В мечтах о швейной машинке - Бьянка Питцорно
– Так значит, Вы всё-таки решились, – говорил Салаи, неодобрительно оглядывая голые стены со следами висевших там некогда картин. – Но решение Ваше ошибочное. И Вы ещё не раз о нём пожалеете.
– Я так не думаю, – спокойно ответила Мисс. – Я бесконечно рада, что снова увижу дом, сестру, друзей.
– Но самые близкие Ваши друзья остаются здесь, – возразил барон.
– Они оказались вовсе не такими близкими, как я считала. Хорошо, что я наконец это поняла.
– Вы – просто дура и ничего не понимаете!
– Что ж, раз Вы так считаете, то и скучать по мне не будете.
– Конечно, нет! Я всего лишь зашёл попрощаться, поскольку и сам собирался уезжать. Тремя днями раньше Вас. Направлюсь в Париж.
– Счастливого пути! Поразвлекитесь там.
Я, разумеется, не могла не подумать о Le Chabanais: после скандала с дамами Провера моя невинность в этом вопросе изрядно пошатнулась. И уж кто-кто, а барон не пожалеет пятисот франков за вход.
Мы проводили его взглядами и продолжили заниматься платьями, а затем принялись убирать в коробки шляпы.
И вот наступил канун отъезда. Багаж уже отправили на станцию, и в квартире было пусто, не считая мебели в спальне и гостиной, которую владелец пожелал оставить. Мы с Филоменой домыли полы в комнатах, и она ушла домой, пообещав вернуться к рассвету с мужем и наёмным экипажем, чтобы проводить Мисс на вокзал. Я же немного задержалась, чтобы проверить, всё ли на месте, всё ли в порядке. Внимательно осмотрела комнаты: Мисс хотела вернуть квартиру владельцу в том же виде, в каком получила. Наконец мисс Лили Роуз отпустила меня, напоследок обняв, вручив щедрые чаевые и присовокупив к ним записку со своим нью-йоркским адресом.
– Если когда-нибудь задумаешься об эмиграции, напиши мне, – посоветовала он.
Я слегка всплакнула, она – нет: думаю, была слишком счастлива и слишком взволнована, чтобы растрогаться. Дорожный жакет ждал в шкафу, как и корсет, уже набитый банкнотами и монетами.
– Пообещайте мне, что хотя бы сегодня запрётесь на ключ, – умоляющим тоном пробормотала я.
– Ладно, обещаю. А теперь иди, уже поздно. Удачи тебе.
Я спустилась по лестнице, утирая глаза передником. И решила, что непременно приду на вокзал, чтобы проститься с ней в последний раз, пусть даже Мисс того и не хотела.
Той ночью я не могла уснуть: едва смыкала глаза и начинала видеть сон, как тотчас же просыпалась. Мне снилась бабушка: она смотрела на меня с тревогой, словно пыталась предупредить об опасности. «Знаю, знаю, – хотела сказать я, – не волнуйся, я давно бросила мечтать о Гвидо Суриани», – но не успела открыть рот, как поняла, что уже не сплю. И в конце концов решила вставать: зажгла свечу, взяла книгу. В доме было холодно, так что я, завернувшись в шаль, села у окна, ожидая рассвета, чтобы одеться и, как собиралась, пойти на вокзал.
Но солнце ещё не взошло, когда я услышала тихий стук в выходящие на улицу ставни. Это была Филомена.
– Пойдём! Скорее! – тихо проговорила она, и голос её был полон отчаяния. – Случилось непоправимое. Полиция хочет с тобой поговорить.
– Что такое? Где?
– В квартире Мисс. Она мертва.
Эти слова стали для меня ударом в самое сердце. Через мгновение, натянув юбку и корсаж прямо на ночную рубашку и завернувшись в шаль, поскольку меня колотило от горя, я уже бежала за Филоменой.
Мисс нашли, как написали в отчёте агенты, одетой в дорожное платье и жакет из серого габардина, под которыми оказался необычный корсет, набитый итальянскими и иностранными банкнотами, в основном долларами. В одном из карманов на правом боку обнаружилось также множество английских серебряных фунтов. Толика везения – и любая из этих монет могла остановить пулю, пробившую сердце. Но не остановила. Мисс Лили Роуз Бриско никогда не везло: ни в жизни, ни в смерти.
К моему приходу в квартире уже был живший напротив доктор Бонетти и несколько агентов в штатском. Старший из них отвёл меня к Мисс. Её уложили на кровать в спальне, прикрыв до подбородка простыней и поправив причёску, так что казалось, будто она спит. Габардиновое платье, корсет и нижняя юбка лежали рядом на кресле.
– Узнаешь её? – мягко спросил агент, поддержав меня под локоть на случай, если я упаду в обморок. Мне казалось, я внутри стеклянного пузыря и наблюдаю за всем происходящим, включая собственное тело, с огромного расстояния. Украдкой взглянула в зеркало на комоде: белее полотна! Но сознания так и не потеряла.
– Разумеется, узнаю! – воскликнула я. – Это мисс Лили Роуз Бриско, я на неё уже десять лет работаю... работала...
– Горничная говорит, ты последняя, кто видел её вчера живой. Это правда?
