Сто лет Ленни и Марго - Мэриэнн Кронин
Попадая на такую вечеринку, ты словно под водой оказывался. Мои уши мгновенно наполнил шум музыки и голосов. Все как-то успокоилось, поплыло по течению. Грушевый ликер сгладил острые углы, и, слоняясь по дому, я не чувствовала ничего. Мои движения замедлились, люди вокруг, танцующие или просто идущие мимо, тоже как будто плыли. Я блаженно шаталась по дому, разглядывая танцующих и беседующих, но чувствуя, что вижу жизнь другого мира и вольна за ней наблюдать, не принимая участия. Я перетекала в кухню и разглядывала людей, обследовавших посудные шкафы, открывавших ящики в поисках жемчужин; потом плыла в гостиную смотреть на танцующих. Отстраненная и в то же время свободная.
Я встретила Мину в коридоре. С парнем в какой-то чудовищной шляпе – они держались за руки, переплетя пальцы.
– Весело тебе? – прокричала она.
– Что? – Я ее едва слышала.
Мина подошла ближе и почти что завопила мне в ухо:
– Весело тебе?!
– Да!
Так мы проплавали несколько часов, а после потоки людей утекли через входную дверь, и дом опять сделался домом. Перестал быть моим личным океаном. Я отправилась искать Мину и обнаружила в саду за домом вместе с мужчиной, в котором узнала ее бывшего соседа по комнате Лоренса – он бурно жестикулировал и явно обвинял ее в чем-то, Мина глядела на него бесстрастно, держа сигарету у рта.
Я вышла в холодный сад.
– Знаешь, больше всего меня раздражает… – начал Лоренс.
Мина, прищурившись, затянулась.
– …что тебе попросту все равно, – договорил он.
– Ты прав. Все равно. – Она выдохнула дым и одновременно улыбнулась – прямо как китайский дракон.
Лоренс раздосадованно всплеснул руками – все, мол, сдаюсь – и, оттолкнув меня, вошел в дом. Мина посасывала сигарету. Такая спокойная, невозмутимая – мне показалось даже, что лучше оставить ее одну.
– Слышишь? – спросила она.
Я навострила уши. В гостиной слышался смех – это последние отставшие гости выплескивались на берег.
– Слушай! – сказала Мина.
Бросила сигарету в траву и направилась в дальний угол сада. Я последовала за ней и, дойдя до окаймлявших сад темных деревьев, услышала тоже. Как будто бы детский плач.
Не помню даже, как мы оказались по другую сторону изгороди, в соседском саду. Он совсем зарос, а в траве валялся всякий хлам – старая чугунная ванна, ржавая газонокосилка. Безрукая куколка, глядевшая на меня распахнутыми глазами.
Этот звук, похожий на детский плач, смолк. Мы пробирались к обсаженному деревьями краю сада, трава хрустела под ногами. И там, за полуразрушенным навесом, мы увидели его, прикованного цепью к серебристому стволу вяза. Увидев нас, он заскулил.
– Боже мой! – прошептала Мина. А потом тихо, ласково обратилась к собаке: – Привет, малыш! – И, пригнувшись, стала к нему подкрадываться. Пес пронзительно завыл.
Мина подходила все ближе, а я, робея, стояла позади и наблюдала.
– А вдруг укусит?
– Не укусит. Правда, дружище?
Мина уже почти могла до него дотянуться. Пес смотрел на нее жалобно и скулил. Нос его рассекала гноящаяся рана. Полоска розовой плоти, черная по краям.
Подобравшись совсем близко, Мина присела на корточки, протянула ему раскрытую ладонь. Пес ладонь обнюхал, уставился на Мину. Его кожаный ошейник крепился к цепи, обмотанной вокруг дерева, и шею пса опоясывало красное кольцо – он кожу стер, пытаясь высвободиться.
– Ты ведь хороший мальчик, правда? – сказала Мина, и пес дал ей себя погладить. Закрыл глаза, склонил к ней голову. Когда он делал вдох, под кожей проступали гребни ребер.
– Пойдешь с нами? – спросила Мина, продолжая гладить пса по голове. Тот махнул коротеньким хвостом раз, другой. – А, Роджер?
– Его зовут Роджер?
– Надо же как-то его называть. Почему бы и не Роджер?
В руке у Мины блеснуло что-то серебристое.
– Что это? Нож?!
– Всегда может понадобиться. Я его в ботинке ношу, – объяснила Мина, а затем, поглаживая Роджера, сказала ему серьезно: – Теперь стой смирно.
Роджер смотрел на нее большими карими глазами.
Мина осторожно распилила кожаный ошейник.
– Все хорошо, малыш, – сказала она ласково, когда ошейник надавил псу на шею и тот заскулил.
Оказавшись на свободе, Роджер повернулся к Мине, облизал ей руки. Кротко поблагодарил.
Мы провели Роджера через дыру в заборе, налили ему воды в пустой стаканчик из-под неаполитанского мороженого, принесли кусок мяса из хозяйского холодильника. В доме продолжалась вечеринка, но мы не обращали внимания – у нас теперь была своя вечеринка, на троих.
– Надо его ветеринару показать, – предложила я.
Огибая дом, мы направлялись в другую часть сада, примыкавшую к улице, а пес бежал рядом.
Мина кивнула, засовывая складной швейцарский нож в левый ботинок.
Но стоило мне открыть ворота, как пес пулей рванул с места, царапая асфальт длинными когтями. И быстро скрылся из вида.
– Стой! Роджер! – крикнула я вдогонку.
– Тсс! – прошипела Мина. – Если хозяева все же в доме, пусть у него будет фора.
– Но…
– Он и один не пропадет. Ему свобода нужна.
По пути домой Мину затошнило. Она постояла, согнувшись, над заросшим травой пятачком на тротуаре, неподалеку от нашего дома, но ничего не вышло.
– Почти добрались. – Я погладила ее по голове.
Вверх по лестнице к общему туалету мы бежали, стуча каблуками. Каким был этот туалет, лучше и не говорить. Чаша унитаза побурела внутри, словно в ней чай заваривали.
Едва мы открыли дверь, Мина бросилась к унитазу, и ее вытошнило.
Я смыла за ней, смочила руку в холодной воде, положила ей на лоб.
– Фу! – только и успела выговорить она, прежде чем снова вывернуться наизнанку, напрягшись всем телом.
Я осталась с ней, и после того, как дело было сделано, мы обе сидели на полу, прислонившись к ванне. Понимая, что скоро проснутся ребята, живущие над нами, и начнут собираться на работу.
Мина снова встала на колени, нагнулась над унитазом, сама придерживая волосы на затылке. Но ничего не произошло. Мина сплюнула.
Через некоторое время она, все еще склоняясь над унитазом, попросила:
– Скажи что-нибудь.
– Что?
– Чего я не знаю.
Я подумала.
– Никогда еще не встречала таких, как ты.
– Это я знаю. Чего не знаю, скажи.
– Кажется, я люблю тебя.
Она обернулась. Наши глаза встретились, и у меня мурашки по ногам побежали. Мгновение мы смотрели друг на друга, а потом Мину вырвало опять – вся содрогаясь, она изрыгала ярко-зеленую жидкость в унитаз.
Ленни, Марго и то, чего нельзя говорить
– Ленни, нельзя такого говорить! – прошептала Новенькая Медсестра. – Джеки меня убьет.
