Это останется с нами - Виржини Гримальди
Жанна улыбается.
– Я из-за моей иногда слетала с катушек. Мать, как никто, умеет надавить на болевые точки. Через несколько лет ты сама будешь доводить сына до исступления!
– Уже! Он так барахтается, как будто хочет сбежать!
Жанна улыбается, но я замечаю тень тревоги в ее глазах.
– Тебе больно?
– Нет, странно. Неприятны только пинки по ребрам. Хочешь посмотреть?
Предложение явно застает Жанну врасплох, и я мысленно обзываю себя идиоткой.
– Прости, не подумала…
– Я хочу! – перебивает меня Жанна и встает.
Я ложусь на диван – в таком положении мой младенец активничает вовсю – и задираю свитер, обнажив натянувшуюся, как на барабане, кожу. Несколько минут мы ждем, когда ребенок подаст признаки жизни.
– Вот так всегда: ночью, когда хочется спать, он решает, что матка – это трамплин, а днем затихает, если я хочу его сфотографировать.
– Будет тем еще шутником, – комментирует Жанна. – Можно?
Я киваю, она кладет ладонь рядом с пупком. Мы обе взволнованны.
– Я впервые делаю такое, – признается она. Тут-то мой сын и выделывает кульбит, и Жанна чувствует движущуюся шишку. Она вскрикивает, округлив глаза: – Невероятно! Потрясающе! У тебя внутри живое существо. Жизнь прекрасна!
Открывается входная дверь, и появляется Тео. Он смотрит на нас из коридора, заинтригованный «неуместным» зрелищем.
– Чем это вы занимаетесь?
– Иди сюда, – шепчет Жанна, – и увидишь волшебство.
Он подчиняется, делает шаг, другой, не сводя глаз с моего живота, и невольно отшатывается при виде вспучившейся кожи.
– Фу, гадость! Просто фильм «Чужой» да и только!
58
Жанна
По дороге с кладбища Жанна зашла в булочную Тео купить «Черный лес». Она решила никому не говорить, что ей исполняется семьдесят пять, но, как и каждый год, в этот день возвращалась к обычаям детства. Мать знала, что Жанна обожает шоколад, и всегда пекла для нее «Черный лес». Девочка росла, а торт словно бы уменьшался в размерах. В день рождения Жанна становилась королевой бала, и ей доставался первый кусок, как когда-то отцу. Луиза не любила шоколадную стружку, которой мать покрывала коржи, Жанна легко обходилась без вишенок, и они совершали обмен под заинтересованным взглядом их собаки по кличке Каприс, надеявшейся, что и ей перепадет крошка лакомства. Десятилетия спустя, почувствовав вкус взбитых сливок и бисквита, Жанна превращалась в восьмилетнюю девочку.
Верная привычкам булочница была не слишком дружелюбна, и Жанна мысленно восхитилась Тео, который терпит такую коллегу.
Она шла к своему дому, мысленно выстраивая план ужина, а войдя в подъезд, после секундного колебания направилась к квартире Виктора и постучала.
Будин немедленно нырнула в открывшуюся дверь, Жанна вошла следом, кивнув на приглашение консьержа. Они часто пили вместе кофе, и он не удивился неожиданному визиту.
– Для кофе поздновато, – сказал он, открыв холодильник, – но у меня должен быть лимонад или розовое вино.
– Нет-нет, не сегодня, мне нужно поставить торт в холодильник. Я зашла, потому что мне нужна твоя помощь. Ты помнишь мадам Партель?
– Конечно, – мгновенно ответил консьерж. – Мадам Партель со второго этажа. Кажется, переехала в Бретань, если не ошибаюсь. Мог и перепутать, с таким-то количеством жильцов. А почему вы спрашиваете?
Жанна открыла сумку, достала тонкую пачку писем и положила перед ним на стол.
– Потому что ее фамилия была не Партель, а Пардель. Ты всегда делал эту ошибку.
Виктор потер ладонью лоб. Жанна по глазам видела, что он судорожно пытается принять решение: признаться или сыграть непонимание?
Он родился в 1972-м, через три года после того, как Жанна и Пьер поселились в своей квартире. Его мать мадам Джулиано стала консьержкой, заняв место покойных родителей. Его отец, работавший в местной мясной лавке, умер молодым. Мальчик рос в здании, никогда не отходя от обожаемой матери, и жильцы часто в шутку спрашивали, не спрятался ли он под юбкой, если не видели Виктора рядом. Он был вежлив, услужлив и очень остроумен, чем завоевал всеобщую приязнь. Пьер и Жанна особенно к нему привязались, и он стал вхож в их дом. Пьер занимался с ним английским, когда тот учился в школе, а Жанна, как это ни странно, приобщила его к шитью. Виктор стал рассеянным подростком, часто витавшим в облаках, а позже превратился в одиночку, не вписавшегося ни в одну социальную страту. Защищенным и счастливым он чувствовал себя только в маленькой квартирке на первом этаже. Четыре года назад, после смерти матери, Виктор, само собой разумеется, занял ее место.
– Я решил, что это будет вам полезно, – неслышно произнес он. – В одном ток-шоу сказали, что человек легче переносит траур, если возвращается к счастливым воспоминаниям.
– Как тебе стали известны все эти истории?
– Вы же знаете, что у меня хорошая память и тонкий слух, я все слышу и все запоминаю. Историю мадам Партель – или Пардель – вы сами рассказывали моей маме. Я помню, как весело вы с ней смеялись…
Жанна забыла эту деталь.
– Простите, если сделал вам больно, – попросил Виктор.
– Не беспокойся, я знаю, ты тоже очень любил Пьера.
Он молча кивнул. Жанна была совершенно искренна, она не сердилась на Виктора и была очень растрогана. Он определенно сильно к ней привязан, если дал себе труд заняться эпистолярным творчеством. Привязанность была взаимной, Жанна ценила Виктора, а он сделал ей лучший из подарков – воссоздал воспоминания о жизни с Пьером.
Будин съела все кошачье печенье, Жанна сказала, что ей пора, и он проводил ее до двери.
– Могу я попросить, Виктор…
– Конечно.
– Напишешь мне снова?
Он кивнул, и она покинула квартиру с улыбкой на губах.
59
Тео
«Когда приедешь, братишка?»
С тех пор как я перестал игнорировать Жерара с Ахмедом, они жаждут встретиться. Жеже через месяц станет совершеннолетним, Ахмеду ждать еще полгода. Когда я был на их месте, мечтал об одном: убраться из интерната, который считал тюрьмой. В восемнадцать у человека нет выбора: ты обязан убраться независимо от того, есть тебе куда пойти или нет. Многие мои знакомые стали таким образом бомжами. Именно поэтому я не захотел учиться в институте – нужно было зарабатывать на жизнь. Сейчас я, конечно, не шикую, но не бедствую и ни от кого не завишу.
Не знаю, почему мне не хочется туда возвращаться. Возможно, дело в дурных воспоминаниях или в ребятах. По прошествии времени хорошие моменты постепенно занимают все больше места в памяти. В день моего ухода Ахмед взял гитару, и они спели на прощание. Слова сочинили сами – «по мотивам пережитого». Я крепко сжал кулаки – так что
