Дневник прожигателя жизни - А. Волоска
Не помню, о чем мы разговаривали, распивая вино. Юля о чем-то говорила, а лишь пытался поддержать ее темы.
Садясь в такси, она, не поцеловав меня, просто сказала, что позвонит завтра.
Не знаю, что навело меня на такую мысль, но мне показалось, что надеяться на какие-нибудь отношения с ней бесполезно.
А про дачу можно рассказать в двух словах.
Когда заехал Борис на своей «девятке» было уже половина одиннадцатого. Последние километров пять мы с Борей ехали в густом тумане со скоростью десять километров в час. На этой даче было еще пятеро парней, которые к нашему приезду объелись глюциногенных грибов, а потом (и Боря вместе с ними) еще и накурились, а я тем временем одну за другой осушал бутылки с пивом.
У кого-то пришла идея растопить баню и приготовить шашлык. Баню чуть не сожгли, и эту идею пришлось оставить, а шашлык получился даже очень ничего.
Спать легли в пять утра, а проснулись в районе трех дня. Поели и в семь двинули назад в Москву.
Было банально, но весело.
А Юля, как я и ожидал, так за день не позвонила.
Празднование в одном из баров наступления двадцатилетия коллеги-бармена закончились ночевкой (а точнее отсыпанием — ночевкой никак не назовешь, так как приехали мы в восемь утра) у подруги девушки друга моего коллеги (прям мексиканский сериал) — у Даши.
Даша в баре сразу взяла меня в оборот, как только нас познакомили. Сама инициировала общение со мной на всякие темы, вытаскивала потанцевать, предлагала выпить.
«Мне грустно», — сказала она, положив голову мне на плечо. После этого разговоры были уже не о развлечениях, музыке, учебе и других темах «ни о чем», а стали более душевными, о личном. И в какой-то момент меня (уверен, что и ее тоже) стала окутывать атмосфера отстраненности от происходящего, будто мы не в баре, где все пьют, танцуют и веселятся, а сидим в тихом кафе и мило беседуем.
И вот под утро, когда большинство посетителей или свалило или в жутко пьяном состоянии продолжают еще больше напиваться, Даша попросила проводить ее домой. Ее бабушка почти круглый год проводит в загородном доме, поэтому Даша и переехала от родителей жить с бабушкой, понимая, что практически будет жить одна, не стесняясь приходить домой когда хочется, в состоянии в каком захочется, и никто не контролирует каждый шаг.
В машине Даша мигом уснула, прижавшись ко мне. А я ехал в раздумьях о том, что я сейчас еду с девушкой к ней домой, а меня даже нисколько не грызет совесть перед Юлей. Почему-то присутствует уверенность, что ничего не произойдет такого, из-за чего будет стыдно перед моей девушкой (забавно, что после двух свиданий я стал называть ее «моя девушка»).
Да, мы целовались, перед тем как уснуть, да и как проснулись. Но я не воспринимаю это как измену — это лишь мимолетная интрижка, которой не стоит стыдиться, но и рассказывать об этом второй половинке тоже ни к чему. Наши поцелуи перед сном дошли до того, что мы, обнявшись, катались по кровати в одних трусах.
— У тебя есть девушка, да? — спросила Даша так, будто заранее знает, что ответ будет утвердительный, и она понимает, что я верен своей девушке.
— Да. И хоть я знаю тебя всего несколько часов, но с уверенностью скажу, что ты не тот человек, к которому можно отнестись как к забаве на оду ночь. — Прошептал я, будто оправдываясь.
И так, обнявшись, мы и уснули. А проснулись мы от звонка Дашиного телефона спустя шесть часов. Еще минут тридцать мы не вылезали из кровати — объятия и поцелуи продолжились, но уже с большей страстью. Мое бедро чувствовало насквозь намокшие ее трусики, да и сам я был в полной боевой готовности — я был как вулкан перед извержением, вот-вот взорвется. Но мне все же хватило самообладания, чтобы не заняться сейчас сексом, изменив этим Юле.
Выпив чаю, я оделся и со словами «Еще увидимся» вышел на улицу. Вслед она смотрела на меня взглядом девушки, понимающей, что если мы и увидимся, то случайно.
Не могу сказать, сколько именно, но два часа я точно бродил по незнакомому мне району.
Душу мою терзает беспокойство. И дело не в Юле — перед ней моя совесть чиста. Может, кто-то посчитает, что происходящее сегодня утром и после пробуждения это измена, но я так не считаю. Меня беспокоит непонятное чувство утраты. Будто я что-то обрел и тут же потерял. Когда она, прижавшись ко мне, спала в машине, я ощущал присутствие родного мне человека.
Когда задумался над тем, что пора бы уже и домой ехать, было уже темно. Вдруг с неба повалили огромные хлопья белого снега.
Я вытянул руку. Снежинки ложились мне на ладонь и тут же превращались в воду. Я поднял голову, и капельки начали течь одна за другой по лицу.
Мне не хотелось ехать на такси. Проходивший мимо пожилой мужчина сказал, что до ближайшего метро можно доехать на автобусе, но удобнее будет добраться до центра на электричке — станция в пяти минутах ходьбы. На платформе снегопад выглядел еще красивей под светом многочисленных фонарей. Я даже отвернулся в сторону уходящих вдаль железнодорожных путей, чтобы эту картину не портило присутствие людей, которых, как и подобает в выходные дни, было немного. Но «люди» это лишь слово. Мало кто из них, может называться «человек» — это лишь живые существа. В нашем мире очень сложно сохранять человеческие качества. А в Даше я эти чувства увидел сразу. Она выделялась среди того стада, которое присутствовало на вчерашней пьянке.
Я уже чувствовал, насколько сильно промокла моя куртка и джинсы. Мне хотелось, чтобы этот снег, прекрасный снег, растворил меня в своей красе. Чувство одиночества съедает меня изнутри. Когда-то я играл в снежки с друзьями, когда-то катался на лыжах и коньках с друзьями, когда-то играл в хоккей с друзьями. Когда-то у меня были друзья, которые составили бы мне сейчас компанию полюбоваться на красоту этого снега. Когда-то.
Хочется выть.
Даша могла бы быть моим хорошим другом, но мы сразу перешли ту грань, когда назад уже не вернуться. Она пошла в ванную умыться, и вышла в футболке. Сразу было видно, что под футболкой нет лифчика, но из-за ее длины не мог сразу определить, надето ли что ниже. Миг, и я стоял перед ней в одних трусах. Мы легли в кровать,
