0,5 [litres] - Валерий Александрович Шпякин
Дверь открыла тоненькая девушка и, улыбнувшись молодым людям, маячившим у входа, пригласила войти. Все трое – промокшие и замерзшие, в декоративных ветровках, не выдержавших дождь. Из приоткрытой двери сразу высыпались звуки: громкая музыка, смех, неразборчивая речь.
Ни Андрею, ни Косте, ни Ёзе не доводилось попадать в такие квартиры: с гигантскими светлыми комнатами, высоченными потолками и огромными окнами, которые транслировали широкую реку с ее мерным течением. Такой вид дорогого стоит. А у кого денег нет, так те любуются тем, что положено: Андрей – разрастающейся вверх стройкой, Костя – гнилыми гаражами, а Ёза – заброшенной жидкой помойкой в выгребной яме, огороженной хлипким бордюром. В ней даже утонул кто-то лет десять назад. Пошел пьяный мусор выносить, споткнулся, упал. Неделю искали. Только не потому, что семья беспокоилась, а потому, что денег должен был.
В этой квартире уже успели закончить все работы, не дешевые и черновые, а настоящий и основательный ремонт.
В покрытой темным ковролином прихожей стояло огромное количество пар обуви. Преимущественно женской, кусающей своим ценником, и дешевой мужской. Андрей бегло попытался сосчитать – тринадцать пар, но это не все – просто Костя, Леша и Яна, хозяйка квартиры, утягивали дальше. Тапочек на новых гостей уже не хватило.
Твоя сука такая тупая, что хочется выстрелить,
Твоя сука так низко летает, что моя сука
истребитель, —
надрывался неизвестный исполнитель. Музыка играла с компьютера, к которому была подведена многоканальная акустическая система, провода которой ветвились, распространяя звук по всей квартире, оплетая ее в паутину.
Яна – стройная девочка, с темными волосами до плеч, забранными в пучок, все лицо усыпано веснушками, но такими, что не режут глаз, такими, что уместны, и в первый раз, бегло осмотрев ее, Андрей даже не заметил этих веснушек, а разглядел гораздо позже. На лице никакой косметики. На тонкой длинной шее – цепочка, на которой болтается какой-то амулет абстрактной формы. Одета во все черное – отсутствуют логотипы, никаких дурашливых принтов. Являясь хозяйкой этого бала, она принимала гостей в туфлях на высоченных каблуках. Она скользила по комнате, будто пританцовывая где-то внутри себя; казалось, еще совсем чуть-чуть – и этот танец выплеснется наружу. Вот только гости какие-то странные – были и те, кто, как эта девушка, одет стильно, и несколько парней в узких спортивных штанах, и какой-то хмырь с зализанными волосами и дурацкой манерой говорить, повышая тональность на последнем слове в предложении. И теперь вот эти трое подключились.
Вдруг Андрей почувствовал себя совершенно неуютно. Не сказать, что здесь было неприятно, вовсе нет. Просто на фоне всех этих людей, сверкающих и увлеченных, он выглядел очень дешево, а ощущал – страх, который отныне должен был стать его вечным спутником. Он сам был фоном. Самые грустные тусовки – это те, где ты никого не знаешь и понятия не имеешь, как подступиться. Несколько бокалов – и это ощущение обычно уходит, но напиваться не очень-то и хотелось.
Яна вела их в кухню, хоть основная часть гостей расположилась в зале, а боковым зрением Андрей уловил и компанию в соседней комнате, бурно о чем-то беседующую, промелькнул силуэт и в темной спальне. Справедливо предположить, что там был не один человек. В кухне тоже были люди. И парней на этой вечеринке явно больше, чем девушек.
Яна заметила, как Андрей бросил взгляд на часы, и тихо сказала, что он может не беспокоиться по этому поводу. Ни на этом, ни на двух соседних этажах никого нет, – она достала из холодильника бутылку вина, – да и звукоизоляцию тут сделали такую, что, даже если здесь будет оргия со всеми вытекающими, никто ничего не заподозрит.
Короткостриженый парень в серой олимпийке, вошедший в кухню и услышавший обрывок разговора, приобнял ее, закинув руку на плечо, во второй при этом сжимая бутылку пива.
– Хорошо бы, – загоготал он, а потом обратился к ребятам, как-то снисходительно на них посмотрев: – Пацаны, вас как зовут-то хоть?
Неприятный. Щеки впалые, на скелет похож.
– Не зовут, сами приходим, – ответил Костя, но все же представился, пожал руку. Следом за ним то же самое проделал Ёза. Пришлось и Андрею. Как дела, «по жизни» чем занимаешься, ясно, увидимся, ага. Есть такой вид знакомств: познакомился и тут же забыл, как зовут.
Оглянулся, а Костя уже в стороне общается с какой-то девушкой и бритоголовым. Андрей поспешил удалиться куда-то поближе к толпе, стеснительно прошмыгнул в комнату и устроился на краю дивана.
Ёза в компанию влился мигом – через пять минут уже болтал с какой-то девчонкой, сидевшей на подоконнике, сумев ее чем-то рассмешить. Вот уж удивительно: он часто рассказывал истории о девушках. Не какие-то любовные перипетии, а вполне прозаичные: как ему в подъезде отсосала Оля с Ленинградского, как он Кристину из двадцать пятого лицея на пару с каким-то парнем распял, – но ни в одну из этих баек не верилось ни капельки. Сейчас уже мосты какие-то строит. Факт. Может, не такой уж он и клоун, может, не стоит делить все его слова на десять. Стоит делить на пять.
Андрею Артур (именно так звали бритоголового) не понравился не только внешне: гоповатый какой-то, высокомерный, понты. Как такой может быть в отношениях с Яной – оставалось загадкой. Она-то произвела впечатление крайне приятное. Хотя все же желают казаться лучше, чем есть. Особенно женщины. Как говорил один великий писатель: «Заарканят парня своей пиздой-удавкой, и все», и будешь продолжать корчить из себя альфу, а стоит ей появиться в зоне видимости – побежишь как миленький.
Кто-то убавил звук, раздался радостный крик бритоголового: «А у меня что-то есть». Ответил на эту новость одобрительный гул. Приготовили лампочку для мефедрона, кто-то соорудил «буль» из полой пивной полторашки.
Несколько человек смотрели на происходящее с нескрываемым отвращением, какой-то парень пробовал эйфоретик впервые: не решался, мялся, засыпал окружающих вопросами. Некоторые продолжали пить, не обратив на новость о появлении наркотиков никакого внимания.
Спустя полчаса квартиру
