Рыжик на обочине - Энн Тайлер
— Что за тема? — поинтересовался Майка.
— Ральф Уолдо Эмерсон. Умение полагаться на себя.
Майка поспешно отвернулся и принялся переворачивать котлеты.
— Каждое утро я вставал и говорил себе: сегодня я им все расскажу. Решил рассказать маме, а она пусть сама скажет папе. Но я никак не мог себя заставить и просто сбежал. Хотел перекантоваться у друга, который сейчас учится в универе имени Вашингтона, но он весь погружен в свою, типа, личную жизнь, и я поехал сюда, потому что больше ничего придумать не смог.
— В третьем классе я забыл, как пишется «дышит», — сообщил ему Майка. — У нас была контрольная на глаголы второго спряжения, надо было знать исключения, но почему-то, сам не знаю, «дышИт» показалось мне неправильным. И я поднял глаза на часы, и зевнул, и чуть повернул голову, и подсмотрел, как написал это слово мой сосед. Такки Смит — никогда не забуду.
— Вот видите? — сказал Бринк. — Теперь вы понимаете, почему я думал, что вы мой отец.
— Нет, постой, я другое хотел сказать: наверняка что-то в этом роде когда-нибудь случалось с каждым. Думаешь, твои родители никогда не мухлевали?
— Мама точно нет, — сказал Бринк.
— Хм…
— Может, и папа нет, или, во всяком случае, он бы никогда не признался. «Адамсы не мошенничают, — сказал бы он. — Ты подвел нас всех, сын».
— Хорошо, — сказал Майка, — а ты ему скажи: «Я знаю это, и самого себя я тоже подвел, но я больше никогда так не поступлю». Потом вы все отправитесь в кабинет декана, выслушаете нравоучение и покончите с этим. Потому что, пари держу, исключить они тебя не исключат. После первого проступка — ни за что.
— Но мне могут поставить ноль баллов по этому предмету, — заметил Бринк.
— И что? Придется пересдать. Случаются вещи и похуже.
Майка выложил на тарелку первый бургер, средней прожарки, для себя, а второй вернул на плиту.
— Послушайте, — сказал Бринк, — а можно, я буду жить здесь, у вас?
— Извини, приятель.
Перемешивая салат с готовой заправкой, Майка ждал, что Бринк попробует уговорить его. Но парень не стал спорить. Притих. Вероятно, Бринк знал, что ответит Майка, еще до того, как задал свой вопрос.
Ланч был доеден и посуда вымыта (Бринк неуклюже ее вытирал), когда наверху наконец задребезжал звонок. К тому времени Майка уже сидел на диване в гостиной с воскресной газетой и притворялся, будто читает репортаж со вчерашнего матча Мировой серии по бейсболу, хотя не болел ни за ту, ни за другую команду, а Бринк вернулся в кабинет и, судя по доносившимся оттуда звукам, смотрел какой-то боевик.
«Ж-ж-ж» — дребезжал звонок. Это было больше похоже на глухое рычание или на жужжание обозленной, приставучей осы. Звонок верещал так, что его наверняка было слышно в кабинете, но оттуда не доносилось ни шороха.
— Бринк! — позвал Майка.
Единственный ответ — автоматная очередь.
— Бринк!
В конце концов Майка встал, вышел и поднялся по ступенькам в холл. Открыв дверь, он обнаружил на крыльце не только Лорну, но и тощего бородатого мужчину, стоявшего вплотную за ней.
— Он здесь? — спросила Лорна. Она смотрела мимо Майки — нетерпеливо, с надеждой. — Он все еще у тебя?
— У меня, — сказал Майка.
Сегодня она приехала в неофициальном наряде, в слаксах и свитере грубой вязки, а муж поверх парадной рубашки надел кардиган. Он выглядел не таким уж снобом, более мягким, чем представлялось Майке. Под глазами уже появились мешки, и в бороде мелькала седина.
— Роджер Адамс, — произнес он, протягивая руку, и Лорна спохватилась:
— Ох, извини! Майка, это Роджер. Роджер, это Майка.
— Заходите, — пригласил Майка. — Бринк смотрит телевизор.
Он повернулся и повел их через холл, потом вниз по лестнице и через прачечную и бойлерную. Одна из стиральных машин работала, пахло сыростью и порошком, но Майку уже не волновало, как тут что выглядит. Ему вдруг пришло в голову, что Бринк мог воспользоваться моментом и удрать через заднюю дверь, но, войдя в квартиру, они застали парня на пороге кабинета. Телевизор продолжал орать у него за спиной. В руке Бринк держал пульт так, словно надеялся выключить им родителей и Майку, и на лице его застыло воинственное выражение.
Лорна вскрикнула:
— Милый! — и бросилась к нему, обняла, прильнула.
Бринк через плечо матери неотрывно смотрел на отца, но все же погладил ее по плечу свободной от пульта рукой.
— Привет, мам, — поздоровался он. — Привет, пап.
— Сынок, — кивнул ему Роджер. Он держался поближе к Майке и не вынимал руки из карманов брюк.
— С тобой все в порядке? — спросила Лорна Бринка, отступив на шаг. Заглянула ему в лицо. — Ты похудел? Да, похудел. Что это на тебе надето, боже мой!
Бринк пожал плечами.
— Все нормально, — сказал он ей.
— Когда ты в последний раз брился? Ты что, бороду отращиваешь?
— Лорна, — произнес Роджер.
— Что такое? Я просто спрашиваю, — сказала Лорна. И снова набросилась на Бринка: — Мы из-за тебя чуть с ума не сошли! Чем ты питался? Где ты жил?
— Дай ему хоть слово вставить, Лорна, — посоветовал Роджер.
— О чем ты говоришь? — развернулась она к нему. — Да я же просто умоляю его сказать хоть слово!
— Хватит, Лор!
— Пойду, это, телевизор выключу, — пробормотал Майка и зашел в кабинет. Женщина шагала по пляжу, а мужской бестелесный голос на головокружительной скорости перечислял возможные побочные действия рекламируемого лекарства. За неимением пульта Майка нажал кнопку на телевизоре и, выждав еще немного, вернулся в гостиную. Там ничего особо не изменилось. Роджер так и не вынул руки из карманов, а Лорна обвила рукой левую руку Бринка.
— Сначала мы думали, ты ночуешь у кого-то из друзей, — рассказывала она. — но все твои друзья разъехались по университетам, и мы не могли…
— Как насчет кофе? Кто-нибудь хочет? —
