Десять поколений - Белла Арфуди
– Думаю, парты мы сколотим быстро из тех досок, что у меня остались, – сказал Григор. – Можно будет уже на следующей неделе зазывать ребятишек на уроки.
– Только бы еще документы на школу эту выправить. – Джангир все опасался, что дело может прогореть.
– Ну, это уже вы занимайтесь. – Григор пожал плечами. – Мое дело маленькое, как мог уже помог.
Открыться через неделю не удалось. Не могли найти стулья для школьников. Но к концу сентября школа таки распахнула свои двери для всех желающих. Обучая вперемешку мальчиков и девочек разных возрастов, Джангир сам удивлялся, как ему это удается. Работа шла не без помех, но довольно слаженно. Первые успехи были уже к зиме, когда ученики осилили алфавит и научились читать по слогам. Довольный их успехами, Джангир лишь тогда окончательно поверил в свою затею. Когда еще несколько лет спустя из школы выпорхнул первый выпуск, Джангир с чистой совестью выдохнул и взялся за свое детище с новыми силами. Он был решительно настроен выпускать лучших учеников во всем Союзе, даже если далеко в холодной Москве, где восседали все важные шишки, об этом знать не будут и успехов его подопечных не призна́ют.
Тем временем у Джангира подрастали не только его ученики, но и дети. Спустя пару лет после переезда в Армению из Тбилиси он взял в жены дочь одного из спасшихся езидов. И для Джангира, и для отца девушки было ясно, что сделал он это из желания не дать ей остаться одной. Ее отец, который едва вставал с постели, вот-вот покинет бренный мир, оставив девушку сиротой. Глядя на новоиспеченную жену, Джангир старался не воскрешать в памяти лицо Несрин, хотя еще за месяц до того опасался его совершенно забыть. Теперь же ему казалось неправильным встречаться с Несрин даже во снах, о которых никто, кроме него, не узнает. Женившись на Кявэ, Джангир поклялся быть ей хорошим мужем, не искать в ней изъянов, не сравнивать с погибшей женой и стараться как можно больше делать для будущего общины, которая все еще влачила жалкое существование на отшибе мира.
Кявэ, как и другие езиды армянской земли, мало что знала о Джангире. Он был такой же пришелец, как они, но по воле Ходэ оказался в этом жестоком мире более образованным и стойким. Мужа она не сказать чтобы полюбила, но стала уважать и считала не просто достойным, но однозначно хорошим человеком. В глубине души чувствовала к нему бесконечную благодарность за то, что взял ее в жены и не дал познать участь женщины, оставшейся без покровительства мужчины, но чувств своих, как и любая другая езидка, не выражала. Нежность свою она дарила лишь детям, которых у них с Джангиром родилось аж десять, хотя до школьного возраста дожили только восемь. Четыре мальчика и четыре девочки, в которых был сосредоточен весь ее мир.
Самый старший сын Рзго родился в день весеннего равноденствия и подарил своим появлением надежду на что-то хорошее в будущем – как матери, так и отцу, который с комом в горле взял на руки своего второго сына, мысленно молясь, чтобы судьба к нему оказалась благосклоннее, чем к первенцу. Молитвами ли отца или по случайному стечению обстоятельств Рзго рос на удивление крепким и сообразительным малым. Уже к десяти годам он умел многое из того, что его сверстникам казалось запредельным: складывал в уме огромные числа и решал сложнейшие уравнения.
– У вас в семье растет гений, – шептала Джангиру учительница математики Лусин Тер-Петросян, направленная к ним из ближайшего города.
– Отчего вы говорите так тихо, товарищ Тер-Петросян? – Джангир посмеивался, заливаясь теплом от добрых слов в адрес сына. Он и сам понимал, что мальчик растет необычайно одаренным, но получать подтверждение со стороны было особенно приятно.
– Сама не знаю. – Учительница математики смущенно улыбнулась, слегка прикрывая полуоткрытый рот маленькой пухлой ладонью. – Боюсь сглазить, наверное.
– Нельзя сглазить чужую судьбу, – уверенно заявил Джангир. Уж он-то постарается, чтобы на пути его сына не было никаких препятствий.
Занимаясь с ним дополнительно практически всеми предметами, он безмерно гордился тем, что Рзго без труда справился с экзаменами и поступил в Ереванский университет. Джангир неделю ходил в приподнятом настроении, раздавая ученикам пятерки направо и налево. Оставалась последняя задача примерного езидского отца – женить сына. Пусть знает, что по возвращении его ждет невеста, и не поддается соблазнам большого города.
С невестой Джангир не без помощи Кявэ определился довольно быстро, благо деревня их росла в численности и езидских домов становилось все больше. В жены толковому Рзго, которого отец видел в будущем большим ученым, была определена скромная и неприметная Хедо, которой родители едва разрешили окончить три класса. Однако и Джангир, и Кявэ этому факту были лишь рады, считая, что главная забота женщины – рожать детей и быть опорой мужу, а не стараться затмить его собой или хотя бы быть равной. Советские лозунги о раскрепощении женщин они всерьез не воспринимали и даже знать не хотели, что за ними стоит.
Рзго, родившийся на сломе незыблемых плит, сквозь всю жизнь пронес печать ребенка своего времени, человека, вынужденного постоянно бороться с новыми и более страшными ударами судьбы. Его поколение, заставшее чудовищную войну и последующие изменения, словно выпеклось в жаровне и окончательно лишилось умения выражать свои чувства. Выжженное сердце и холодный разум станут вечными спутниками Рзго в его довольно короткой жизни, оборвавшейся во время правления Брежнева, которого тот именовал не иначе как «Кустистые Брови».
Хедо, ставшая женой Рзго в четырнадцать лет, судьбе своей покорилась сразу и, сказать по правде, даже не предполагала, что может быть иначе. Разве не для того рождается женщина, чтобы однажды выйти замуж и подарить мужу потомство? Вечный цикл жизни, который Ходэ заложил в нас до скончания веков.
Несмотря на то что Рзго рос уже в совершенно новом мире, отличном от того, что видели его родители в детстве, он перенял часть стереотипов прошлого. И один из самых главных был о роли жены. К Хедо он был абсолютно равнодушен и воспринимал ее практически как мебель, которая каким-то чудесным образом еще стирает его рубашки и подает ужин. Добравшись до докторской степени и окончательно закрепившись в академическом кругу республики, Рзго своих привычек не сменил, хотя и замечал на званых вечерах, что коллеги иначе относятся к своим женам. Тем не менее какие-то новые взгляды он заимел, чем доводил своего отца до бешенства.
– Какие мы
