Цирковой поезд - Амита Парих
Дурак ты, Александр, нельзя позволять девушкам выводить тебя на эмоции!
Он зарычал от мыслей о событиях вечера и зажмурил глаза, пытаясь прогнать голос отца из своей головы. Он не поверил Пари, когда та сказала ему, что Лена ревнует.
– Просто скажи ей, что я с Алексеем, – настаивала Пари. Алексей был русский силач, с которым она состояла в отношениях. – Обещаю, если скажешь ей это, то у вас все наладится.
В голове он снова и снова прокручивал встречи с Леной за последние пару недель. Было ли в ее поведении нечто, что показывало: она чувствует к нему то же самое, что и он к ней? Но все напрасно. Когда речь касалась дел сердечных, его способность читать Лену куда-то испарялась. Чувствуя себя опустошенным, он еще раз взбил подушку, лег на другой бок и попытался уснуть.
Глава восемнадцатая
В январе Хорас погряз в долгах. «Баядерка» не приносила ему ожидаемых денег, а количество городов, куда их цирк мог поехать, сократилось вдвое.
Одним февральским вечером они пересекли границу между Чехословакией и Венгрией. Уже привычными стали пиры для проверяющих из СС, после которых Хорас лично провожал их. Но однажды на следующее утро после такой проверки к нему в кабинет вернулся один из офицеров, чем страшно напугал директора цирка. Неужели его махинации были раскрыты? Тем не менее Хорас поприветствовал его с неизменной улыбкой:
– Доброе утро, офицер.
Тот отсалютовал ему в ответ. Офицер был рослым, плотно сложенным мужчиной, погоны на его серо-зеленой форме говорили о том, что он важная шишка. Эсэсовец в упор смотрел на Хораса своими темно-зелеными глазами.
– А я вас знаю, – начал Хорас, пытаясь завязать разговор.
– Да, с норвежского пропускного пункта, – ответил ему немец на английском с сильным акцентом. – Я с интересом наблюдал за вашим цирком, господин Беддингтон. Мы можем поговорить где-нибудь наедине?
Офицер быстро обрисовал свое предложение: тогда в Норвегии выступление двух иллюзионистов совершенно поразило его, а потому он хотел нанять их.
– Вы желаете открыть свой цирк? – Хорас понимал, что сидящий напротив него человек напрочь лишен творческой жилки.
– Нет, – ответил офицер. Он достал газету, открыл ее на нужной статье и передал Хорасу. Там писали о Джаспере Маскелайне – представителе династии фокусников Маскелайн. Используя свое мастерство, тот помогал армии антифашистской коалиции. Если смогли они, то смогут и страны «оси». Офицер написал на листе сумму и показал ее Хорасу. Будучи бизнесменом до мозга костей, тот с трудом сумел подавить радость.
– Я не могу отдать вам обоих. Можете взять мальчика, но только через шесть месяцев. Он еще юн и сумеет приспособиться ко всему. Кроме того, он идет без дочери в комплекте, что тоже большой плюс. А после этого, если вам понравится результат его работы, можем обсудить продление контракта об аренде или вопрос о полном выкупе.
Он предложил офицеру подготовить человека в Руане, который бы встретил их в августе, на что тот медленно кивнул. Хорас попросил его прийти на следующий день для подписания контракта на оговоренную сумму, что позволило бы ему выплатить инвестором причитающееся.
* * *
За день до экзамена Лена уютно устроилась в библиотеке вместе с Кларой. Снаружи бушевала метель. Лена пила горячий шоколад с мятой, приготовленный для нее Марио, смотрела в окно на летящий снег и повторяла в голове все, что прошла за прошедшие восемь месяцев.
– Нервничаешь? – спросила Клара.
Лена покачала головой. Она чувствовала себя странно спокойно. Вместе с Кларой они написали уже столько ответов на экзаменационные вопросы из числа тех, которые были в прошлые годы, что у обеих сложилось ощущение, будто то, что ждет их завтра, совершенно не будет отличаться от того, что они уже видели.
В дверь постучали.
– Кто там? – спросила Клара. Она поднялась и подошла к двери, приподнимая подол юбки, чтобы не споткнуться.
– Это Александр. А Лена тут?
Клара отворила дверь и впустила Александра. Лена изо всех сил старалась не покраснеть. Он перебросился с Кларой парой слов и направился прямиком к Лене. Она скрестила руки на груди и почувствовала, что кровь приливает к щекам.
– Я пришел пожелать тебе удачи на завтрашнем экзамене.
– Ты запомнил! – сказала она, опуская руки.
Александр неопределенно пожал плечами – знакомый мальчишеский жест, который так хорошо знала Лена.
– Разумеется, я запомнил, – произнес он, продолжая стоять неподвижно и глядя на нее во все глаза. Выдержав небольшую паузу, он набрал воздуха в грудь и сказал: – Лена, что бы ни произошло, твоими достижениями уже можно гордиться. Просто хотел, чтобы ты знала.
Он развернулся, не дав Лене времени ответить, что-то пробормотал Кларе и вышел. «Я прошла этот огромный путь лишь потому, что ты вселил в меня надежду», – хотела сказать Лена. Как же ей хотелось, чтобы он заключил ее в объятия, дал почувствовать тепло своего тела! Но этого никогда не произойдет, потому что она никогда не забудет, как он смотрел на Пари.
– Я давненько не видела вас вместе, – заметила Клара.
– Мы оба были заняты, – отозвалась Лена, указывая на стопы книг на столе.
– Но единственная ли это причина?
С минуту Лена раздумывала, стоит ли выкладывать все Кларе – о ее чувствах к Александру, о боли, которую она испытывала, когда он смотрел на других девочек. А еще о толике надежды на то, что однажды он почувствует к ней то же самое, что и она чувствовала к нему.
– Есть ли что-то, что ты бы хотела мне сказать?
Лена покачала головой, мысленно заставляя себя вернуться к экзамену:
– Результаты придут через пару месяцев?
Клара хотела было еще раз повторить свой вопрос, потому что метаморфоза их невинной детской дружбы во взаимную любовь была для нее очевидна, но ей не хотелось расстраивать Лену перед экзаменами. – Именно так. Мы получим ответ в конце весны или начале лета. И еще. – Она попыталась ободрить свою ученицу. – Ни о чем не переживай. Ты готова.
Лена улыбнулась в ответ. Во всей этой неразберихе она была уверена лишь в одной вещи: что бы ни произошло завтра на экзамене, она была готова ко всему.
* * *
Вернувшись в свою комнату, Александр сел около шкафа и достал из пола доску. Несколько секунд он просто разглядывал наворованное за эти три года.
Говорю тебе, один он и дня не проживет!
Челюсти сжались сами собой: все-таки его
