеченным тюльпанами, нарциссами и гиацинтами, которые росли и в других садах, но почему-то именно здесь были самыми пышными и эффектными. А еще – какими-то стелющимися растениями с нежными зелеными листочками и яркими трубчатыми цветками. – Это ваш цветник?
– Да, – уперев руки в бедра, Самир покосился назад через плечо. – Должен признаться, что не я это сажал, но я поклялся ухаживать за ним в соответствии с условиями аренды. Красиво, правда?
Я кивнула:
– Повезло вам.
– Хотите чаю? Или кофе? – склонил голову к двери Самир. На его подбородке вокруг бороды небритой щетиной наметились баки, а грациозный изгиб шеи вызвал у меня в груди странный трепет. Мне захотелось посмотреть, как он жил. Посидеть рядом с ним.
– Да, – ответила я и позволила себе зайти в калитку. Слегка взволнованная, я указала на цветы у забора: – Как они называются?
– Примулы.
– Очень веселые.
– Они такие, – усмехнулся Самир. – А тюльпаны довольно кичливые. Мнят себя лучше остальных цветов.
– Но они действительно очень нарядные. Я словно свернула с дороги на аллею Тюльпанов.
– Садоводство в этих краях – соревновательный спорт.
– Да, я уже это поняла. Джокаста предупредила, что мне придется освоить технику выращивания плодовых и цветочных культур.
– Значит, вы ей позвонили?
– Да. Мы встретились во вторник, и она заверила меня, что хочет снять программу об усадьбе.
– Это же здорово! – Самир тряхнул головой, чтобы смахнуть с лица кудри, потом стянул с рук перчатки и бросил их в тачку. – Заходите!
Он придержал дверь, и я проскользнула мимо парня в дом, призывая себя не терять головы. Внутри солнечный свет, проникавший в широкое панорамное окно, заливал комнату, показавшуюся мне одновременно очень «мужской» и очень уютной. Под окном стоял диван, обтянутый тканью, похожей на твид; с подлокотников свисало яркое, цветастое покрывало. Все полки были заставлены книгами. Стопки томов грудились также на стульях и вдоль стены. Огромный сиамский кот, нежившийся в лужице солнца, приподнял голову при нашем появлении и приветственно мяукнул.
– Какой милый! – растрогалась я и, протянув руку, погладила его по кремовой спинке с рыжевато-коричневыми полосками.
Самир, наклонившись, почесал коту брюшко.
– Это Билли. Он как тряпичная кукла. Мое единственное ценное приобретение от брака.
– Брака? – в ушах немного зашумело. – Вы выглядите слишком молодым для человека, уже успевшего жениться и развестись.
– Брак оказался несчастливым, – пожал плечами Самир. – Но я, на самом деле, не такой молодой, – его длинные пальцы подтолкнули подбородок кота вверх. – И мне сказали, что я стар душой.
– Вы? – я все ласкала кота, ощущая под ладонью тихое, довольное урчанье. – А я иногда чувствую себя белой вороной.
Самир покачал головой:
– Нет, вы – птица редкая. Ясноглазая и прозорливая.
– Ха! Спасибо…
Воздух между нами снова заискрил; по коже словно пробежал электрический заряд. Мне захотелось посмотреть на его губы.
Но вместо этого я отвела взгляд на книги.
– Вы, похоже, большой чтец, – «Что я несу?» – Извините, глупость ляпнула. Язык мой – враг мой: прежде ума говорит.
Самир тихо рассмеялся:
– Все нормально. Проходите на кухню. Будем пить чай. Он поможет.
«Чем? – озадачилась я. – Вернет мне достоинство? Или благоразумие?»
Кухонька была крошеной, но распахнутая дверь выходила в задний сад, и Самир жестом указал на него:
– Полюбуйтесь пока, а я поставлю чайник.
– Хорошо, – я поспешила выйти в сад, чтобы снова не выставить себя идиоткой. И, выйдя на воздух, поспешила сделать глубокий вдох. Нос уловил ароматную прохладу, повеявшую от едва зеленоватых теней. Задний сад оказался таким же красивым, как и палисадник. Гармония присутствовала во всем – и в композициях растений, и в их подборе по высоте. В дальнем углу стояла небольшая теплица, а за забором холм круто уходил вниз, открывая вид на поля с одной стороны и причудливую мозаику из крыш, крытых одинаковой красно-коричневой черепицей, с другой.
Как только я уселась за маленький стол, кот медленно подкрался ко мне и мяукнул. Я похлопала по коленке:
– Залезай, я не против.
Тушка весом в пятнадцать фунтов тут же запрыгнула и распласталась у меня на коленях.
– Спасибо тебе, – тихо поблагодарила я кота, поглаживая мягкую пушистую шерстку на брюшке. – Мне сегодня так необходима чья-то бескорыстная любовь, – Билли щелкнул по моей руке хвостом. – Все-то у меня пошло кувырком, а поговорить не с кем. Ни мамы, ни собаки у меня больше нет. И я чувствую себя немного растерянной. Не знаю, как дальше жить…
Кот замурлыкал, повернул голову и посмотрел
