Евгений Салиас - Экзотики
И дѣйствительно, чуткая сердцемъ и себялюбивая Кора странно любила графа. Она даже сама называла всегда свои чувства къ нему «странными», или «неясными», или «très drôles». Она была убѣждена, что способна на безумную, беззавѣтную страсть, но никто еще не съумѣлъ ей внушить подобную. Загурскаго она любила изъ мелкаго тщеславія кружкового. Онъ былъ первымъ въ ихъ обществѣ. Кромѣ того, онъ не былъ у ея ногъ, не поклонялся ей, а по французской поговоркѣ — se laissait aimer. Какъ волкъ онъ въ лѣсъ смотрѣлъ, хотя она всячески, насколько могла, собою жертвовала. И самолюбивую женщину, быть можетъ, именно это и привязывало. Однако эта независимость его, легкое, полушутливое отношеніе къ ней и къ ихъ связи, если порабощало ее, то подчасъ и раздражало, язвило. Кромѣ того, эта связь дорого обходилась Корѣ не въ переносномъ, а въ настоящемъ смыслѣ.
Загурскій страшно сорилъ деньгами, былъ всегда безъ гроша и постоянно бралъ у нея взаймы десятками тысячъ. До сихъ поръ онъ не отдалъ ей, конечно, ни одной копѣйки, и даже удивлялся, съ трудомъ вспоминалъ, когда она говорила — сколько дала ему.
Между тѣмъ графиня, имѣвшая еще съ годъ назадъ очень большія средства, тысячъ до сорока доходу въ годъ, теперь смутно сознавала, что ея состояніе пошатнулось. Она это чуяла только, но вѣрно не знала. Она ничего, конечно, не понимала въ дѣлѣ управленія большими имѣніями, которыя были у нея въ двухъ захолустныхъ губерніяхъ, но по письмамъ своего главнаго управляющаго нѣмца, понимала, что все вдругъ пошло на новый ладъ и нехорошо… Когда понадобилось Загурскому восемьдесятъ тысячъ, тому около года, онъ попросилъ ихъ у нея — pour quelque temps. Она написала управляющему ихъ прислать. Онъ предложилъ заложить одно изъ имѣній. Это «заложить» графиня поняла какъ-то по-своему. Выходило, что ей давали деньги даромъ, зная, что она — богатая и порядочная женщина. Тому назадъ три мѣсяца, пришлось закладывать другое имѣніе, чтобы распутаться… Приходилось вдругъ платить большія деньги не здѣсь, въ Парижѣ, а тамъ, въ Россіи, неизвѣстно за что…
Загурскому же все чаще и чаще нужны были деньги — pour quelque temps.
Однимъ словомъ, графиня начала путаться и нуждаться въ деньгахъ, чего никогда не бывало. «Надо свести счеты, распутаться», писалъ ей тотъ же управляющій… Какіе счеты? Онъ не объяснялъ, а она не понимала.
Наконецъ, вдругъ недавно управляющій написалъ ей, что ея главное имѣніе могутъ продать за долгъ, если она тотчасъ не внесетъ хотя бы часть капитала, тысячъ въ тридцать.
— Le diable n'у comprend rien! — рѣшила графиня.
Вслѣдствіе этого за послѣднее время ей пришлось уже раза два отказать Загурскому въ деньгахъ просто за неимѣніемъ ихъ… И графъ страшно озлобился, раздражился и сталъ съ нею холоднѣе, началъ иронизировать еще больше и грубѣе. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ началъ ухаживать за миссъ Скай, намекалъ на бракъ съ ней.
Съ тѣхъ поръ что Кора была подругой графа au vû et au sû ихъ круга знакомыхъ, и, по мнѣнію всѣхъ, у него подъ башмакомъ или въ полной его власти, она два раза чуть-чуть не измѣнила ему.
Тотъ же Ліонель Френчъ, до знакомства его съ Эми, сильно ухаживалъ за нею, и еслибы не внезапная перемѣна вслѣдствіе увлеченія его Эми Скритицыной, то еще невѣдомо, продолжать ли бы Загурскій теперь при ней свою роль cavaliero serviente. И чувство къ нему графини было странное. Чѣмъ внимательнѣе и ласковѣе былъ онъ къ ней, тѣмъ тише и будничнѣе становилось это чувство. Но каждый разъ что являлось охлажденіе и чудилась измѣна съ его стороны, чувство ея разгоралось въ пылкую, бурную страсть.
И женщина, иногда анализируя себя и эту любовь, сама ничего не могла понять и объяснить.
Теперь она спрашивала себя: «Если онъ будетъ убитъ, — какъ я это перенесу»?
И внутреннее чувство отвѣчало правдиво:
«Après tout, il n'est pas le seul au monde»!
Графиня рѣшила, что ей надо выѣхать съ визитами, чтобы разсѣяться; тогда забота о Загурскомъ и душевное волненіе станутъ легче. Приказавъ подать экипажъ, она рѣшила проболтаться до обѣда.
Совершенно случайно визиты графини оказались такими интересными, все, что она узнала въ видѣ новостей, было такъ неожиданно и странно, что черезъ часъ она и думать забыла о Загурскомъ.
Въ ту минуту, когда Кора садилась въ карету, въ ней приблизился молодой человѣкъ замѣчательной красоты и, поклонясь, подалъ ей записку. Она сѣла, но приказала кучеру обождать.
