Почти управляя телом - Маша Саулко
– Я должна была восстановить силы, – прохрипела она. – И я вернулась.
– Ещё бы ты не вернулась, – он придушил её чуть сильнее, а потом отпустил и отошёл, достал сигарету и закурил. – Когда сможем продолжить? Результаты должны быть очень хорошие, Кира. Я в такой жопе из-за тебя.
– Что нужно сделать? – спросила она.
– Есть один политик, который взял на себя слишком много. Нужно, чтобы он заговорил.
Кира кивнула.
– Порядок действий ты знаешь, – сказала она.
– Да уж, не забыл, – огрызнулся он.
Вдруг она оказалась перед ним. И уже Влад оказался прижат к перилам.
– Наша сделка в силе до тех пор, пока мы нужны друг другу, – донёс ветер её слова. Она же стояла к нему очень близко, так, что он чувствовал её парфюм, но губы её не шевелились. – Но если ты ещё раз позволишь себе угрожать мне, я тебя уничтожу.
Ему казалось, что его обволакивает липкая чёрная туча, мерзкие отростки-тентакли которой заползают к нему под одежду, склизким холодом ласкают кожу. Он почувствовал, что его сейчас вырвет от отвращения. Приятные духи Киры вдруг стали пахнуть сладковатым гниющим мясом.
Вдруг всё кончилось. Только что он смотрел в её безжизненные белые глаза дохлой рыбы – и вот уже она выходила с балкона, пытаясь победить слишком длинную занавеску.
– Сука, – прошипел Влад. Когда он узнал, что она вернулась, то почувствовал облегчение. Но вместе с тем и страх. Где-то в глубине души он надеялся, что больше никогда её не увидит, пусть это и означало конец карьеры для него.
Следующей ночью он отправил за ней служебную машину. Она уже была готова и ждала свой почётный караул. Они приехали на правительственный аэродром. Влад ждал её у трапа в самолёт.
– Прошу, – расшаркался он.
Она прошла мимо, игнорируя его сарказм и раздражение. Лететь было около полутра часов. Кира не любила летать: слишком мало связи с землёй. Её силы будто бы оставались внизу, она чувствовала себя маленькой и беспомощной. Бабочкой в спичечном коробке.
Она опустилась в кресло, пристегнула ремень. После взлёта сняла очки.
Влад посмотрел в её глаза.
– Так это линзы? – удивился он. – Я так и знал, что ты валяешь дурака.
Кира достала мобильный и открыла фронтальную камеру. Краска вдруг вернулась в радужную оболочку. Чем выше поднимался самолёт, тем ярче становились её глаза.
Кира откинулась в кресле и закрыла глаза. Она снова была в хижине Йохана на берегу, лежала поперёк кровати, свесив голову так, что рыжие волосы подметали пол. Йохан положил голову на её собранные домиком ноги, курил и улыбался чему-то в телефоне. Кира изогнулась так, чтобы поместиться на кровати, не потревожив его.
– Что будет дальше? – спросила она.
– Ну, – он отложил телефон, – никаких причин оставаться тут у тебя больше нет.
– Кроме моего желания? – Она улыбнулась, вопреки серьёзности разговора.
– Я его не чувствую, – честно признался Йохан. – Можешь злиться сколько хочешь, но это факт.
– В итоге ты не так уж и хорошо меня знаешь… – Она накрутила локон на палец.
– Ты очень хочешь хотеть остаться, – его мёртвые белые глаза смотрели в её, – но то, чего ты на самом деле желаешь, – это пройти и опробовать свои силы. И это нормально, тут нечего стыдиться. Было бы странно получить такой ресурс и просто отмахнуться от него. Через это проходят все, это неизбежно. Я же не смирению тут тебя год учил, – усмехнулся он.
Кира вспомнила день, когда ушёл он. Вспомнила, какой обманутой и беспомощной тогда чувствовала себя. Не хотелось думать, что сейчас ею руководит месть. Но Йохан был прав: просто проигнорировать это чувство она тоже не могла. Тем более зная, что врать ему бесполезно. В ходе обучения им вместе пришлось оказаться в самых тёмных уголках сознания друг друга. Никакие тайны сохранить при таком погружении было просто невозможно. Эмоции друг друга стали даже более понятны, чем собственные. Это и привлекало, и вызвало желание дистанцироваться одновременно.
– Думаю, что ещё неделю побыть тут я могу себе позволить. – Она изучала его реакцию. Ему хотелось, чтобы она осталась, но хотелось и практик в одиночестве. Он устал за этот год.
– Торги? – усмехнулся Йохан. – Всю неделю будем ждать расставания? Говорить друг с другом, понимая, что всё уже конечно?
Кира выбралась из-под него и села сверху. Он убрал прядь её волос за ухо.
– Мы не будем говорить, – она улыбнулась, – будем пить, курить и трахаться.
Он погладил её по спине.
– У тебя бывают блестящие идеи, мой старый учитель.
Кира почувствовала снижение по тому, как энергия стала наполнять её тело. Она сделала несколько глубоких вздохов, проверяя, что всё хорошо и ничего из её способностей в полёте не потерялось. В момент, когда шасси коснулись взлётно-посадочной полосы, она открыла глаза. Влад вздрогнул. Она улыбнулась ему самой жуткой из всех своих улыбок и надела очки.
За бортом было минус пятнадцать и вьюга. Кира верила, что в Мурманске всегда минус пятнадцать и вьюга.
Сопротивляясь ветру, оно дошли до ожидавших их джипов. Влад сел в один, Кира – в другой. Пейзаж за окном мало отличался от того, что она видела в иллюминаторе раньше – ровное белое полотно и ни души. Только трясло сильнее.
Они ехали часа два. Водитель предложил Кире воды, но она отказалась. Что-то смутно знакомое беспокоило её.
Наконец машины остановились перед КПП. Одна из колоний сверхстрогого режима, о которой мало кто знал, но где Кира и Влад бывали достаточно часто. По привычке Кира вышла из машины, предъявила документы и позволила себя досмотреть. Затем вернулась в машину, и они ещё несколько минут ехали до следующего фильтра.
После всех проверок они, наконец, попали внутрь. Влад отдавал короткие приказы, и сотрудники молниеносно их исполняли. Все знали, что будет происходить дальше.
– Готова? – спросил Влад. Кира кивнула. – Открывай, – приказал он охраннику. Тот хотел о чём-то предупредить, но наткнулся на взгляд Влада и молча кивнул.
Кира смерила его взглядом. Что-то не так… Что-то… Голод был сильнее тревоги, и она, отмахнувшись от сомнений, шагнула вперёд. Как закрылась сзади дверь, Кира уже не слышала, отдавшись всей той бури эмоций, что ждала её впереди.
Это было крыло осуждённых за особо тяжкие преступления. Убийства, изнасилования, терроризм, педофилия. Искалеченные души, которые никогда не были целыми. Много боли, своей и чужой. Кира сглотнула слюну.
– Отключай видеонаблюдение, – приказал Влад.
– Но они её просто порвут, – попытался возразить охранник,
