Тропа желаний - Маша Трауб
– Теть Терез, куда ехать-то? – спросил Коля, когда они въехали в город. – Адрес есть?
– Ты меня около концертного зала высади, дальше я сама доберусь, – ответила Тереза. Не хватало еще перед Колей позориться. Ему уж точно лишнего знать не стоит. Врать совсем не умеет, сразу все Вале выложит. А та непременно начнет все выспрашивать. Еще и за сердце схватится для убедительности. Мол, если не узнает, то все.
– Я обещал тете Вале за вами проследить, – заявил гордо Коля.
– Коля, ты мотоцикл или следователь? – возмутилась Тереза. – За мной много лет следили, да не уследили. На остановке меня высади. Через три часа заберешь. Тебя куда тетя Валя отправила?
– Никуда! – поспешно ответил Коля.
– Да, врать ты точно никогда не научишься, – хмыкнула Тереза. – За тортиком небось?
Коля кивнул.
– Вот и поезжай на своем драндулете за тортиком. Еще пирожных купи, – велела строго Тереза.
– А можно для Дины мячик куплю? – спросил Коля, будто просил разрешения купить мороженое. – Она свой сгрызла. Щенок ведь еще, у нее зубы чешутся.
Ну точно, дите-дитем. Тереза невольно улыбнулась. Коля станет хорошим мужем для Елены и отличным отцом для Алика. А уж Дина точно окажется в самых надежных руках.
– Конечно, купи. И мячик, и игрушку мягкую, – ласково разрешила Тереза.
– Зачем игрушку? – не понял Коля.
– Ой, все собаки обожают мягкие игрушки. Они же как дети. Только купи кого-нибудь помягче, чтобы в зубы было удобно брать. – Тереза достала кошелек и выдала Коле деньги.
– Вы пошутили про игрушку, да? – все еще не верил Коля.
– Да какие уж тут шутки, – ухмыльнулась Тереза. – Купи и посмотришь, что будет.
Коля, задумавшись про игрушку, покорно высадил Терезу на автобусной остановке, напрочь забыв, что пообещал тете Вале глаз с нее не спускать.
Тереза вышла на остановке и оглянулась. Что делать дальше, не знала. Но тут подошел автобус.
– Заходим или еще подышим воздухом? – окликнул ее водитель.
Тереза вошла в автобус. Какой-то молодой человек уступил ей место. Кажется, она опять задумалась или, чего уж отпираться, задремала. В последнее время с ней такое часто случалось – сама не замечала, как уснула. Минут на пятнадцать-двадцать проваливалась в сон.
– Уважаемая, конечная! – она очнулась от оклика водителя. – Я бы с вами посидел, но мне рейс закрыть надо.
– Да, конечно, – ответила Тереза и вышла из автобуса. Она еще не очнулась от дремоты, поэтому не понимала, где находится.
– А мы где? – окликнула она водителя.
– Ну не в Москве же! – хохотнул он.
Да, не в Москве. Но район она не узнавала. Какие-то новостройки. Ничего знакомого – ни вывески на магазине, ни дома.
– Поздравляю, тетя Тереза, ты заблудилась в трех соснах, – сказала она сама себе. – Ничего лучшего ты и придумать не могла. Уехать черт знает куда. И как теперь отсюда выбираться?
Тереза разглядывала расписание, висевшее на остановке. Но все сливалось перед глазами – очки она взяла солнечные, красивые, а для чтения, самые нужные, забыла. Еще и пить ужасно хотелось. Она пошла по дороге в надежде найти какой-нибудь магазин. Даже в их селе от старых колонок, с которых таскали воду и для питья, и для стирки, осталось едва ли половина. Остальные высохли. На участках давно рыли собственные колодцы, чтобы не бегать за водой на общую улицу и не тащить потом ведра. Вроде бы недалеко – до конца улицы добежать, но, когда третью ходку с двумя полными ведрами делаешь, уже все отваливается – и руки от тяжести, и голова – от солнцепека. Ведра кажутся неподъемными. А принести надо. Иначе ни помыться, ни приготовить. Здесь тоже наверняка раньше были уличные колонки, не могло не быть. Двор хоть и был в шоке оттого, что рядом построили многоэтажку, выглядевшую как вставная челюсть, но продолжал хранить очарование прежних времен. Остался палисадник с кустом сирени. Хаотично росли тюльпаны, проглядывали бархатцы.
Тереза невольно улыбнулась, вспомнив про «вставную челюсть». Валя несколько лет назад решила «сделать зубы». Тереза думала, что речь идет о банальном лечении, но Валя пошла дальше. Идти дальше было особо некуда – только в кабинет дяди Салама. Он был единственным стоматологом не только на их деревню, но и на ближайшие. Дяде Саламу было уже семьдесят пять лет, но он все никак не мог передать свое дело и клиентуру сыну – Сослану. Если дядя Салам помнил клиентов без всяких записей, едва они открывали рот, и даже мог назвать год, когда вырвал молочный зуб или поставил первую пломбу, то Сослан помнить ничего не желал и не хотел.
– Зачем я тебя в Москву отправил учиться? Чтобы ты ничему не научился? – сокрушенно восклицал дядя Салам после того, как наблюдал за приемом, который проводил Сослан. – Зачем ты напугал бедную тетю Амину? Что она тебе плохого сделала? Ничего! Когда ты упал со щебенки и разбил губу, кто тебя ко мне привел? Тетя Амина! Кто переживал за твой молочный зуб, который ты решил воткнуть себе в губу, падая со щебенки? Тетя Амина! И сейчас – где твоя благодарность?
– Что я не так сделал? – чуть не плакал Сослан, который получил московское образование, практиковался в столичной клинике и больше всего на свете мечтал о том, чтобы отец мог им гордиться. Ну и передал частный кабинет и всю клиентуру. Отец же ответил, что пока «посмотрит». Сидел в кабинете и наблюдал, как сын ведет прием.
– Ты так расстроил тетю Амину, что она больше не захочет сюда приходить! – воскликнул дядя Салам. – К тебе не захочет! Ко мне захочет, но не сможет прийти!
– Почему? – все еще не понимал бедный Сослан.
– Потому что ты мой сын! А кто обидит бедного мальчика? Кто скажет, что он не такой талантливый, как его отец? Тетя Амина, которая бежала сюда, держа тебя на руках, когда ты на щебенку полез? Которая плакала, будто она твоя родная мать? Нет! Она будет страдать и молчать!
– А почему она плакала, будто моя родная мать? – уточнил Сослан. Он просто не знал, что спросить. Для него ситуация с тетей Аминой все еще оставалась непонятной. Во время осмотра он действовал так, как его научили.
– О, потому что щебенка была ее! Они тогда двор делали и целый грузовик привезли и выгрузили за воротами. Вот ты и решил скатиться с горки! – объяснил дядя Салам. – Я ей сто раз говорил – щебенка да,
