Кроме шуток - Сара Нович
Она добралась до актового зала и, пройдя через служебный вход, робко помахала ребятам, весело крутившимся вокруг стола, на котором был разложен реквизит; они явно были здесь не в наказание. На всех были походные фонарики, чтобы видеть друг друга за кулисами, и, когда Чарли подошла к ним, кто‐то протянул фонарик и ей. Одна из девочек показала, как обращаться с механизмом занавеса, каким цветом скотча размечены разные декорации, с каким реквизитом она будет работать и какие костюмы готовить.
Хочешь? – спросила девочка, размахивая пластиковым мечом. – Это для Остина.
Ну давай, – сказала Чарли, растерявшись под ее проницательным взглядом.
Я подумала, раз вы с ним, похоже…
Похоже на что?
Школа маленькая, глаза большие, – сказала та.
Чарли взяла меч и положила его на свою полку для реквизита.
Мы просто друзья.
Как знаешь. Но будь осторожнее.
В смысле?
Он хороший парень. Просто он тут как _______.
Как кто?
К-о-р-о-л-е-в‐с-к-а-я о‐с-о-б-а. Он привык получать все, что хочет.
…О-к.
Она не была уверена, хочет ли знать, что это означает, но в любом случае ей не хватало словарного запаса, чтобы спросить.
Чарли, да?
Да.
Я дружу с твоей соседкой по комнате. Я А-л-и-ш-а.
Она назвала Чарли свое жестовое имя, и Чарли его повторила.
Кэйла классная, – робко сказала она.
Она говорила серьезно – Кэйла действительно была классная, и за последние несколько недель они сблизились. Но Кэйла говорила так быстро, что Чарли все равно то и дело за ней не поспевала, а разрушать их зарождающуюся дружбу, прося повторить ту или иную фразу, ей не хотелось.
Да, она супер. Я все говорю, что ей надо попробовать себя на сцене, но она больше любит спорт.
А ты сама играешь?
Я? Ни за что. Я лучше побуду тут.
Я тоже, – сказала Чарли и, когда эти слова слетели с ее рук, поняла, что это правда.
Добро пожаловать на темную сторону, – сказала Алиша.
Шли недели, и Остин, хоть это и было ему не свойственно, поймал себя на том, что переживает по поводу репетиций, поскольку там придется иметь дело с Габриэллой. Кастинг прошел ровно так, как он и ожидал, – он получил роль Питера и поначалу был доволен, пока не сообразил, кто, скорее всего, будет исполнять главную женскую роль. Он побежал к доске объявлений возле комнаты Фикмана, и его страхи оправдались: Венди играет Габриэлла.
В последние дни он не мог заставить себя даже взглянуть на нее через стол в столовой и проводил бóльшую часть времени, приободряя себя напутственными речами о ценном опыте игры бок о бок с бывшей – конечно, профессиональным актерам приходится так делать постоянно. Однако иногда просыпался другой внутренний голос и предлагал ему отказаться от участия в пьесе, чтобы избежать драмы в реальной жизни. Но каждый день после того, как мигал последний звонок, он послушно шел в актовый зал, и вот теперь он ждал за кулисами, глядя на Габриэллу, уже переодетую в ночную рубашку и стоявшую в центре сцены в окружении ребят, которые должны были играть Джона и Майкла. Наверху, на рабочей галерее, техническая команда возилась со светофильтрами, окуная Габриэллу в круги разного цвета – сначала призрачно-голубого, потом красного, который окутывал ее волосы багряным ореолом.
Она действительно была красива, и его тревожило, что при виде нее он по‐прежнему испытывает смутную тоску. Ее слова, будто он использовал ее для секса, задели его, хотя он надеялся, что она сказала это только для того, чтобы вывести его из себя. У него Габриэлла была первой, но про нее ходили слухи, что она еще в восьмом классе переспала с капитаном команды по плаванию, который теперь уже окончил школу. Он потер глаза, как будто это могло избавить его от влечения к ней, и отвернулся от сцены. Какой бы привлекательной она ни была, они просто не подходят друг другу. Он наблюдал из кулис, как ребята сортируют старый реквизит, выбирая тот, который может пригодиться в мире Питера Пэна. Тут‐то он и заметил Чарли.
Она стояла к нему спиной, но это явно была она – ее волосы были собраны в неаккуратный хвост, открывая крошечный индикатор процессора, светящийся зеленым. Он подошел к ней и взял ее за запястье; она резко развернулась и выкрикнула то, что даже Остин с его отвратительными навыками чтения по губам мог расшифровать без труда: “Блядь”.
Прости.
Ты меня напугал.
Простите, – сказал он снова, теперь уже и ей, и Алише – он видел, что прервал их.
Алиша отмахнулась, как бы говоря, что не будет им мешать, и он повел Чарли в заднюю кулису, где, как шар, светилась напольная лампа. Они были одни.
Хотел извиниться за то, что не ответил тебе в эти выходные. Семейная драма.
Выражение ее лица, которое до этого было безразличным, почти строгим, смягчилось.
Все нормально.
Значит, ты участвуешь в спектакле?
Не совсем. Я технический работник.
Ты ходила в театральную студию в старой школе?
Она рассмеялась.
Да ты что. Если кроме шуток, меня директор Уотерс заставила.
В смысле, в качестве наказания?
Что?
Н-а-к-а-з-а-н-и-е.
Ага. Я недавно на уроке назвала ее сучкой.
Что?
Остин попытался представить себе ситуацию, в которой он мог бы так сказать про директора Уотерс, но тщетно пытался. Он, кажется, никогда не видел, чтобы кто‐нибудь на нее ругался, ни другие учителя, ни гости на вечеринках его родителей.
Это было случайно, – сказала она.
Она опустила взгляд в пол. Остин подошел на шаг ближе, покрутил в пальцах бегунок молнии на ее толстовке. Кажется, он никогда не видел Габриэллу в толстовке. Он подумал, каково было бы поцеловать Чарли. Может, с ним что‐то не так, раз его швыряет от одной девушки к другой в течение нескольких минут, как будто он совершенно не контролирует свои желания? И будет
