Повелитель - Светлана Хромова
– Вот ты подготовился! – присвистнул Ларичев. – А почему бокала только два? – На этих словах Ветров легонько толкнул его в бок.
– Ты чего? Ром, у тебя водка есть?
– Есть! – крикнул Климов из кухни. – В погребе. Достаньте сами, я от мяса отойти не могу.
Пока Антон, позвав на помощь Камышникова, открывал дверь в погреб, Надя села рядом с Мариной на небольшой синий диванчик.
– А хорошо, наверное, здесь жить, за городом.
Прямо в окно смотрели ветки старой яблони, с оставшимися редкими, начинающими темнеть от мороза плодами.
– Я бы очень хотела жить в своем доме, – вздохнула Марина. – И лучше всего у моря. Я обязательно куплю себе домик на берегу, и когда мы состаримся, то вы все будете приезжать ко мне в гости, и мы будем пить вино и смотреть на волны…
– Тащи все! – Услышали они голос Паши, и вслед за этим зазвенели доставаемые из погреба бутылки.
– Опять напьются! – пожала плечами Марина. – Пойду посмотрю.
Пока гости разбирались с погребом и бутылками, Аня сидела на кухне за маленьким столом, наблюдая, как Рома переворачивает мясные ломти на большой закопченной сковороде. За четыре года Климов немного похудел, и его лицо, и раньше будто бы прятавшееся за густыми бровями, теперь получило дополнительное прикрытие в виде широкой бороды. Но когда она смотрела на него, прежде всего замечала глаза, взгляд которых изменился, став каким-то тусклым, словно свет от запыленной лампочки, и даже пробившийся на несколько секунд прежний отчаянный огонь, видимо, связанный с ожиданием Аниного приезда, тут же погас, как горящий уголь, упавший в колодец. На первом курсе у них случился стремительный роман, но Аня прервала эти отношения, потому что хотела семью и детей, а Рома, который тогда был в разводе, заявил, что ни с одной женщиной никогда вместе жить не станет. А потом он и вовсе исчез, и хотя Аня, переживая, пыталась отыскать его через общих знакомых, у нее ничего не вышло. Последней вестью, долетевшей до нее, было сообщение, что Климов жив, но не хочет никого видеть.
– Почему ты написал мне письмо? – спросила она.
– Не знаю. Наверное, устал от одиночества. А еще я разбирал книги, нашел твою подборку, ту, помнишь: «И дом, и улица, и дерево…» У тебя хорошие стихи.
– У тебя тоже. Ничего, что я ребят привезла? Они очень обрадовались, когда я сказала о тебе.
– Ничего, конечно. Рад их видеть. Но может, ты приедешь еще, уже без них?
– А зачем? – она посмотрела в его облачные глаза.
После небольшой паузы Рома отвернулся к плите:
– Знаешь, я немного глупо себя чувствую, тут шипит сковородка, а в комнате, похоже, уже началась пьянка. Может, потом поговорим?
– Понятно, – ответила Аня и вышла из кухни.
За столом действительно уже начали выпивать, стараясь не закусывать – некрасиво было разрушать этот изысканный стол, пока хозяин занимался готовкой.
Когда Рома пришел из кухни со стопкой тарелок в руках, Дон окончательно впал в блаженное безразличие, Руслан с Антоном, сидя на полу возле книжного шкафа, громко спорили о переводах Верлена, а Поль, терзаемый охватившим его алкогольным возбуждением, ходил от окна к окну, предлагая пойти погулять по деревне. Только Паша мирно сидел в углу, листая книгу. Надя с Мариной, уединившись на диване, о чем-то шептались и хихикали. Аня молча смотрела в окно.
Расставляя тарелки, Рома убрал со стола букет и свечи. Достал из ведерка шампанское, которое почти целиком выпила Аня – Надя с Мариной решили не смешивать водку, а мальчиков игристое тоже не интересовало. После скомканного тоста за хозяина, произнесенного Русланом, гости набросились на еду. Угощения из тарелок, блюд и салатников исчезли почти мгновенно – все изрядно проголодались.
– Ну ты нам расскажешь, почему так долго о тебе ничего не слышали? Или, может, ты скрываешься? – жуя, спросил Антон. – Мы тебя не выдадим.
– Да нет… – ответил Рома. – Просто наступил момент, когда я понял, что устал. Не хочу никого видеть и слышать. Снял дом, думал, немного поживу один, приду в себя. А потом мне так понравилось здесь. Сначала перестал ездить в Москву, а теперь – выхожу только в магазин.
– А ты работаешь?
– Нет.
– А деньги?
– Остались из прошлой жизни.
– Хорошая была жизнь, – оценил Поль, цепляя на вилку соленый гриб.
– Разная была жизнь. У меня сейчас какой-то глубокий покой, я словно сам – вот этот пожилой дом. Уже пожил. Уже все видел. Ничего нового не будет. Мне тут хорошо. Да, я читаю, вон, видите, сколько книг. Работаю на огороде, хожу за грибами. Вот только перестал помнить дни недели, но это и неважно теперь.
– Ты пишешь?
– Не пишу. Совсем.
– Давно?
– Давно.
Когда они вышли на улицу, уже стемнело. Возле калитки Аня обернулась. Рома стоял на крыльце и смотрел на них.
– Он, наверное, теперь опять пропадет. Лет на десять, – сказал Ветров.
Щелкнула щеколда, запирающая калитку. Они шли к станции, попадая в хрусткие замороженные лужи.
– Как будто кости, – сказала Марина.
– Или судьбы, – ответила Аня.
Где-то вдалеке лаяли собаки, луна выглядывала из-за неплотных облаков, и вдали уже слышались проезжающие поезда. Все понимали, что Рома не вернется, но до следующего утра им было все равно.
16. Непоправимый рай
Надя сидела на окне «у Сартра», дожидаясь, когда все разойдутся. Перед семинаром Лялин позвонил ей три раза. Сначала спросил, придет ли она сегодня. Потом – брать ли ему «Амбру». В третий раз попросил не убегать сразу после семинара и подождать его. Наде казалось, самого главного он так и не сказал, но в четвертый раз мастер звонить не стал. Она ехала в институт с томительным предчувствием, казалось, именно сегодня должно произойти что-то решающее. Эмоции то взмывали вверх, то со страшной скоростью возвращались к земле, словно на карусели. Сегодня Надя не слушала ни стихи, ни что о них говорят, с нетерпением ожидая окончания занятия, и одновременно желая, чтобы это время, время жгучего интереса и предвкушения, длилось как можно дольше…
Яркие лампы на потолке отражались в большом зеркале, лучась и переливаясь, и Наде казалось, будто она в просторном дворцовом зале: вот-вот заиграет музыка, войдут нарядные гости, и они с Повелителем закружатся в танце на глазах у всех… Услышав шаги, она спрыгнула с подоконника на пол и замерла в ожидании. Надя не ошиблась – это был он.
– Все наши уже
