Александр Зиновьев - Смута
Комиссия также посоветовала партградскому руководству создать множество объединений независимых художников и предоставить в их распоряжение помещения для выставок. Иностранцы наверняка будут посещать выставки и скупать мазню партградских «пикассят» и «пикассих» (выражения Корытова). А на Западе это будет выглядеть как показатель «культурного ренессанса». Главное, — резюмировал обсуждение Корытов, — иностранцы увидят, что хотя у нас нет еще результатов свободы творчества, зато есть нечто более важное, чем результаты творчества, а именно — свобода творчества, пусть даже с плохими результатами или совсем без оных, И пусть малюют голых баб и эротические сцены. Пусть дерзают и не побоятся коснуться темы гомосексуализма. Как говаривал сам Маркс, ничто человеческое нам не чуждо. И как говаривал Ленин, мы, большевики, не аскеты. Пусть новые музеи открывают. Каждому художнику — свой музей!
Писателям посоветовали основать столько журналов, сколько захочется. Каждому писателю — свой журнал! За свой счет, конечно. Пусть сам бумагу достает, сам печатает, сам продает свои книги. Прибыль — пополам с государством. Печатать литературные произведения надо без всякой цензуры, без редактирования, даже не исправляя грамматические ошибки. Пусть будет видна индивидуальность авторов! Не надо бояться писать об убийствах, грабежах, изнасилованиях. Раз мы начали думать и жить по-новому, то и описывать нашу жизнь надо по-новому.
Корытов пообещал помочь писателям в издании журнала «Партградская трясина». Посоветовал изменить название на «В жопе России», дав следующее обоснование последнему. В обычной жизни мы без мата и скабрезностей шагу ступить не можем. Но стоит кому-то в печати или в публичной речи употребить невинное словечко вроде «жопа», как подымется буря нравственного негодования. Во избежание обвинений в безнравственности нам приходится точные и выразительные слова, считаемые неприличными, заменять ужасающе серыми, скучными и туманными их синонимами, Вместо слова «жопа», например, мы употребляем выражения вроде «задняя часть тела», «часть тела, противоположная голове» или «то, чем сидят на стуле». При этом мы мнемся и сопровождаем такие перлы красноречия подленьким смешком. Задуманная ясность и красочность речи пропадает. А порою вообще приходится мычать нечто невразумительное, поскольку выражения вроде «А ты, Петр Иванович, есть типичная жопа!», «Наш отдел оказался в жопе» или «Пошли вы все в жопу» не имеют адекватного эквивалента в общественно одобряемом языке. В этой связи слово «жопа» заслуживает особого внимания. В неофициальном языке оно достигло степени общности и универсальности, позволяющей поставить его в один ряд с таким философскими категориями, как «материя», «сознание», «пространство», «время», «движение». Раз мы начали мыслить и жить по-новому, то нам надо осуществить перестройку и в языке. Вы, писатели, и должны возглавить языковую революцию. После того, как мы реабилитируем слово жопа», можно будет взяться и за всемирно знаменитое русское ругательство из трех букв. Я уверен в том, что оно войдет во все языки мира наряду со словами «спутник», «перестройка», «гласность».
Кровавое колесо
Вечером членов комиссии пригласили в Независимый театр на премьеру спектакля «Кровавое колесо» по роману упоминавшегося выше писателя. Спектакль был сверхноваторским. Как писали потом в газетах, авангард двадцатых годов показался бы в сравнении с ним старомодной классикой. Актеры шлялись по зрительному залу, приставали к зрителям с провокационными вопросами вроде: «А что ты делал в застойные годы?» и выволакивали пожилых людей, подозреваемых в сталинизме и брежневизме, на сцену на всеобщее посмешище. Актеры были одеты в грязные и вонючие костюмы, символизировавшие прошлую эпоху. От зловония многим зрителям становилось дурно. Их под улюлюканье актеров выводили из зала. А кто-нибудь из актеров назидательно вопил: «А каково было вашим жертвам?!».
