Телефонная будка на краю земли - Лаура Имай Мессина
Но когда однажды в воскресенье после обеда он объявил, что май – отличный месяц, чтобы сыграть свадьбу, Юи вздрогнула. Она старалась не показывать своего испуга, даже когда он спросил, сколько гостей они позовут и какую церемонию она предпочитает – в японском или западном стиле. Юи отвечала уклончиво, но в целом было ясно, что она бы предпочла просто расписаться в муниципалитете и устроить небольшую вечеринку для близких. Она не любила быть в центре внимания.
Она мучилась вопросом, почему они начали этот разговор не с начала, а с середины, и в итоге списала все на свою забывчивость. Она убедила себя, что он спрашивал ее согласия, но она в этот момент, как обычно, задумалась о чем-то своем. Впрочем, она была уверена, что сказала «да». Она и сейчас не сомневалась в этом «да», но ощущение было, будто все вокруг вдруг сорвалось с места и побежало, а сама она еле плетется следом.
Посреди разговора в гостиную вбежала Хана и, уловив обрывки фраз, тут же догадалась, какая прекрасная новость ее ждет. Девочка бросилась к Юи, обняла ее, и эта реакция – даже сильнее того момента, когда Такэси перелистнул кухонный календарь на май и красным фломастером обвел первую неделю, – испугала Юи. С того момента замешательство пересилило радость. Юи охватил необъяснимый страх.
Такэси позвонил ей ранним утром, ему не терпелось услышать ее голос и согласовать планы на вечер. Можно пойти в кино посмотреть мультфильм, а можно поужинать, и, конечно же, окономияки: все руки в тесте, деревянные лопатки рассекают воздух, со всех сторон рисовые шарики, которые так любит Хана. На самом деле он звонил не затем, чтобы обсудить, что посмотреть и поесть: вот уже несколько дней Такэси казалось, что Юи его избегает. Ее попытки ускользнуть от его объятий и отложить на потом любые разговоры (о чем бы ни шла речь) начали его беспокоить.
За два дня до этого разговора они ездили в Гиндзу заказывать обручальные кольца, и, когда на эскалаторе он хотел обнять ее за плечи, он заметил, как она отшатнулась от него. Тем же вечером, сославшись на головную боль, Юи впервые отказалась почитать Хане сказку на ночь. То же самое повторилось и на следующий вечер. Он чувствовал, что что-то не так, и знал, что Юи не хочет говорить об этом.
Такэси оправдывал ее странное поведение тем, что любые перемены, даже самые счастливые, требуют времени. Любые приобретения и потери требовали серьезной внутренней работы, тело должно было приспособиться к новым условиям. Приближалась свадьба, переезд, Юи предстояло упаковать свою старую жизнь, чтобы потом распаковать ее в новом месте.
Как-то раз Юи сказала ему, что горе – это что-то вроде раскрошенной булки или блюда, которое растягиваешь на долгие годы: каждый день по маленькому кусочку. Сегодня корочка хлеба, последнее зернышко риса, завтра – желтая долька лимона. Блюдо, которое требует долгого переваривания. «И радость, наверное, тоже что-то вроде этого», – думал Такэси.
Когда зазвонил телефон, Юи была уже на работе, в студии. Прошлым вечером во время прямого эфира в наушниках появилось какое-то неприятное шипение, но было уже поздно, все решили разойтись по домам, а утром прийти пораньше и все проверить. Теперь им предстояло отключить и снова подключить все разъемы, откалибровать звук, понять, откуда идет шум.
Техник, склонившийся над режиссерским пультом, усеянным кнопками, переключателями, индикаторами, рычагами, был близок к разгадке. «Вот этот кабель износился. Сейчас заменю – и еще раз попробуем». Юи кивнула и пошла в студию. Они пробовали уже седьмой раз, ей начинало надоедать.
– Вот теперь. Пробуй!
– Раз, раз, раз, проверка.
– Ну как?
– Ничего лишнего не слышу, – с облегчением ответила она. – Получилось наконец-то!
Она вышла из студии, телефон снова завибрировал.
– Если надо ответить, не стесняйся, я пока спущусь в бухгалтерию, – сказал техник, глядя на мигающий на режиссерском столе экран телефона. – Скоро вернусь.
Юи хотела было возразить, но он уже торопливо вышел из комнаты с какой-то папкой в руках.
Свадьба планировалась скромная, как хотела Юи. Имена и подписи в документах, складные стулья в муниципалитете, садясь на которые люди клялись быть вместе до конца своих дней, шведский стол в итальянском ресторане: у них был отдельный зал для таких случаев. Может, Такэси звонит узнать, опросила ли она коллег на предмет пищевой аллергии, или готово ли платье Ханы, или не пришли ли еще документы из муниципалитета ее родного региона. А еще – почему она такая грустная и что случилось.
Вместо всех этих вопросов Юи слышала один – замаскированный, каждый раз принимающий новые формы, но в то же время навязчиво повторяющийся: «Ты готова, Юи? Ты правда готова?»
Телефон прозвонил в последний раз и замолчал. Следом пришло сообщение – и снова наступила тишина. «Мы тебя ждем в 7. Хана опять просит окономияки. Что скажешь?» – прочитала она. А потом перечитала: «Юи, ты готова? Ты правда готова быть с нами?»
Уже три дня, если не больше, в самые неподходящие моменты воображение Юи начинало рисовать образ повзрослевшей девочки, она представляла себе, какой может стать Хана в будущем. Волосы – гуще и длиннее, чем сейчас, – собраны в высокий хвост. Она заходит в дом, не здоровается, швыряет свою огромную сумку на пол прямо у двери, от этого грохота стены сотрясаются. На ней форма старшей школы, ноги еще более худые, чем сейчас, хотя это сложно себе представить. На них отчетливо видны натренированные мышцы: наверное, она занимается теннисом или лякроссом.
– Как прошел день? – спрашивает Юи.
– Я устала, ужинать не буду, – грубо отвечает Хана.
Ба-бах – дверь комнаты с грохотом закрывается, день окончен. Смена декораций. Теперь Юи, хоть и не видит себя со стороны, знает, что состарилась. Они вместе на кухне. Юи пытается обсудить с Ханой меню (или, может, планы на выходные?), но Хана только усмехается, кривит рот и иногда отпускает презрительные фразочки, напоминающие, что никакая она ей не семья. Чем она ее обидела, где ошиблась? Критиковала ее? Или, может, отказала в чем-то? В чем-то, что для нее было важно…
Нет, скорее всего, она не заслуживает такой злости, дело исключительно в распределении ролей, в том, кто они друг другу. И так было всегда.
Снова смена декораций, занавес
