Остров Укенор - Анна Удьярова
– Уходите, – повторил Унимо.
– Если с ними что-то случится, вы будете виноваты. Но может произойти и нечто худшее: загнанные в угол мастера начнут защищаться самостоятельно. И это тоже будет на вашей совести, Мастер Реальнейшего.
Лейтери ушёл, отогревшись, вытянув из булочной Хирунди всё тепло. Очаг погас, но Унимо не спешил разжигать его.
– Какой неприятный тип, – сказал Тьер. – Из тех, кто может, проходя мимо, пнуть кота.
На следующий день Унимо получил официальное приглашение во дворец. Королева в безупречно вежливых выражениях просила своего подданного Унимо Ум-Тенебри явиться на встречу в королевскую резиденцию, когда тому будет удобно.
Бланк с тонкой рамкой цветов флага Королевства, печать с изящно перевитыми «Т» и «Х». Сначала Унимо хотел положить письмо в карман, но потом сердито бросил его на стол. Хватит уже, сколько можно писать ему письма, которые он не может забыть.
Мастер Реальнейшего несколько раз прошёлся по булочной, потом сердито стянул с вешалки тёплый плащ и шарф.
– Подожди-подожди, ты что, собираешься пойти во дворец в этом? – Тьер спрыгнул с подоконника, подошёл к Унимо и обвиняюще ткнул в него пальцем.
– А что такого? Подумаешь, во дворец, – голос Смотрителя звучал не так мальчишески бесстрашно, как ему бы хотелось.
Немного растянутый, но прочный, как сеть, сине-зелёный рыбацкий свитер, подаренный Мицей, действительно, был не самым подходящим нарядом для королевской аудиенции.
– Конечно, как Мастер Реальнейшего, ты можешь заявиться во дворец хоть голым – фыркнул Тьер, – и никто тебе слова не скажет. Все знают, чем это может грозить…
– Чем это может грозить? – от резкого порыва ветра Тьер едва удержался на ногах и не мог вдохнуть.
Мастер Реальнейшего увидел страх, взгляд выброшенного на берег кита, и тошнота подступила с новой силой.
– Прости, – пробормотал Унимо, – я устал слышать о своих привилегиях, которые мне не нужны.
Тьер мрачно покачал головой:
– «По праву земли и крови», как записывали раньше в книгах подданных. Из этой грязи и слеплено всё наше наследство.
Унимо сходил в ближайшую лавку с одеждой и купил тонкую белую рубашку и простой чёрный камзол.
– Всё-таки я лишённый наследства шейлир, так что мне простительно явиться во дворец без серебряных пуговиц, – решил он.
Тьер только вздохнул. И когда Унимо уже накинул плащ и взялся за ручку двери, быстро спросил:
– А можно мне пойти с тобой во дворец?
Это была плохая идея – уступать Тьеру, когда он хотел куда-то пойти. Очень плохая идея. Но чувство вины всегда становилось для Унимо магнитным отклонением компаса правильных решений.
Проблем с одеждой у Тьера не возникло: пользуясь разрешением Унимо, он тратил королевское жалование своего тюремщика, и купил несколько весьма дорогих нарядов.
– Не слишком ли роскошно для королевского преступника? – Тьер как будто и правда смутился, обнаружив на своём камзоле серебряное шитьё.
– В самый раз, – улыбнулся Унимо.
Тьер сбежал, как только они беспрепятственно прошли все охраняемые посты. Унимо не удивился, только понадеялся на то, что, если будет что-то совсем уж ужасное, он почувствует. Но королева сама виновата: не надо было вызывать его сюда, где он до сих пор слышал шаги Форина, видел лицо Малума за несколько минут до прыжка с крыши, чувствовал недовольство Грави, который не мог противиться воле Смотрителя… Королева знала всё это, и тем не менее вызвала его во дворец.
– По вашему приказанию явился, Мэйлири, – поклонился Унимо, когда они остались вдвоём в одной из рабочих комнат дворца – обставленной скромно, во вкусе нынешней королевы.
