Френдзона - Ася Лавринович
Неужели это друг подбросил мне такой замечательный подарок? Мы раньше часто обсуждали этот фильм. Когда я начинала канючить, что хочу новый телефон или, к примеру, ноутбук, Сашка постоянно приводил мне цитату оттуда: «А мне так мало нужно для счастья – одно шоколадное мороженое». Эта фраза всегда охлаждала мой пыл…
Но Сашки совершенно точно сейчас нет в городе. Тогда кто? Марина? Мы ведь с ней в ссоре… Тут я разглядела записку, приложенную к презенту. В ней до боли знакомым почерком было написано: «Знаю, как ты любишь этот фильм. Подарок покупала заранее. С совершеннолетием тебя, Инна! Марина».
У меня задрожали руки. Марина… Она не забыла. Как-то я обмолвилась о том, что неплохо было бы заполучить в свою коллекцию дисков этот фильм. Может, самый важный в моей жизни. А она запомнила…
Тут в кармане пальто завибрировал телефон. Сашка.
– Алло? – разнеслось эхом по подъезду.
– Здравствуй, Инна, – поприветствовал меня друг. – Ты уже в школе? Урок начался? Я тебя не отвлекаю?
– Ну, я почти в школе, – шикнула я. С минуты на минуту должна была выйти из квартиры мама. – Я тут сижу пока на подоконнике… в подъезде.
– Супер! – отозвался Сашка. – Всегда тебя ценил за тягу к знаниям.
– Ты звонишь поздравить меня? – недовольно буркнула я. – Так поздравляй! К чему твои издевательства?
– Инна. Дорогой мой человек, – торжественно начал Сашка. – Поздравляю тебя с днем рождения! Наконец ты совершеннолетняя. А ведь Семейным кодексом установлен именно этот возраст для замужества: восемнадцать лет.
– Ты делаешь мне предложение? – уточнила я.
– Ну, а то, – с готовностью отозвался Сашка.
– Да ну тебя с вечными этими шутками, – проворчала я, пытаясь спрятать улыбку.
– Ладно, – с легкостью согласился Сашка. – Позову замуж какую-нибудь другую девушку. Более сговорчивую.
«Барана своего кудрявого позови», – рассерженно подумала я. Вот Сашка так всегда: ляпнет что-нибудь и забудет. А я одновременно и радуюсь, и расстраиваюсь.
Я рассказала другу, какой подарок мне сделала Маринка.
– Значит, оставила диск под дверью? – уточнил Саша.
– Ага. Что это означает?
– Помиритесь, – вздохнул друг. – Маринка сделала к тебе первый шаг.
– А мне что в таком случае делать?
– Шагай навстречу.
* * *
В школу я пришла только ко второму уроку. Звонок на перемену еще не прозвенел. Я вновь расположилась на школьном подоконнике, лениво пролистывая параграф, который вечером, разумеется, читать не стала.
Наконец началась перемена. К кабинету стали лениво подтягиваться мои одноклассники. Кое-кто, узнав о моем дне рождения из «ВКонтакте», наспех поздравил. Когда в толпе я разглядела Маринку, сердце екнуло. Я напряглась. Подойти и поблагодарить за подарок? Маринка прошла мимо как ни в чем не бывало и вновь села за парту Кораблева. Мне ничего больше не оставалось, как тоже пройти в класс за свою парту и продолжить сверлить затылок Петровой все оставшиеся занятия.
На последнем уроке меня больно ткнул карандашом в спину мой одноклассник Марат, который сидел сзади.
– Ай! Чего тебе? – резко обернулась я и недовольно зашипела на одноклассника. Вообще мы с Маратом редко общаемся, как и с остальными «школьными товарищами». Казалось, парень вообще не вникал в учебный процесс, только громко слушал тяжелую музыку в наушниках, чем порой неимоверно раздражал.
– Ты зачем выселила Петрову? – прошептал в ответ Марат.
– Ты заболел, что ли? – возмутилась я. – Никого не выселяла.
– Она не вернется на свое место?
– Тебе-то что? – буркнула я.
– У нее хоть спросить что-нибудь можно, – нагло заявил Марат, – по физике, например. А с тебя что возьмешь?
– Ну, знаешь ли!
– Сидим теперь тут «на Камчатке», как два дуба.
Я сердито отвернулась от Марата. Но одноклассник не отставал. Вновь последовал укол от карандаша в спину.
– Марат, я сейчас тебе этот карандаш засуну…
– Вы Кораблева, что ли, не поделили? – не унимался парень.
– Ты чего пристал? – вновь громко зашептала я. – Поговорить больше не с кем?
– Да скучно…
В это время наша историчка Ольга Ивановна, та, что божий одуванчик, пытала расспросами Лильку Коршунову. Та стояла у доски красная как рак, а остальные, все кому не лень, подсказывали ей нужные даты. Ольга Ивановна была глуха на одно ухо и, казалось, вообще не слышала всеобщего возбуждения. А на наше с Маратом бурное шипение и подавно не обращала внимания.
– А зачем вы избили Кораблева? – неожиданно спросил у меня одноклассник.
– Кто мы? – насторожилась я.
– Ну, вы с Петровой… Вам надо было между собой махач устроить, как на дуэли. Бедный парень-то тут при чем.
– Маратик, сходи в медпункт, – посоветовала я. – У тебя, похоже, с головой проблемы.
– Да брось ты! – поморщился Марат. – Не верю я в эту историю со спасенной старушкой.
– Я рада, что ты не видишь в Кораблеве героя нашего времени, – ответила я и вновь отвернулась. Тогда Марат подтянулся ко мне и горячо зашептал прямо в ухо:
– А ведь я так и думал, что Кораблев на тебя запал. Выспрашивал все у нас с пацанами, как да че.
– Что еще за «че»? – удивилась я. – Когда спрашивал?
– Да давненько уже, в сентябре…
Я недоуменно уставилась на доску. Зачем Антону обо мне спрашивать?
Наконец раздался долгожданный звонок. История была последним уроком. Я побросала пенал и тетрадь в сумку и припустила из класса на первый этаж. Мне нужно было перехватить Маринку на выходе из школы. Я отстояла огромную очередь в гардеробе, схватила свое теплое зимнее пальто и, натягивая его на ходу, выскочила за дверь школы. На крыльце я намотала шарф и огляделась: Маринка уже в одиночестве брела по аллее. Я, минуя сразу несколько ступенек, скатилась со школьного крыльца и помчалась в сторону подруги. До этого всю ночь шел дождь, утром лужи покрылись толстой коркой льда.
– Марина-а-а, – крикнула я Петровой, тут же поскользнулась и, размахивая руками, покатилась в сторону подруги.
– Боже, Инна, осторожнее! – обернувшись, Маринка раскинула руки мне навстречу, и я прикатила прямо в ее объятья. Обе мы чуть не повалились на мерзлый асфальт.
– Марина! – выдохнула я изо рта имя подруги вместе с паром. – Спасибо тебе большое за подарок!
Маринка стушевалась.
– Да не за что. С днем рождения тебя, Инна.
Я все еще висела на подруге. Прохожие, косясь, обходили нас стороной. Наконец, отцепившись от Маринки,
