Планы на лето - Ася Лавринович
Мимо поплыли подсвеченные дома. Город с мостами, шпилями, людьми будто летел параллельно нам. На воде было прохладно, и я поежилась.
– Замерзла? – спросил Матвей, который стоял рядом со мной и потягивал шампанское.
– Я не планировала сегодня отправляться на ночную прогулку, тем более кататься на лодке, – сказала я.
– Ты планировала греться в объятиях Перова?
Я одарила Матвея убийственным взглядом, но Мальцева это не смутило. Он стянул через голову свою толстовку и протянул мне. Его футболка задралась, и я смущенно отвела взгляд.
– Держи.
Я, как обычно, запротестовала: есть у меня такая ужасная привычка – все воспринимать в штыки, но Матвей молча одел меня в толстовку, будто я была ребенком, а затем еще и натянул на голову капюшон.
– Ну перестань! – не сдержавшись, рассмеялась я и сбросила капюшон с головы.
От толстовки приятно пахло дымно-древесными духами, а мне захотелось в знак благодарности обнять Матвея, но я стояла и пялилась на темную воду, крепко ухватившись за борт лодки.
За спиной послышались счастливые визги. Я оглянулась и обнаружила, что Аверина уже вовсю отплясывает с другими девчонками. Они поднимали руки вверх и счастливо подпевали песне. Перевела взгляд на брата, который оживленно болтал с официантом.
– Потанцуем? – предложил Матвей. – Хотел это сделать еще на торжестве Кукушкиных, но был занят барабанами, а ты – Максом.
Мальцев имел в виду единственный медленный танец, во время которого он не сводил с меня взгляда. А я даже забыла имя своего партнера, пока Матвей не напомнил.
– Но когда ты не барабанил, то тоже не скучал, – припомнила я конкурс.
– Ты про Марту?
Ого, Матвей помнил имя своей партнерши.
– Ее имя ты запомнил, – подколола я, – в отличие от именинницы.
– Марта очень красивое имя, – серьезно ответил Матвей.
Да-да, а мое – самое обычное: Катя. Всю жизнь меня преследуют комплексы, будто я не слишком хороша для кого-то или чего-то. Недостойна сцены, внимания, симпатичных парней… И вот неожиданно для себя ломаю все стереотипы, которые сама надумала. Записываюсь в школьный хор и встречаюсь с первым красавчиком школы. Такой мощный выход из привычной зоны комфорта, что порой некогда перевести дух. И все-таки меня не покидало чувство, что я до сих пор не до конца с собой честна.
Я не успела возразить Матвею, и он повел к танцующим. Матвей положил мои руки себе на плечи, а затем притянул меня за талию. Я как завороженная следила за его действиями и не сопротивлялась. Лодка нырнула под мост, и стало темно. Эхом разнеслась старая песня группы «Рок-острова» «Ничего не говори». Когда я была маленькой и мы жили вместе с родителями, ее всегда крутили на посиделках папины друзья на нашей кухне. Помню «Рок-острова» на репите и рассказы отца о раскопках на Охтинском мысу…
Меня охватила всеобщая эйфория, когда лодка вынырнула из-под моста и я увидела огромную желтую луну, зависшую над куполами и крышами.
«Я уйду и не вернусь,
Я уйду, а ты не жди.
Я уйду и не дождусь,
Когда кончатся дожди…»
Я скандировала эти строчки вместе со всеми. Не знаю, почему вдруг сразу вспомнились все слова. Наверное, они остались в подкорке с тех самых вечеров на прокуренной кухне с разговорами о городе Ниен с крепостью Ниеншанц.
«Ничего не говори,
Это жжет огонь внутри.
Ты в глаза мне не смотри…
Ничего не говори!»
Матвей тоже громко пел, улыбался, время от времени запрокидывая голову, чтобы посмотреть на ту же желтую луну, что и я. Он всегда такой – непринужденный, веселый, неунывающий и уверенный в себе. Это бесит и восхищает в нем одновременно. И я вдруг, осмелев, погладила Матвея по волосам, а затем притянула его к себе за шею. И снова мост, снова темнота, снова глухое эхо и гремящие басы. Я вижу только горящие глаза Мальцева и чувствую, как сильно бьется его сердце. С нами под мостом еще пара катеров, и музыка вместе с криками перерастает в неясный гул. Мое сердце тоже судорожно колотится в груди, а ноги подкашиваются от слабости. Когда лодка выходит в Неву, наши с Матвеем лица так близко, что я чувствую невесомость. Будто прямо сейчас, вот так, в обнимку, мы воспарим над палубой и ночным Петербургом. Над черной бурлящей Невой, подсвеченным шпилем Петропавловской, над застывшими на воде белыми катерами и поднятыми створами мостов. Мы впервые так близко друг к другу, и я испытываю от этого такой восторг, что, когда в кармане толстовки настойчиво завибрировал телефон, не сразу обращаю на это внимание. Матвей наклонился и коснулся губами моего уха.
– Ты меня убиваешь, – проговорил Мальцев низким и хриплым голосом. – И у тебя звонит телефон.
Мое сердце все еще бешено стучало в груди. Я с сожалением первой отстранилась от Матвея и вытащила из кармана телефон. Сообщение от Давида. Спрашивал, дома ли я и чем занимаюсь, будто чувствовал, что могу сотворить неизбежное.
Сообщение Перова словно отрезвило меня. Что я делаю, черт побери? У меня официально появился парень: прикольный, добрый, воспитанный, популярный… Будущая звезда. А я мечтаю поцеловать лучшего друга своего старшего брата. Как говорит Соня, для сравнительного анализа. Только подумав об этом, я страшно смутилась.
– Это от него? – спросил Матвей.
– Угу, – отозвалась я, тут же печатая ответ, чтобы Давид, не дождавшись сообщения, не решил мне перезвонить. На шумной палубе скрыть свою прогулку сложно. Я написала, что уже давно дома и собираюсь спать. Так и втягиваешься во вранье, когда оно, по твоему мнению, во благо. Точно так же Дина, отправляясь на прогулку с Виташем, сказала мне, что заболела. Стало противно. Вроде ничего криминального я не сделала, но правду говорить мне не хотелось.
– У вас все серьезно? – не отставал Мальцев. Чтобы не мешать остальным танцующим, мы отошли в сторону. Лодка остановилась, покачивалась на волнах.
– На свадьбу пока не приглашаю, – сказала я, убирая телефон обратно в карман.
– Очень плохой выбор.
– Вас забыла спросить. Чего вы привязались? Ты, Вовка, Соня…
– Потому что желаем тебе добра, – Матвей посмотрел мне в глаза.
– Или
