Записки патологоанатома - Андрей Левонович Шляхов
В ближайшем супермаркете Владимир купил праздничной еды: две большие замороженные пиццы, бутылку армянского коньяка, тортик. Душа просила праздника. Данилов вспомнил – и это очень его обрадовало, – что завтра вечером они с Еленой идут в театр…
Но тут проснулся внутренний голос и все испортил.
«Ты, Вольдемар, ведешь себя словно страус, нет – как халтурщик, который красит проржавевшую трубу, желая выдать ее за новую. И хуже всего – действительно веришь в то, что косметические меры могут привести к серьезным изменениям».
«Что же ты предлагаешь?» – спросил Данилов.
Обычно разговоры с самим собой забавляли его – это было прикольно и немножечко странно; но сегодня он почувствовал досаду, переходящую в раздражение.
«Карты на стол! – потребовал голос. – Разговор начистоту, без обиняков! Разбитые горшки не склеивают. Их выбрасывают и заводят новые! А вся эта твоя дипломатия есть не что иное, как попытка выдать желаемое за действительное! Спроси – и получишь ответ!»
«Я подумаю, – пообещал Данилов. – Обязательно».
Голос умолк. Владимир начал размышлять и задумался так основательно, что в автобус не на той остановке и вместо дома уехал к метро. Вместо того чтобы сразу вернуться, он забрел на местный рынок и зачем-то купил полкило изюма и полкило кураги. Затем вдруг спохватился, что пицца тает, и заторопился домой. От былого хорошего настроения не осталось и следа, но еду удалось довезти.
– Тебя взяли! – догадалась Елена, принимая у Данилова пакеты.
– Да, и по этому поводу – небольшой семейный праздник!
– Как хорошо, что я затянула с ужином, – Елена унесла пакеты на кухню.
– Поздравляю! – вышел из своей комнаты Никита. – А там для родственников скидок нет? Чтобы в бассейн на халяву ходить.
– На халяву – это уже не скидка, – рассмеялся Данилов, которого всегда веселила детская меркантильность. – Я уточню, но, кажется, бесплатный бассейн светит только мне.
– Жаль, – Никита скрылся в своей комнате.
– Приходи есть пиццу! – крикнул ему Данилов.
Когда Владимир, вымыв руки, появился на кухне, Никита уже сидел за столом и канючил:
– Мам, ну сколько еще ждать!
– Запомни, – учила его Елена, накрывая на стол. – В духовку блюдо ставят только после того, как она разогреется до нужной температуры. Иначе блюдо не приготовится, а высохнет.
– Я с голоду умру…
– Бедный мальчик, нам так будет тебя не хватать, – вздохнула Елена.
– Из врачей получаются весьма циничные и совершенно безжалостные родители, – пошутил Данилов, доставая из настенного шкафчика рюмки и стаканы. – А уж если твоя мама не простой врач, а руководящий…
– То это полный абзац! – закончил Никита, торжествующе глядя на мать.
– Сейчас кто-то получит, – пообещала Елена, открывая духовку…
Когда ужин был окончен, а посуда помыта, Данилов наполнил две оставшиеся на столе рюмки и, подняв свою, сказал:
– Давай выпьем за то, чтобы у нас с тобой все было хорошо!
– А разве у нас что-то плохо? – уголки губ Елены дрогнули, обозначая улыбку. – По-моему, у нас все хорошо, – но рюмку взяла и отпила глоточек.
– Нет, не плохо, – покривил душой Владимир, – но всегда хочется, чтобы было еще лучше. И не пора ли нам наконец определиться со свадьбой?
Он чувствовал, что торопится, торопится неоправданно и неуместно, но, начав, уже не мог остано-виться.
– С твоим новым графиком о свадьбе и думать нельзя, – отшутилась Елена.
– А если серьезно?
– Если серьезно, то я пока еще не решила.
– Почему?
– Какая разница? – Елена умела уходить от ответов на те вопросы, которые ей не нравились. – Вернее – что это изменит?
– Ну это поставит точку в наших отношениях…
– Не хотелось бы, – вздохнула Елена, отпивая из рюмки.
– Да я не то сказал… В смысле – расставит все по местам.
– Бумажка вместе со штампом в паспорте не могут расставить по местам ничего. Ни-че-го!
– Ну, как знаешь… – отступил Владимир, допивая свой коньяк.
– Данилов, налей еще! – неожиданно потребовала Елена, протягивая ему рюмку.
Владимир удивился, но просьбу выполнил. Опустевшую бутылку поставил на пол. Как раз сегодня доцент Астраханцев поведал им с Ирой, откуда пошел этот обычай. Оказывается, завели его казаки, оказавшиеся в далеком 1814 году в Париже. У французских трактирщиков было принято рассчитываться по пустым бутылкам, стоявшим на столе. Ушлые казаки быстро смекнули, как можно сэкономить, и стали прятать часть бутылок под столом.
– За тебя, Данилов! – в последнее время Елена называла его только по фамилии. – Пусть у тебя все будет хорошо! Ты заслуживаешь.
– Спасибо!
Они чокнулись. Елена второй раз удивила Владимира, выпив весь коньяк залпом. В третий раз он удивился, услышав ее вопрос:
– Признайся-ка, ты кому-нибудь, кроме меня, делал предложение?
– Ты уже спрашивала об этом, – напомнил Данилов.
– Так делал или нет?
– Нет, не делал.
– Никому?
– Никому.
– Никогда?
– Клянусь! – Данилов поднял правую ладонь и тут же добавил: – Разве что неосознанно, в пьяном угаре, но это не считается.
– Тогда запомни, – Елена мгновенно стала серьезной. – Если ты хочешь, чтобы твое предложение было принято, то делай его на пике отношений, а не тогда, когда все устоялось…
– И обрыдло?
– Я этого не говорила, – покачала головой Елена.
– Но подразумевала?
– Прекрати! – потребовала жена. – Дай договорить! Я хочу сказать, что когда все устоится, очень трудно объяснить самой себе, зачем вдруг нужно идти в загс регистрировать свои отношения, если до сих пор мы прекрасно обходились без этого.
– В твоих словах есть определенная доля здравого смысла, – согласился Данилов. – Но мы же вместе обсуждали…
– Вот именно, что обсуждали! – Елена встала и пристально посмотрела на Владимира. – А предложение делают иначе! Просто берут и говорят: «Давай поженимся»! И ведут подавать заявление. Можно обойтись без цветов, колец и романтического ужина в пошлой ресторанной обстановке. Важно просто сказать эти слова вовремя и так, чтобы язык не повернулся ответить «нет». И ни в коем случае – не непосредственно перед тем, как трахнуть!
– Лучше после, – сказал Данилов. – Перед половым актом мужчины бывают слишком возбуждены для того, чтобы делать серьезные заявления. Вот после – совсем другое дело.
– Дурак, и не лечишься, – обиделась Елена.
– Мне поздно лечиться, – ответил Данилов, – придется доживать так.
– Совершенствоваться никогда не поздно.
Елена ушла. Проводив ее взглядом, Данилов обратил внимание на то, как соблазнительно покачиваются ее бедра, и ощутил мощный прилив желания. Уже месяц, если не больше, у них с Еленой не было секса. То она засыпала раньше Владимира, то, наоборот, засиживалась за книжкой или над всякими служебными бумагами до утра, то сильно уставала за день…
Дождавшись, когда Никита заснет, Данилов обнял Елену и притянул ее к