— Отъ miss Skay, — сказалъ онъ и продолжалъ держать снятый черный котелокъ надъ плечомъ. Графиня почти узнала подавшаго записку, но боялась ошибиться. Это былъ франтъ, одѣтый по послѣдней модѣ, но все было просто и скромно элегантно.
— Вы у миссъ Ирмы, кажется?..
— Точно такъ, ваше сіятельство… Я — выѣздной лакей миссъ.
Графиня пробѣжала записку, и лицо ея стало серьезно. Миссъ Скай писала, что съ ней случилось невѣроятное приключеніе, и она умоляетъ графиню заѣхать тотчасъ.
— Черезъ полчаса я буду… Скажите миссъ, что я…
И графиня, невольно глянувъ въ красивое лицо креола, въ его удивительные огненно-черные глаза, поняла, почувствовала, что онъ знаетъ содержаніе записки, знаетъ, что случилось…
— Что такое у васъ… — сорвалось у Коры, и она прибавила: — У миссъ?
— Не могу знать! — ледянымъ голосомъ отвѣтилъ лакей, а лицо его сказало:- ты — дура.
Графиня даже сконфузилась и приказала кучеру ѣхать къ виконтессѣ Кергаренъ.
— Что съ миссъ Ирмой?
Вотъ вопросъ, который задала себѣ Кора, но догадаться было, конечно, невозможно. Вѣдь не братъ же ея вдругъ сдѣлалъ миссъ предложеніе, а она это «нежданное» называетъ «невѣроятнымъ» и зоветъ Кору на помощь, немедленно, спѣшно.
— Нѣтъ! Что-нибудь иное! Непріятное! — рѣшила она.
У Кергареновъ ожидалъ графиню первый сюрпризъ. Она нашла виконта взбѣшеннымъ, но холодно спокойнымъ. Только лицо и глаза выдавали его, а голосъ и улыбка были всегдашніе. Виконтесса была въ нервно-смѣшливомъ настроеніи, а юная Марія Турдза была съ заплаканными глазами. Такое ихъ разное состояніе духа было энигмой, но объяснилось просто.
За четверть часа до пріѣзда графини въ домѣ произошло нежданно и быстро нѣчто особенное.
Герцогъ Оканья, въ гостяхъ у нихъ, случайно оставшись на нѣсколько мгновеній въ гостиной глазъ-на-глазъ съ юной румынкой, поцѣловалъ ее… Она вскрикнула и, побѣжавъ, налетѣла въ залѣ на вернувшагося дохой виконта. Узнавъ, въ чехъ дѣло, виконтъ кликнулъ людей и приказалъ, указывая на герцога:
— Flanquez moi èa à la porte!
Когда герцогъ сталъ что-то объяснять, виконтъ взялъ его за бортъ сюртука, какъ разъ тамъ, гдѣ былъ вышитъ шолкомъ рыцарскій крестъ ордена Калатравы, и повелъ его къ лѣстницѣ… Оканья пошелъ охотно, понимая, что упираться не безопасно… Далѣе, конечно, не было ничего, но виконтъ все еще былъ взбѣшенъ. Марія, поплакавъ отъ испуга, успокоилась, а виконтесса, видѣвшая, какъ мужъ велъ герцога, двигаясь спокойными, но большими шагами, а струхнувшій Оканья едва поспѣвалъ за нимъ маленькими и частыми шажками, уже въ четвертый разъ принималась истерически хохотать…
Но у американки съ безчисленными милліонами графиню ожидала новость совсѣмъ иного рода. Если испанскій грандъ не побоялся пошалить и пошутить и былъ вышвырнутъ на парадную лѣстницу хозяиномъ, то другой экзотикъ, венгерецъ, но не магнатъ, а богема, рѣшился просто и храбро овладѣть американскими милліонами. Миссъ Ирма, взволнованная и все еще перепуганная, хотя уже прошло часа четыре, разсказала графинѣ, что во время урока въ мастерской художника учитель сталъ объяснять ученицѣ нѣчто къ скульптурѣ совсѣмъ не относящееся, сталъ клясться въ давней, безумной любви и грозиться самоубійствомъ съ отчаянія. Но понявъ по ея отвѣтамъ, что приходится только исполнить угрозу по отношенію къ себѣ, предпочелъ перейти на угрозы ей… И дѣло дошло до того, что креолъ лакей, услышавъ крикъ своей барыни, ворвался въ мастерскую…
Между нимъ и художникомъ произошло нѣчто худшее, чѣмъ между виконтомъ и грандомъ. Оба нѣсколько пострадали. Но тѣмъ временемъ миссъ Ирма выбѣжала изъ маленькой квартиры Іодака и, сѣвъ въ свою карету, вернулась домой безъ шляпки и пальто. Графиня Кора была поражена разсказомъ, но затѣмъ была поражена еще болѣе… Американка попросила совѣта, обратиться ли ей къ подлежащимъ властямъ съ жалобой на оскорбленіе и доводить ли дѣло до трибунала.
Разумѣется, графиня убѣдила миссъ, хотя не безъ труда, что лучшее для нея — никому даже не разсказывать ничего.
— Но уроковъ я больше брать у него не буду! — заявила миссъ Ирма рѣшительно.
Графиня улыбнулась и подумала:
«На такой женить брата положительно совсѣмъ легко»!..
XVI
Эми была больна серьезно, и ее лечилъ другъ Рудокоповъ. Но помимо его было еще два доктора, и оба — знаменитости, которые однако перебранились изъ-за ея болѣзни и такъ поссорились, что и впослѣдствіи остались врагами. Опредѣляя діагнозъ, и тотъ и другой однако равно фантазировали.