Пьеса охватывала все основные вехи советской истории, начиная Октябрьским переворотом и кончая перестройкой. Начинался спектакль сценой в Смольном. Ленин с соратниками бежал по коридору. Навстречу шел Сталин. Ленин остановился на миг, спросил у Троцкого, указывая на Сталина, что это за бандитская морда. Троцкий сказал: «Шляются тут всякие!». Сталин сверкнул желтыми глазами, закурил трубку и проворчал с акцентом: «Погодите, я вам покажу, где раки зимуют!». В следующей сцене изображалось совещание вождей партии. Ленин полулежал в гробу, окруженный учениками и соратниками. Среди них крутились Хрущев, Горбачев, Сахаров, Ельцин. Обсуждались меры по перестройке всего того, что еще не начали строить. Рыков предлагал передать власть Советам, выбирать из двух кандидатов. Каменев предлагал разрешить несколько партий. Зиновьев предлагал ограничить функции партии идеологическим воспитанием трудящихся. Тухачевский предлагал уничтожить атомное оружие, а также ракеты ближнего, среднего и дальнего действия. Бухарин предлагал распустить колхозы и перейти на фермерское хозяйство, как в США, Он уверял, что один фермер с семьей будет производить больше, чем колхоз из трехсот человек. На вопрос, что делать с высвободившимися людьми, Бухарин посоветовал послать их учиться. Вдруг на сцену вбежал Сталин с сообщниками, среди которых, помимо известных сталинистов, фигурировали также Брежнев, Черненко, Громыко, Гришин, Робеспьер, Марат, Кромвель, Маоцзедун, Хомейни и даже Гитлер. Сталин запихнул Ленина в гроб и заколотил крышку гроба огромными гвоздями. Ленин еще долго кричал из гроба, что Сталин груб, что он захватил слишком большую власть над партией, что его надо снять с поста генсека. А Сталин спокойно сел на гроб и закурил трубку. Робеспьер вместе с Берией вкатил на сцену гильотину и начали рубить головы ленинской гвардии. Головы катились со сцены в зрительный зал. Как потом писали газеты, хотя все знали, что головы были не настоящие, зрители получили удовольствие от поразительной правдоподобности изображения духа эпохи. По рядам в это время бродили вонючие артисты, собирая подписи под требованием напечатать «Архипелаг ГУЛАГ».
Потом изображались коллективизация и индустриализация. На сцене валялись трупы. Их время от времени убирали и снова заваливали сцену трупами, С колхозников сдирали шкуру, причем — по три раза, как того требовала пословица. Заводы и машины складывали из трупов. Рабочих через каждые пять минут расстреливали. Все это делали Сталин и его подручные.
В следующем действии изображались предвоенное время и война. Сталин обнимался с Гитлером, договаривался о разделе Европы. Чтобы доказать Гитлеру свою дружбу, Сталин приказал арестовать и расстрелять всех офицеров, генералов и маршалов Красной Армии, за исключением самых глупых. Началась война. Сталин спрятался под землю, плачет, дрожит от страха, кричит «Братья и сестры, спасите меня!». Армия в панике. Один генерал Власов хочет спасти Россию. Просит Гитлера разрешить ему освободить Россию от большевиков. Гитлер, однако, не доверяет патриоту Власову и терпит поражение. Узнав об этом, Сталин вылезает из-под земли, присваивает себе плоды победы и опять принимается за старое — за аресты и расстрелы. Не известно, чем бы это кончилось, если бы не появились Хрущев и Горбачев. Они начали произносить разоблачительные речи. Сталин стал корчиться и упал бездыханным. Всеобщее ликование. По сцене и по залу стали бегать хрущевцы с кукурузными початками. Но недобитые сталинисты во главе с Брежневым остановили праздничное ликование. Все замерло. Сцена и зал погрузились во тьму. Это продолжалось полчаса. Газеты потом писали, что это было самое сильное место не только в спектакле, но и в советской драматургии вообще. В зале царила такая тишина, что не было слышно даже жужжания мух, — они все сдохли от скуки в предыдущих действиях. Наконец, вспыхнул ослепительный свет. Началась перестройка, Появился Горбачев в облике Петра Великого и начал прорубать окно в Европу.
Члены комиссии с большим трудом досидели до конца представления. Но спектакль все же рекомендовали для показа иностранцам. При этом они руководствовались установкой, высказанной Корытовым. — Спектакль, конечно, спорный, мягко говоря, — сказал он. — Но что является главным для нас на данном этапе? Провести определенную политическую линию с учетом конкретной исторической обстановки. Спектакль этот не для наших людей, а для иностранцев. Наши люди добровольно такое дерьмо смотреть не будут, а за деньги тем более. Иностранцев же хлебом не корми, только дай в нашем мусоре покопаться. А показывая тот спектакль иностранцам, мы одним выстрелом трех зайцев убиваем. Во-первых, валюту получаем. Во-вторых, демонстрируем критическое отношение к язвам прошлого. В-третьих, допускаем неслыханную ранее свободу творчества. А в подлинной исторической правде и подлинном творчестве иностранцы меньше всего заинтересованы. На подлинное нужны гении и время. У нас нет ни того, ни другого. Гениев, впрочем, мы нашли бы. Но ведь гении всегда идут не в ногу с нашими установками.
