Борис Ряховский - Тополиная Роща (рассказы)
- Ваше состояние, космонавт?
- Нормальное.
- Вам необходим отдых! Рекомендуем уснуть.
- После столкновения с кометой посадка корабля возможна только при ручном управлении.
- Нам это известно. Разбудим вас на околоземной орбите.
- Принято, Земля, - ответил космонавт.
Космонавт лежал под прозрачным колпаком, опутанный проводами и трубками. Переговаривались приборы, стерегли сердце космонавта, слушали его дыхание.
Электрические часы на стенке отсчитывали секунды.
Спокойно было лицо спящего космонавта. И снилось ему: идет по берегу мальчик с удочками, девичий голос выводит вдали: "Улетели гуси-лебеди". Вдруг потемнело вокруг, засвистело - то птицей налетел вихрь, все смешалось. В темнеющем вращении сорванные головки и лепестки цветов стали звездами, и глядь - уже неслась по небу хищная птица вдогонку за кораблем, целилась клювом.
Корабль прошел мимо Луны, где автоматы в карьере блестящими пилами резали породу и грузили в зевы ракет.
Наплыл космический город: металлическое кольцо в защитной оболочке, сотканное из отходов металлургии и удерживаемое магнитными полями.
Навстречу кораблю, как брошенный мяч, летела Земля. Разрастался зеленый шар в раме телевизионного экрана. Выгнутая плоскость планеты кренилась - то рули поворачивали корабль. Ход корабля замедлился. Планета медленно пошла под днище корабля, как полотнище дороги - под колеса машины.
Колпак над спящим космонавтом поднялся, распались сочленения труб, требовательно прозвенел звонок.
Лицо космонавта оставалось неподвижным.
Из затянутого шелком оконца прозвучал голос:
- Я - Земля! Космонавт, проснитесь! Я - Земля!
Космический корабль летел в ночи. Блеснула молния, распорола брюхо облаку. Оно, как рыбина, пролило голубые молоки. Осветилась внизу пустыня океана.
В ливне шло одинокое судно. Погасла молния, вновь черным-черно стало внизу, лишь вспыхивало изредка грозовое облако. В глубине его вращалась воронка: то нарождался смерч. В бушующем море сверкнули огни судна. Смерч коснулся хоботом воды, рванулся за судном. Нащупал его своим хоботом, со свистом втянул и закружил в страшном водовороте.
- Космонавт, вы на орбите, проснитесь! - раздалось в кабине корабля.
Под космическим кораблем скользило и разворачивалось гигантское пшеничное поле. Порхали над полем комбайны, они были похожи на стрекоз со своими слюдянистыми крыльями-мотовилами, длинными, составленными из сегментов телами и тонкими снующими лапами, подгребающими солому.
Затем под кораблем возник стадион. Раковиной он был врезан в геометрию городских парков, башен, автострад. На поле команды тянули - чья возьмет! - канат: этакая сороконожка перебирала ногами. Болельщики стекали с трибун на поле, хватались за канат.
Корабль пересек границу света и тени.
У костра сидел на корточках охотник, свежевал нерпу. В снегу поблескивал транзистор своими никелированными планками.
В Центре управления полетами оператор твердил в микрофон:
- Я - Земля! Космонавт, проснитесь! Я - Земля!
Подошел человек с бородой, взял у него микрофон, щелкнул тумблером:
- Всем жителям Земли!.. Говорит руководитель космических полетов! Автоматическое устройство корабля, управляющее двигателями и системой ориентации, после пятого витка отключается! Продолжаем наши попытки разбудить космонавта!..
Над головой оператора вспыхнуло табло. Сквозь наплывающие улюлюканье и свист донесся прерывающийся голос:
- Говорит капитан торгового судна!..
- Вас не слышу!.. - ответил оператор.
- Шторм!.. - Голос капитана прорезался в полную силу.
- Просите помощи?
- Нет!.. На какой волне работает приемник космического корабля?
- Капитан, ваша радиостанция не годится для связи с космическим кораблем... - начал было оператор.
Руководитель полетов жестом остановил оператора, сказал в микрофон:
- Капитан, космический корабль услышит вас! - Он вытянул из держателя другой микрофон, объявил: - Всем жителям Земли!.. Всем жителям Земли! Центр управления полетами начинает транслировать на приемник космического корабля передачи земных радио- и телестанций!..
Над океаном светилась юла смерча. Грозовое облако, сжимаясь и темнея, как бы вгоняло в него свою энергию. Страшная сила смерча подняла судно, оно завертелось в скрученном столбе воды.
