Мистер Вечный Канун. Город Полуночи - Владимир Торин
«Когда-то она носила старые штопаные юбки и растянутые кофты, а этим вечером появилась как настоящая дама: в платье и дорогом пальто с серым мехом — очевидно, Сирил раскошелился.
Мы столкнулись на лестнице. Я заступил ей дорогу, но она просто попыталась обойти. Я не хотел отпускать ее, пока она не скажет хотя бы слово. Не в силах себя контролировать, я схватил ее за руку. Она вырвала руку и, не глядя на меня, продолжила свой путь вниз, а я, как набитый дурак, стоял и смотрел ей вслед — как семь лет назад смотрел на нее, уезжая…
Но, как и семь лет назад, она ничего не сделала. Я ведь притащил ее тогда на вокзал в надежде, что она остановит меня, не даст уехать, но все было тщетно. И я уехал. В этом городе для меня больше не было места. Я больше не мог терпеть равнодушие, не мог насильно заставлять Сашу меня любить.
Когда мы с ней познакомились, она была совсем другой. Живой, горячей, искренней… настоящей. Потом в один момент с ней что-то случилось. Ее взгляд утратил любую волю к жизни. Она будто опустела. Да, Саша походила на себя прежнюю, но не более чем висящий на стене портрет напоминает того, с кого он был написан. Красивая картинка, а пытаешься сорвать ее, заглянуть за холст — и ничего не видишь, кроме холодной кирпичной кладки.
Она перестала говорить. Совсем… Я спрашивал, что случилось, как ей помочь, чего она хочет. А она молчала. Я бесился, выходил из себя и кричал, но она даже не плакала, просто глядела мимо. Словно спала на ходу. Ела и пила без особого желания, будто вынужденно, перестала читать, притом что раньше книги были ее страстью. Перестала гулять и мечтать. Я полагал, что она перестала даже спать. Я боялся за нее, думал, что она заболела. Я спрашивал, что у нее болит, но она молчала. Я спрашивал, что я могу сделать, но она молчала. Я спрашивал, во мне ли дело, но она молчала. Я спрашивал, любит ли она меня, как раньше, но… Так продолжалось около месяца. А потом я все понял.
Мама. Она говорила, что Саша мне не подходит, но отказывалась объяснить почему. В этом доме никогда ничего не объясняли, лишь указывали, велели, требовали, запрещали. Мне просто запретили видеться с Сашей. Я ничего не понимал: почему мама все это начала не сразу, почему первые несколько месяцев после моего знакомства с Сашей она не была против нее?
Мама приглашала ее к нам в гости, позволяла мне возвращаться позже, если я собирался на свидание с Сашей, требовала, чтобы я всегда ее провожал, поскольку в городе, мол, небезопасно.
А потом маме вдруг заблагорассудилось познакомиться с родителями Саши. Саша призналась, что она сирота и выросла в приюте. Тогда-то мама и изменила к ней отношение. Начала строить козни, запрещала нам видеться, перестала пускать ее на порог. Начались скандалы. А потом Саша изменилась…»
Читая, мистер Ив хмурился все сильнее. Он уже догадывался, о чем идет речь, в отличие от глупого автора этих строк. Следующая запись была весьма странной — в ней описывалось это утро и то, что Саша не отражалась в зеркале. А Виктор Кэндл продолжал заливать душу чернилами и резать сердце краями страниц:
«…Саша и ее отсутствующее отражение… Еще одна странность и еще одна тайна, которая пока никак не поддается разгадке. Куда делось ее отражение? Сначала я думал, будто что-то не так с зеркалом в прихожей, но я проверил: Саша не отражается и в других. Ее отражения просто нет, как будто… Я полдня ломал голову над этой загадкой, перебрал множество вариантов и в итоге пришел к худшему. Кристина, наверное, сказала бы: “Ну разумеется, Вик, кто бы сомневался, что ты выберешь самое отвратительное!”, но я… я не могу это объяснить. Это просто ощущение… Нет — убежденность! Я убежден, что отражение Саши похитили!
И я знаю, кто это сделал. Чертов Сирил! То, что у Саши нет отражения, и то, что она согласилась стать женой Сирила, — связано. Я все пытался понять, зачем ему похищать ее отражение, и пришел к выводу, что, возможно, Сирил таким образом держит Сашу в плену.
Я знаю, что пытаюсь сейчас отыскать хоть какое-то оправдание тому, почему она ответила согласием Сирилу, но лучшей версии у меня нет.
Этот хмырь силой заставляет Сашу быть с ним! Она вовсе его не любит!
Не знаю, как именно работает это проклятое колдовство, но что-то мне подсказывает, что я на верном пути.
А еще мне кажется, что Сирил все это затеял не для того, чтобы мне досадить. Подобное слишком сложно для того, чтобы заставить меня злиться или ревновать. Нет, здесь кроется что-то большее…
Вспомнить только то, что мама говорила мне когда-то — она не желала видеть Сашу в этом доме. Что-то изменилось.
Мама… она точно приложила ко всему этому руку…
Мама…
Все дело в маме. (Мистер Ив хмыкнул — ну хоть что-то этот болван понял: всегда все дело в мамах!)
Ведь именно мама убила в Саше все чувства ко мне.
Тогда, семь лет назад, я думал, что она угрожала Саше. Встретилась с ней лично или написала письмо. Потребовала, чтобы Саша сама прекратила наши с ней отношения. Мама бывает очень страшной и убедительной, кому это знать, как не мне. Поэтому нетрудно было догадаться, что она могла сделать и что сказать Саше…
Но я не собирался так просто со всем этим мириться. Я устраивал ссоры, ругался с мамой и тетками, пытался заполучить на свою сторону папу и дядюшку Джозефа. Я не хотел расставаться с Сашей, а мама требовала именно этого. Саша, мол, вдруг перестала мне подходить!
Я кричал, что это не ее дело, что мне самому решать, и все в том же духе. Я не спускался к ужину, хлопал дверьми и всячески игнорировал правила поведения в Крик-Холле. Мне было наплевать на различные наказания, я ведь уже тогда был (или, по крайней мере, считал себя) взрослым. Мне было наплевать на то, “какой я подаю пример сестре и брату”, на то, что в доме младенец, а я устраиваю крики в коридорах и на лестницах. Было наплевать на то, что в доме “больная старенькая бабушка”. Несмотря на запреты, я сбегал и виделся с Сашей. Я считал, что вместе мы преодолеем все трудности, мы справимся со
