Демонтаж - Арен Владимирович Ванян
Сако, проходя мимо сапожной лавки, наклонился к окошку, спрашивая, чем заняты «старики-разбойники», на что получил ответ, что они «не разбойники, а подпольщики». Сако улыбнулся старикам, помахал им и ушел. Мушо посмотрел на Артака. «А чем он в итоге занимается?» – «Саркис? – переспросил Артак, бросая кости. – Да ничем. Сидит без работы. Выпивает». Взгляд его был прикован к доске, но воспоминания нахлынули и мешали сосредоточиться на игре. Ануш разбудила его, тряся за плечо, указывала в окно, спрашивала, она или нет, и он приподнялся, бросил взгляд во двор и увидел женщину, бредущую к их подъезду босиком по асфальту. «Она», – ответил Артак. Ануш тотчас бросилась к двери, приоткрыла ее и проводила взглядом Нину, еле поднимавшуюся по лестнице. Заметив капли крови, прикрыла дверь и перекрестилась. Не прошло и минуты, как раздался шум в квартире наверху, и зажглись свечи в квартирах напротив, и люди, словно летучие мыши, устремились к окнам. В дверь постучали, Ануш послала Артака открыть. «Я боюсь», – добавила она. Артак открыл. Перед ним стояла Седа, совершенно спокойная. Она просила перекись. Перепуганная Ануш, протягивая Седе склянку, спросила, могут ли они чем-то еще помочь. Седа покачала головой, извинилась и ушла. Артак сидел у окна, – сон покинул его, – и глядел, как подкрадывается рассвет. Он увидел, как Сако и какой-то незнакомый мужчина в плаще пересекли двор. Спустя полчаса, когда он собирался позавтракать, к ним снова постучали. Артак заковылял к двери и на этот раз увидел Сако, перепуганного, с красным, точно у дьявола, лицом. Умолял подвезти их в больницу. Артак, не раздумывая, кивнул и обещал через пару минут быть во дворе. «Что у них стряслось?» – спросила Ануш, когда дверь закрылась. «Ничего не объяснил, – ответил Артак. – Просил отвезти в больницу». Артак стоял уже внизу, когда Сако и мужчина в плаще (Артак догадался, что это врач) вынесли на руках закутанную в белое одеяло Нину и устроили ее на заднем сиденье. Артак всего раз бросил взгляд в зеркало заднего вида, встретился с невидящим взглядом Нины и завел автомобиль. В больницу заходить не стал, остался ждать у входа. Через полчаса вернулся Сако, протянул деньги, которые Артак не взял. «Смеешься надо мной?!» Сако виновато пожал плечами, еще раз поблагодарил. Артак спросил, что все-таки случилось. Сако еле выдавил: «Напали, обокрали». Артак покивал, крепко пожал Сако руку, пожелал твердости. «Подвезти тебя?» – прибавил он. Сако отказался. Артак сочувственно поглядел на бедолагу и попрощался. Потом, когда он уже вернулся домой и наконец завтракал у себя на балконе, Седа с детьми спустилась и вышла, не оборачиваясь, со двора. Артаку это не понравилось. «К нему долго следователь ходил, – откликнулся он на вопрос Мушо. – Больше года беспрерывно ходил к нему, потом перестал». – «Зачем?» – «Помнишь, может, пару лет назад на Маштоца студента застрелили?» – «У мечети?» – «Да, – кивнул Артак. – Сако тоже там был тогда. Прошел как свидетель». – «Он связан с политикой?» – «Не думаю», – ответил старик. «Я его в пивной часто вижу, – сказал Мушо. – Хороший парень, улыбчивый». – «А мечеть, – заговорил теперь Лёва, – говорят, отдали иранцам». – «Ну и правильно, – прибавил Мгер. – Они наши друзья». То ли Артак заболтался, то ли удача отвернулась от него, но у него начались проблемы. Кости издевались: трижды показали ему шесть и шесть, разрушив защиту. Его крепость теперь напоминала дырявый забор, и Мгер не преминул этим воспользоваться. Он быстро захватил домашнюю базу Артака и уже готовился перебраться на последнюю. Артак