Как в кино - Юлия Александровна Лавряшина
– Каналы любят такой жанр, – пояснил Воскресенский сухо. – И платформы любят. А ты считаешь то, что мы делаем, говном? Но за такое платят, Ася. Это идеализм: думать, будто ты можешь заниматься чистым творчеством и получать гонорар. Свобода определяется длиной цепи.
Антон поднял голову:
– Жванецкий.
– Я бы перефразировал: свобода определяется толщиной кошелька. Ну, или количеством нулей на счете.
Крутя в пальцах свой бокал с соком, Ася поглядела на него исподлобья:
– Какая ж это свобода? Богатый человек не бывает свободен от денег, он только о них и думает. Нищий куда свободнее…
– Но кино без денег не снимешь!
– Почему это? Примеров сколько угодно. Даже с телефона можно снять.
– Нет, если ты хочешь клепать артхаус, ради бога! Можно взять чертов телефон и снять.
– Я о том и говорю…
– Но коммерчески успешным такой фильм никогда не станет.
– А для тебя коммерческий успех – главное?
«Если она будет так высказываться, его влюбленность быстро угаснет, – забеспокоилась Лиза. – Хотя… Может, оно и к лучшему. Ромке жена нужна, эта малышка к такой роли не готова. Ей хочется «творить искусство»… Детская болезнь. В ее возрасте я тоже, наверное, мечтала бы создать нетленку, если б тогда попала в кино. А сейчас только о том и думаю, как бы угодить среднестатистической тете Маше…»
Поглаживая пальцем этикетку на бутылке, Роман негромко проговорил:
– Я никогда не выезжал из России. Да и здесь ничего толком не видел! А все потому, что у меня никогда не было денег. – Он посмотрел на сестру. – У нас с Лизой. А в детстве я только о том и мечтал, чтобы объехать всю Землю. И до сих пор не поставил крест… Какой смысл рождаться в таком прекрасном мире, если ты ничего не увидишь своими глазами?
Притихнув, Ася выслушала его и выдавила:
– Прости.
– Ася, а что вы пишете? – вмешался Антон. – Прозу? Книга еще продается?
Лиза благодарно улыбнулась ему: поддержал девочку. Похоже, он действительно добрый человек, ей не показалось. Давно в ее жизни не было добрых мужчин… Не думать. Не думать об Артеме. Ее жизнь больше никогда не пересечется с его, наполненной смехом детей. Их с женой детей… Не думать об Игоре, который сейчас строит дом другой женщине.
Неуверенно улыбнувшись, Ася подалась к Антону:
– Это сборник рассказов. Он совсем недавно издан, конечно, продается. Вы хотите почитать?
– Ты. Мы же договорились!
– Ну да, – опомнилась она. – Я еще не привыкла…
– Я с удовольствием почитал бы.
– Они у меня не слишком веселые.
«Что она знает о грусти? – Лиза увидела за окном неровный косяк птиц, устремившихся к югу. – Вот и они улетают… В лесу воцарится тишина. Страшно заходить туда осенью, кажется, что все умерло».
– Да я и сам не слишком веселый человек, – откликнулся Антон.
– Тогда… Возможно! Моя проза окажется созвучна с вами. С тобой. А хочешь… – Ася вытащила телефон. – Здесь у меня есть пара рассказов. Сейчас…
Он протянул руку. Не искалеченную, левую, отметила Лиза. Боится напугать? Это же смешно, они все взрослые люди, у каждого свои шрамы… Ну может, кроме Аси.
Забрав телефон, Антон вышел в просторный холл, устроился в кожаном кресле у входа, закинул ногу на ногу. Лиза только раз оглянулась, чтобы понять, куда он направился, потом предоставила ему свободу от чужого внимания. Если б в столовой были двери, она прикрыла бы их, ведь чтение – это таинство, в котором участвуют двое: человек и книга. Точно так же, как настоящее творчество…
Лиза была убеждена в этом, но не знала наверняка, ведь себя художником слова не считала. Защищая от других сценаристов, которых так и пытались навязать каналы, Роман сам становился ее соавтором и не стеснялся вмешиваться в текст, менять сюжет, придумывать новые повороты. Иногда они нравились ей, но все равно возникало недовольство собой, которое всегда угнетало, ведь выходило: брат не допускает и мысли, что Лиза способна написать сценарий самостоятельно.
«А вот она не подпустила бы его к тексту», – подумала она, следя за Асей, лицо которой порозовело от волнения. И вовсе не от того, что ее угораздило так задеть Романа, в этом Лиза не сомневалась.
Только Ася знала объем своих рассказов, но, кажется, даже она занервничала оттого, что Антон затих так надолго. Все вытягивала шею поверх плеча Романа, пока тот путался в не совсем трезвых рассуждениях:
– Эти бесплодные творцы… Они вечно твердят о том, как бережно относятся к данному им таланту! Потому ни черта не пишут, не снимают… Лишь бы не растратить его на шир… ширпотреб.
– Что же в этом плохого? – очнулась Ася.
А Лиза с досадой поморщилась: зачем он столько выпил? Знает же, что алкоголь делает его унылым брюзгой… Разве такой может понравиться? Не только этой девочке, кому угодно. Ведь Ромка может быть искрометным, остроумным, неотразимым! От него такого Варя и потеряла голову, когда они встретились…
«О господи, я забыла – где! – поразилась она. – Кажется, это была какая-то вечеринка… Фестиваль? Да, может быть. Или чья-то премьера? Тогда Ромка из кожи вон лез, чтобы очаровать красивую девушку. А сейчас все запорол. Или не так уж Ася и нравится ему?»
От этой мысли Лизе даже полегчало: ну в самом деле, что у них может получиться хорошего? Десять лет разницы, может, чуть больше. Разные миры. Конечно, девочке лестно внимание состоявшегося режиссера… Может, она даже всплакнет, когда поймет, что Роман Воскресенский больше не появится в ее жизни. Но лучше отрубить хвост сразу, одним махом.
– Что плохого? – повторил Роман с недоумением.
Было очевидно, что он уже забыл, о чем шел разговор несколько секунд назад, и смотрел на Асино лицо так пристально, точно пытался найти подсказку. Лиза незаметно покачала головой: не продолжай этот разговор. И Ася уловила ее движение, уголки губ дрогнули, но улыбку она не выпустила, ведь Роман поймал бы ее первым. Хотя мог и не сообразить, какой смысл в ней заложен…
Но вспомнил. Брезгливо поморщился:
– Артхаус, да. Авторское кино. Девочка моя, фильм должен быть простым и жизненным, понятным зрителю, тогда он его полюбит. А мы же все хотим именно этого: чтобы нас любили…
Его вопросительный взгляд остановился на Асином лице, и Лизе показалось, будто брат разглядывает его с некоторым замешательством: «Это же не то лицо…» Проступает Варино сквозь эту живую завесу? Или это она додумывает за брата, а у него и в мыслях нет совершать подмену?
То, как отрывисто отвечала Ася, выдавало ее нервозность, кажется, она была задета всерьез.
