Heartstream. Поток эмоций - Том Поллок
— Я имею в виду, — продолжает он, — это, конечно, трудно принять, но… — он одаривает меня улыбкой, которую я видела в семнадцати музыкальных клипах, на пяти обложках альбомов и девяти миллиардах журнальных разворотов. — У нас будет ребенок.
Прекратив притворяться сдержанной и невозмутимой, я запрыгиваю на него и висну на шее, целуя в щеки и лоб, а затем нахожу его губы и растворяюсь в них.
Наконец остановившись, чтобы вздохнуть, я спрашиваю:
— Как мы сообщим остальным?
Он пронзительно смотрит на меня.
— Ты хочешь предать это огласке, сейчас?
— А ты нет?
Он колеблется.
— Да, да, конечно, хочу, но… это будет бойня. Полный Цирк дю Солей, каждый шаг твоей жизни, каждую минуту твоего дня. Я хочу уберечь тебя от этого, если смогу.
— А ты сможешь?
Он всасывает воздух сквозь зубы и задумывается:
— Нет.
Как это все тупо. Должно быть, он замечает мое выражение лица и спешит подбодрить.
— Но мы можем смягчить это, вместе, может быть. Если мы будем осторожны. Кроме того, ты всегда была заинтересована в том, чтобы хранить наши отношения в тайне, как и я.
«Только потому, что я не хотела, чтобы моя голова украшала шипы на причудливой кованой кровати Эви», — думаю я, и от мысли о ней мой желудок выворачивает наизнанку. Мозг скачет дальше, сочиняя твиты, заметки и обновления, представляя себе виртуальную армию, которая, несомненно, направляется в мою сторону. Тем не менее избегать этого — один из вариантов, который мне больше не подходит.
Наверное, это из-за ребенка.
— Не думаю, что молчание — это выход, Рай. Я видела это только по телевизору, но из того, что я знаю, роды — дело шумное. И грязное.
Он морщится:
— У нас еще есть время.
— Шесть месяцев, — отвечаю я. — Из них максимум три до момента, когда я буду выглядеть так, будто проглотила «Фольксваген-жук», это вызовет еще больше вопросов от моих любопытных друзей.
— Хорошо.
Он принимается шагать туда-сюда, щебень на полу старого музыкального зала трескается у него под пятками.
— Хорошо. Оставь это мне, ладно? У нас есть… люди, которые этим зарабатывают на жизнь.
— Рождением детей?
— Общением с прессой про них.
— Твоих детей? У тебя уже столько детей, что с ними работает целая индустрия? — я дразню его, все еще сияя от его утверждения: «у нас будет ребенок». Но он не смеется.
— Я имею в виду, что эти люди помогают нам с деликатными новостями, чтобы мы могли контролировать информацию, когда один из нас допускает… — Он замолкает, не желая говорить слово ошибка. Но я знаю, что он собирался сказать, и, хотя понимаю, что это правда (и не могу сказать, что это было умышленно с моей стороны), но по ощущениям похоже на небольшой удар в живот.
Он видит мою реакцию и возвращается ко мне, обхватывая мою голову руками.
— Я люблю тебя, ясно? Доверься мне. Ты веришь мне?
Я заглядываю в глаза, которые — всего полгода назад я бы ни за что не поверила в это — смотрят на меня.
— Конечно, верю.
— Огромное значение имеет то, как такие вещи преподносятся. А наши ребята лучше всех знают, как правильно об этом сказать. Так что, пожалуйста, пожалуйста, Кэт, больше никому не говори. Оставь это мне.
Его глаза широко раскрыты, серьезны и обеспокоены за меня — я не могу не кивнуть.
— Ты же не будешь затягивать, правда? Такой большой секрет сложно хранить, и он становится больше с каждым днем.
— Я позвоню им на этой неделе, — обещает он и целует меня, словно запечатывая губами мое молчание.
В кармане пальто завибрировал телефон. Я достаю и заглядываю в него через плечо Райана. Это от Эви. Я открываю сообщение и вдруг чувствую, что в животе похолодело. В этот раз, похоже, дело не в ребенке.
Сообщение состоит из одного слова — Объясни — и ссылки. В описании сказано, что ссылка ведет на сайт The Sun. Страх выжигает мне горло, но у меня нет выбора. Я перехожу по ссылке.
НЕУЖЕЛИ ЭТО ГОЛОС ТАЙНОЙ ПОДРУЖКИ РАЙАНА?
Ниже видео ужасного паркура Райана с ютуба. Странно, я была уверена, что изначально он выложил его в инстаграме.
— Рай?
— Да, детка?
— Помнишь, как ты опубликовал видео с паркуром у себя в инстаграме?
— Да? — Он почти не слушает. Сидит на корточках среди развалин и стучит двумя маленькими камушками, словно заскучавший малыш, воображающий, что заставляет двух кукол сражаться.
— Прежде чем выложить его, ты вырезал звук из видео?
Он хмурится:
— Что? Нет, я никогда не парюсь с этим. Просто отключаю звук в инсте.
Не говоря ни слова, я передаю ему свой телефон. В центре экрана соответствующий отрывок статьи:
Анонимный сотрудник Instagram, называющий себя Фанатом, утверждает, что разместил видео с восстановленным оригинальным звуком.
Потрескивающее эхо говорит мне, что Райан запустил ролик. Я слышу бегущие шаги Райана, его ворчание от усилий, когда он прыгает от стены к стене вниз по лестнице, его удивленный вскрик, когда он не смог ухватиться, а затем…
«РАЙАН!»
Мой голос, чуть металлический от динамика телефона, но безошибочно мой, кричит его имя. Эви слышала, как я кричу это имя, тысячу раз раньше.
Объясни.
Такое чувство, будто мир рушится, и мне приходится сесть. Я опускаюсь на корточки посреди пыли и мышиного дерьма. Райан с тревогой приседает напротив. Только с четвертой попытки мне удается заговорить.
— Похоже, — хрипло произношу я, — тебе придется позвонить своим людям чуть раньше, чем ты думал.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Эми
— На что это похоже? — спросил Чарли. Его лицо было обращено ко мне, закрытые глаза лишь подчеркивали его беззащитность.
— Ты можешь попробовать сам и узнать, — предложила я, мягко нанося тушь на его ресницы.
— И пожертвовать вот этим? — он приложил руку к своим волосам. Он уже довольно давно носил длинные волосы, будучи солистом одной готической группы, чья музыка сотрясала стены, когда я пыталась делать домашнее задание.
— Ты мог бы сделать стрижку андеркат.
— Вряд ли. Кроме того, зачем мне пробовать, если ты можешь все мне рассказать.
— Это трудно описать.
— Я верю в тебя.
— Это… наверное, я бы сказала, что это безопасно.
— В отличие от чего? — удивился Чарли. — Или ты имеешь в виду, что ты, например, следишь за трансляцией бейсджампера вместо