Высоко над судном, в просвете между тучами, блеснуло золотое тело космического корабля. Судно ударило в небо, как из зенитки, залпом слов:
- Космонавт, мы ждем вас на Земле!
Погасли огни судна, крутил его смерч. Но ослепшее судно посылало вслед кораблю:
- Космонавт, ждем!..
Смерч как сдался, он потерял силу. Обвалился, рассыпался водяной столб.
Репродуктор в Центре управления полетами объявил:
- Пошел второй виток.
Метрономом отстукивало в зале сердце космонавта.
На телевизионном экране корабля наплывал дымчатый холм. Блеснуло над ним острие телевизионной башни. Скрытый в смеси пыли, газов, аэрозолей, дышал, пульсировал, грохотал город.
В павильоне телестудии режиссер рубанул рукой, как судья на старте:
- Начали!
Перед телевизионной камерой появился толстяк. Из его зева, мощного, как труба геликон, вырвался петушиный крик, который тут же сменился хохотом филина.
Корабль проходил над городом под рев стадиона: "Проснись, космонавт!" Диктор на стадионе объявил: "Пошел третий виток!"
Рев ворвался в кабину космического корабля. На его телевизионном экране кипела раковина стадиона.
Неподвижно было лицо спящего космонавта. В ныряющем полете мчался космический корабль, за ним гналась хищная птица. Сияло снежно-голубое оперение, поземкой искрил струйчатый хвост. Вспыхивали хрусталики в глубине ее хищных зрачков.
Вновь корабль был над безбрежным пшеничным полем. В середине поля сотни комбайнов, кружа, сталкиваясь, диффузируя, выстригали ленты, которые на глазах сливались в слова: "Космонавт, приземляйся!"
"Пошел четвертый виток!" - объявил репродуктор в зале космического центра.
Руководитель полета скомандовал:
- Отключить связь с материками и странами! Все службы ко мне с данными о полете!
Космический корабль шел над северными широтами.
Внизу в снегах охотник бросал в огонь плавник, кричал. Выбегали люди из домов. Свет фонарей сливался, как капельки ртути. Вездеход выбросил перья света. Вспыхивали, наливаясь светом в морозной мгле дома-сферы, дома-дирижабли, дома-параллелепипеды полярного города. Ударил в небо лучами ледокол. Тёк рекой свет по тундре. Вдруг подсвеченные небеса, где белой голубиной грудью мелькал космический корабль, полыхнули, как зажженные. Развернулись в небе оранжевые, зеленые, синие ленты сполохов. Осветилась тундра - в струнах газопроводов, с вездеходами, с вертолетами, висящими над буровыми, с кубами атомных электростанций на белых берегах, с павлиньими хвостами электросварок на конструкциях.
"Пошел пятый виток!" - объявил репродуктор в зале космического центра.
Зазвонил телефон, руководитель полета взял трубку, сердито сказал:
- Я просил не соединять меня!
- Из проходной говорят. Тут приехал из совхоза дедушка космонавта, хочет дать совет.
- Пожалуйста, пропустите! - ответил руководитель полетов.
В зале космического центра появился старичок в великоватом ему пиджаке, с кружочком медали. Шел, оглядывался на экраны с надписями: "Тяга двигателей", "Станция слежения".
Руководитель полетов пожал ему руку:
- Говорите!
- Можно этак изменить полет корабля, чтобы внучек пролетел над родным домом?
- Эту команду электронное устройство может выполнить. Но зачем?
- А вот скажи: куда тебя манит, как заболеешь?..
Шел космический корабль над степью. Было утро, тихо лежал степной поселок под навесом тополиной рощи. Дрогнули веки космонавта. Шарахнулась бело-голубая птица, взвилась, понеслась прочь от корабля, Вновь дрогнули его веки, он открыл глаза.
Стала машина на околице села. Вылез из нее космонавт, пошел улицей. Во дворах семьи вечеряли за чаем.
У ворот космонавта встретил дедушка. Они вошли во двор. Космонавт погладил собаку, встал в подсолнухах.
Пролетел козодой, поймал мошку своим широко разрезанным ртом. Волна рассеченного его крылами воздуха достигла лица космонавта, шевельнула прядь на лбу.
Комета была едва видна и напоминала проросшую луковицу.
Ветренее наших мест не сыскать - бегущие вдоль отрогов
ветра здесь прорываются в степь. День-деньской в своей ураганной
силе ветра треплют, рвут, полощут кроны. В вышине проносятся
облака; кажется, еще усилие веселой стихии - и вырванные тополя
с нарастающим свистом уйдут в небо, как мощные летательные
аппараты.