– Зачем ты это сделал, зачем уничтожил Грави? – Тэлли выглядела несчастной, как озеро ранней весной. Серый лёд лица и тёмные проруби глаза.
Захотелось оправдаться, рассказать всё, что произошло, рассказать о том, что Грави стал запирать пациентов, что грозился оживлять мёртвых…
– Ты знаешь, потому что захотел, – ответил Мастер Реальнейшего.
Большие напольные часы споткнулись. Королева не смотрела на него. Мальчишка Унимо, которого она когда-то знала, сбежал. Вместо него пришёл кто-то другой – и стал распоряжаться по-своему.
– Хорошо, – королева выпрямилась в кресле. – Я поняла. У меня к тебе просьба. Я чувствую, что становится всё хуже. Может, они захотят сделать что-то непоправимое. Меня не станут слушать. Я хочу, чтобы в Тар-Кахол приехал Тео или Инанис.
– Служители Защитника не вмешиваются, ты ведь знаешь, – Унимо был удивлён. А потом подумал, что был бы не против увидеть Тео.
– Да, поэтому я прошу тебя, – пояснила Тэлли.
– Сына моего отца? – кивнул Унимо. – Конечно, как скажешь. Я постараюсь.
– Спасибо.
Хотелось что-то сказать Тэлли. Сделать что-то специально для неё. Не для Королевства, не для памяти Форина, не в благодарность за всё то, что… просто для неё, для Тэлифо Хирунди. Унимо незаметно скользнул в реальнейшее и застыл: в комнате никого не было.
За дверью послышались крики и топот. Что-то произошло.
Кто-то сбросил с крыши дворца во внутренний двор скатанный в рулон ковёр в камзоле с серебряными пуговицами. К нему была крепко привязана табличка с надписью: «Новым птичникам не следует забывать славные традиции своих предшественников».
– Ты ведь и сам так думаешь, – сказал Тьер, когда они стремительно шли из дворца в булочную Хирунди. Он был в одной рубашке под плащом – и стучал зубами от холода.
Унимо молчал и шёл всё быстрее.
Вечер был морозным,+ снег под ногами поскрипывал.
– Никто не пострадал! – продолжал Тьер, из последних сил стараясь не отставать.
Во дворце пришлось договариваться с начальником охраны, который собирался тащить Тьера к «защитникам». Помогло только вмешательство королевы, и Унимо был вынужден пообещать ей, что они с Тьером завтра же покинут Тар-Кахол.
– Ты ведь не сердишься, да? Уверен, они покажут этому Лейтери, и его лицо перекосится от злости! – сказал Тьер и остановился, прислушиваясь к своему страху.
Унимо тоже остановился.
Тишина захватила переулок. Звёзды были хорошо видны: стеклянные фигурки в чужом окне. Светлячки в банке на празднике Середины лета, забытые детьми в траве. Болотные огни в зарослях осоки.
Унимо спрятал улыбку и обернулся:
– Завтра мы должны уехать из Тар-Кахола.
– В Ледяной Замок? Там ещё холоднее, чем здесь? – уточнил Тьер, отогревая онемевшие пальцы у очага булочной.
Он терпеть не мог холод.
Унимо кивнул.
– Почему королева выставляет нас из города? Кто дал ей право? – продолжал Тьер.
– Если бы мы спросили горожан, они бы и вовсе запретили нам возвращаться, – Унимо поставил на огонь кофейник.
Вода брызнула в очаг, пламя недовольно зашипело, тишина качнулась в котле комнаты и снова застыла.
– Горожане! – фыркнул Тьер. – Это те, кто из города выгоняет святых. И бродячих артистов. Те, кто думает, что город принадлежит им. Самодовольные и трусливые, стоит им только сойти с освещённой улицы. Они читают утренние газеты и пьют вино после работы. Притворяются, что всё в порядке. Ненавижу!
– Они тебя тоже, – мрачно усмехнулся Унимо, приподнимая кружку. – Да здравствует взаимность!
Оставалось только пить горячий кофе маленькими глотками и ждать ночи.
Не одеваясь, Унимо вышел на крыльцо. Прохожих не было совсем. Морозный
