Сибирский папа - Наталия Михайловна Терентьева
– Странная какая субстанция получится… – проговорила я.
– Милая маленькая девочка… Ты голодна?
– Нет.
– Давай тогда просто пройдемся. Город на самом деле очень симпатичный. Ты гуляла с отцом по старым улицам?
– Нет.
– Пойдем. Я знаю, куда идти.
Мы шли по улицам, где старинные дома неожиданно перемежались современными, это не всегда было гармонично и красиво. Кащей пытался что-то рассказывать из истории города, что очень было похоже на четыре первые строчки из Википедии, те, что я успела прочитать еще в Москве.
– Скажи лучше, почему ты бросил диссертацию, – сказала я.
– А смысл?
– Смысл диссертации?
– Ну да. Защищусь. И что дальше?
– А что бы ты хотел?
– Не вижу никакого просвета.
Он начал говорить о том, что нужно для карьерного роста, что такое карьерный рост в управлении университета, как он связан с человеческим фактором…
Я послушала-послушала и перестала. Зачем мне это? Мне Кащей кажется совсем не таким. Разве он настолько сухой, прагматичный, рациональный? Разве это всё правда? А если неправда – зачем он это говорит?
– Ты меня не слушаешь, – обиженно проговорил он. Остановился. Посмотрел на меня одним из самых выразительных своих взглядов.
У него вообще очень выразительное, хотя и совсем нетипичное лицо. Трудно даже сказать, на кого он похож. На лиса – больше всего.
Мне он нравится. Сильно нравится. Не хочу искать другого слова. Боюсь того слова. Тем более что я невероятно влюбчивая и была влюблена – и ответно, и безответно, уже раз семнадцать за свою жизнь. А лет мне отроду – девятнадцать…
Мне странно – как может душа волноваться и стремиться к человеку, если разум мой категорично говорит: «Нет!!!» Вот так, с тремя восклицательными знаками. Если я понимаю – это не мой человек. Он курит, я не люблю курящих. Мама и папа не курят, отец – ура! – тоже не курит, я сама не выношу табачного дыма, у меня начинает першить в горле просто от запаха, если, например, выходит сосед по лестничной клетке и курит у лифта. Запах медленно просачивается в нашу квартиру, и я начинаю кашлять. И дело не только в запахе. Мне не нравятся люди, у которых есть такие слабости. То есть теоретически не нравятся. А Кащей – нравится.
Еще он совсем не спортивный. У него впалая грудь, он худой. Высокий и слегка сутулится, как многие высокие люди, у которых не хватает мышечной массы.
И всё равно он мне нравится.
Кащей неискренний. Но мне кажется – вот сейчас он снимет маску, и я увижу, какой он настоящий. И я чувствую – мне нравится именно тот настоящий, который всё время прячется. Может быть, у него есть причины прятаться? От всех, от всего мира, который не принимает его настоящего?
– Я, кстати, Мария, говорю это всё тебе, как человеку, которому доверяю. Я никому вообще не рассказывал этого. Мне некому больше рассказать, понимаешь?
Я взглянула на него. А он рассказывал мне какие-то особые секреты? Я ведь краем уха слушала. Мне так не показалось…
– Видишь, как я стараюсь получить хорошую должность… Как ты думаешь, почему я так стараюсь?
Я пожала плечами.
– Не знаю.
– Потому что сейчас я – никто. А пока я фактически никто, что я могу тебе предложить?
– Мне?!
Я даже остановилась. Он воспользовался этим и, наклонившись, слегка дотронулся губами до моей щеки.
– Какая у тебя приятная кожа… – тихо проговорил он. – Тебе, конечно, тебе, а кому же еще? С тех пор, как я увидел тебя на практике, я только о тебе думаю. Ты же знаешь это. И вертишь мной.
Я хотела в этот момент спросить о той девушке, Анжеле… Хотела… и… не хотела. И не спросила. А зря. Сомнения мои все остались со мной.
Очень кстати позвонил Сергеев.
– Смотри, – сходу начал он. – Всё улажено, ни у кого из ваших ребят никаких проблем не будет. Но вы больше там не бузите. Говорят, в гостинице опять пытались что-то вроде митинга устраивать…
– Нет, вроде разошлись, – неуверенно сказала я.
– Ты долго еще будешь гулять в ночи?
Я остановилась. А откуда он знает, что я гуляю?
– Что? – засмеялся отец. – Город у нас не очень большой, мне уже фотографию прислали, как ты с каким-то высоким вьюношей разгуливаешь. И он то и дело хватает тебя за руки.
Я обернулась. Может быть, отец случайно меня видит сейчас? Вроде машины его нет…
– Скажи ему – нечего за руки мою дочь хватать. Передай от меня привет.
– Тебе привет от моего отца. И он просил меня руками не трогать, – сказала я Кащею, убирая телефон в карман.
– От московского или от местного, сибирского?
– От местного, – кивнула я.
– Он кто?
– Не знаю. Я его первый раз в жизни сегодня увидела. Человек.
– Со связями? Раз забрал тебя из полиции…
Как-то так это спросил Кащей… Или просто я в последние дни стала слишком подозрительной.
– Нет, без связей, – не знаю почему, соврала я. – Он учитель физики. – Я так легко соврала Кащею, что самой даже стало неудобно. Значит, не так уж он мне сильно нравится, если мне ничего не стоит ему соврать.
Он попробовал снова положить мне руку на шею, осторожно и нежно, но крепко, так что я бы никогда не убрала эту руку. Но я представила, что на меня сейчас откуда-то смотрит отец… Мне стало очень неловко, и я шагнула в сторону.
– Как знаешь, – слегка прищурился Кащей. – Так вот. Я хочу занять такое положение в системе управления университета, чтобы я мог распоряжаться своей жизнью, чтобы я мог… – Он не стал продолжать, но так выразительно на меня посмотрел, что я как будто услышала «сделать тебе предложение».
Не знаю, может быть, я всё это сама придумала. Но вид у него был именно такой.
– У вас ведь небольшая квартира? – продолжил он. – Наверное, твои родители не были бы довольны, если бы к ним пришел жить такой прекрасный человек, как я?
Я не знала, как реагировать на подобный вопрос, поэтому промолчала.
– Вот видишь. Поэтому я и стремлюсь сделать карьеру. Для этого очень много нужно. Ведь я всё делаю сам – мои родители, ты знаешь, далеко, и они мне помочь не могут. Они хорошие люди, уже немолодые, и жизнь прошла по ним колесом… Я им помогаю как могу. А могу я сейчас не многое. Я надеюсь, ты с ними скоро познакомишься… – Он опять выразительно посмотрел на меня.
Я кивнула. Он почему-то дальше продолжать не стал. В этот момент ему кто-то позвонил, он взглянул на экран, на
