Цирковой поезд - Амита Парих
Лена отпустила фиксаторы и поспешила обнять Александра:
– Я счастлива за тебя. – Она вновь раскраснелась, когда он прижал ее к себе, а потому поспешно отстранилась и приняла спокойный вид. – Я буду помогать тебе тренироваться. Репетировать будем во дворе, а позже сможем организовать свое шоу в районе Лададика.
Александр задумчиво провел рукой по своим русым волосам:
– Проблема в том… Что я не смогу вернуться с вами. Хорас сказал мне остаться и репетировать вместе с остальными циркачами.
– Это глупо! Я скажу папе поговорить с ним. Он…
– Лена… Я хочу остаться, – через силу произнес он, как бы извиняясь.
– Ох, – она тяжело выдохнула. – Хорошо.
Она отвернулась и подняла юбку с пола.
– Лена.
– Не нужно ничего объяснять.
– Только два месяца.
– Да все в порядке. Развлекайся, веселись. – Лена одарила его дежурной улыбкой и тут же вернулась к своим делам. Но едва дверь за Александром закрылась, как она разревелась. Она взяла листок со списком их совместных дел и порвала его на мелкие кусочки, позволив им разлететься по всей комнате. Почему он бросает ее? И почему ей от этого так больно?
– Пожалуйста, хватит! – шептала она, вытирая слезы со щек. – Это всего лишь пара недель.
* * *
Когда Лена вернулась в Салоники, город был в оккупации. Все вокруг изменилось за год ее отсутствия. Из Греции выпивали все соки, и это было очень хорошо видно по когда-то благоденствующему городу: везде она видела нищих, протягивающих руки за милостыней. Она пыталась не замечать чудовищного контраста между тощими руками просящих и их распухшими от голода животами. Вначале она даже сжалилась и отсыпала по паре монет просящим, но поток нищих не иссякал, и у нее быстро выработался иммунитет ко всем просьбам.
Без Александра Лена чувствовала себя брошенной, как маленькая щепка, гонимая волнами. Во время каникул она постоянно думала о том, чем же занимался Александр и о чем он думал без нее. Ей вдруг стало грустно, что она не обзавелась его фотографией, но смущенная этой мыслью, тут же отмела ее.
Отношения с отцом стали натянутыми. Она все больше отдалялась от Тео и больше не обнимала его так крепко, потому что опасалась, что он заметит изменения в ее теле. Ночами она частенько лежала и думала, замечает ли что-то папа. Наверняка он увидел, как увеличились ее бедра и как в груди прибавилось объема, но продолжал делать вид, что этого не было. Когда он спросил, почему она не хочет гулять с ним по району Лададика или лежать на песке в своем купальном костюме, Лена врала, что ей жарко на солнце.
Однажды вечером Тео спросил Лену, почему она не хочет пойти вместе с ним и перекинуться картишками с соседом.
– Я не хочу проводить все свое время со стариками! – крикнула она и встала из-за стола.
Тео вздрогнул, когда дверь в ее спальню громко хлопнула. Он заметил, что ее настроение быстро меняется, но был слишком занят другими проблемами, чтобы уделить дочери внимание, которое ей было так необходимо. С каждым днем война приносила новые трудности, а его любимую Грецию оккупировали не только немцы, но и итальянцы с болгарами. А едва наступило относительное затишье, как король Георг Второй бежал из страны. Теперь он был где-то в Египте, и хотя страной формально «руководил» парламент в Афинах, в Греции наступила анархия. Главным приоритетом для Тео стало обезопасить Лену и Александра, несмотря на растущее влияние стран «оси» в Европе.
Глава семнадцатая
По пути обратно в Англию Лена думала, что скажет Александру, когда его увидит. Ей было интересно, что он подумает о ее новом платье, купленном у одной швеи на площади Платона. Она мяла подол и накручивала волосы на пальцы, надеясь, что он простил ее за то, что она так себя повела, узнав о его повышении.
Когда они прибыли на станцию Виктория, Лена, полная надежд, осматривала толпу, но встречать их приехал Чедвик. Вместе они быстро пошли к ожидающей их машине и приготовились к долгой дороге в Эпсом.
Когда она наконец увидела Александра, то страх сменился шоком. Он вырос как минимум на десять сантиметров. Александр поприветствовал ее, неуклюже обняв, словно боясь прижать ее к себе.
– Ты подстригся, – заметила она.
Он застенчиво провел рукой по коротким волосам. Лена заметила щетину на его лице. Его плечи раздались вширь, мускулы налились силой, а руки стали внушительными. Она и не задумывалась о том, что он может измениться за время ее отсутствия. Она покраснела, представив, как он крепко прижимает ее к себе, тут же притворилась, будто что-то попало в глаз, и отвернулась.
– Ты тоже подстриглась, – ответил он, и Лена коснулась своих волос, будто это было новостью и для нее самой. Она ошеломленно смотрела на него. Его голос тоже стал ниже. Он больше не звучал как мальчишеский.
– Да, – едва выдавила Лена. А ведь она целыми ночами в Салониках лежала, грезя о том, как заговорит с ним, когда вернется, но теперь ей было совершенно нечего сказать. – Мне нужно разбирать вещи, увидимся позже.
Произнеся это, она с облегчением поняла, что он не станет ее останавливать.
Занятая учебой и сеансами физиотерапии, она незаметно для самой себя избегала Александра. Она скучала по нему, но мысль о том, что придется опять молча пялиться на него, совершенно пугала ее.
За неделю до начала нового тура Лена заметила Александра в вагон-ресторане. Он неловко склонился над тарелкой и, широко расставив локти на столе, ковырял еду. Вдруг он поднял взгляд, его лицо просияло, и он помахал Лене. Та мысленно отругала себя за то, что встретилась с ним взглядом, ведь она не успела расчесать волосы перед ужином и была в своем старом платье. Но все-таки перед ней сидел лучший друг. Она проглотила гордость и пошла к нему.
– Лена! – радостно воскликнул он. – Где ты была?
Она заняли место напротив него.
– Училась, – ответила она, размешивая хлопья пармезана в своем ризотто.
Александр кивнул, глотая спагетти.
– Я так и понял. Готовишься к экзаменам.
Лена все также размешивала ризотто, не находя в себе сил говорить. Они ели в тишине. Придумывая тему для разговора, Лена рассматривала еду на подносе Александра. Там были спагетти, оливковое фокаччо, миска с таким же, как у Лены, ризотто, куриная грудка и огромное блюдо шпината, сдобренного оливковым маслом.
– И в тебя все это влезет? – удивилась Лена.
– Я голоден, – запротестовал он.
Лена засмеялась. Ей стало казалось, будто и не было вовсе никакого перерыва в их