внезапно оказался в роли догоняющего. От марса не осталось и следа. «А жена, говорят, изменяла ему?» – спросил Мушо. «Не знаю, – ответил Артак. – Года полтора ее не видно было, а потом вернулась. Может, развестись хотели, но передумали». – «Вся молодежь вокруг разводится. Будто других дел нет». Старики дружно и печально закивали. Артак помнил, как Седа приезжала к Сако, что-то забирала, снова уезжала и спустя время опять приезжала. Однажды он встретил ее с огромным плетеным сундуком, таким же старым, как дом, в котором они жили. «Моя Ануш думает, – заговорил Артак, – что она жила с детьми у своего отца, Генриха Буртчиняна. Он жил раньше на Пушкина, а теперь на Московской. Ее видели там». – «Сухой такой мужик, замкнутый?» – «Да, надменный, – сказал Артак. – С таким дружескую партейку не сыграешь». – «Пожила с отцом, – сказал Мушо, – поняла, что ловить нечего, и вернулась к мужу». – «Не поймешь, развелись или нет, – добавил Артак. – Но все равно переживаю за них. Такие молодые и красивые, а ужиться друг с другом не могут или не хотят, это уже мои черствые мозги не сообразят. Но Саркис хороший парень, добрый». – «Ему нужна практичная женщина», – отрезал Мгер. «Как наш Мушо, например» – сказал Лёва. Они рассмеялись. «Еще по одной?» – добавил Лёва. «Святых не осталось, – наигранно опечалился Мушо, – а искусителей сколько угодно».
«И я грешен, и ты грешен – кто же в рай попадет?» – подумал Артак, передвигая фишки на последнюю базу. Он все-таки догнал Мгера и даже немного опередил его, буквально на ход. Оба они готовились к решающему броску. Все, что зависело от них, сделано, дальше – чистое везение, игра костей, божья ухмылка над двумя стариками. Каморка погрузилась в молчание. Лёва и Мушо наблюдали, как Артак и Мгер ровно, шаг в шаг снимают фишки. Артак выкидывал пять и три, Мгер – шесть и два, Артак – пять и пять, Мгер – шесть и шесть. В самом конце у Артака осталось две фишки, а у Мгера – четыре. Но ход был Мгера. Он поглядел на Артака, оскалив плохие зубы: «Бросаю?» – «Бросай», – холодно ответил Артак. Мгер потряс кости и бросил. Они перевернулись на лету, со стуком упали на доску, толкнулись в борт. «Пара!» – волнуясь вскрикнул Мушо. Мгер снял все четыре фишки. Артак как проигравший уступил Мушо свое место. Он знал: шансов победить у него было больше и было бы справедливо, если бы он победил, он желал этой победы, рисковал ради нее, но случай – слепой случай, игру бога в кости – нельзя отменить. Есть закон – закон непредвиденного, закон случая – и его надо принять. Мушо и Мгер уже расставляли фишки. Лёва, радуясь солнечному деньку, курил папироску. Артак присел рядом с ним. Погрузился в себя. Его потянуло на философию. Нарды, рассуждал он про себя, наполовину зависят от мастерства, а наполовину – от удачи. Шахматы кажутся справедливее, ведь там все зависит только от тебя. Никто не вмешивается в твою игру, кроме противника. Только ты и противник – и все, никого больше. А в нардах есть кто-то третий. Этот третий может быть и за тебя, и против. Все зависит от твоего мастерства. Если ты проникаешь вглубь игры, если видишь не только ее поверхность, но и то, что скрыто, ты понимаешь главное: как ты зависишь от костей, так и кости зависят от тебя; если ты сделаешься мастером игры, то кости – или судьба, этот третий игрок, – будут улыбаться тебе. Когда ты играешь с умом, соблюдая меру, держась середины, следуя движению потока, то кости незаметно подыгрывают тебе. Вот где тайна игры, биение ее сердца, вот почему Артак никогда не променял бы нарды на шахматы. «Однако, – возразил ему внутренний голос, – красивые речи
