Деревня Тюмарково - Екатерина Бердичева
Он подержал нависшую над тропой еловую лапу, пропуская под ней нас.
— А почему наши фабрики оказались неконкурентоспособными? — Сережка с интересом посмотрел ему в лицо.
— О-о… — рассмеялся Денис и остановился. — Тут сошлось множество факторов. Вот смотри, — он присел и ткнул подобранным с земли сучком в землю. — На конце цепочки всегда находится потребитель. Ведь именно ради него производится любой товар. Так?
— Ну да. — Кивнул головой сын.
— Тогда задам вопрос. Что выберешь: яркую, с прикольным принтом, майку или унылое серое, пусть даже из хорошей, качественной ткани, изделие? На что вначале обратишь внимание?
— Ну… на принт.
— Согласен. — Улыбнулся Денис и зачеркнул одну из нарисованных на земле картинок. — Основополагающим решением любого выбора будет фасон, цветовое решение и, если ты не сын состоятельных родителей, цена. Братский Китай, распахнувший для россиян свои рынки, предложил модные расцветки, крой и очень привлекательную, с точки зрения экономической выгоды, стоимость. Что же на тот момент могла дать своему потребителю советская промышленность? Фасоны, не менявшиеся десятилетиями. А почему? Потому что любое изменение предполагает расходы на закупку нового оборудования и, как следствие, удорожание продукта. Неброские тона и простую фурнитуру… Пусть из качественного материала, но… совершенно не интересное покупателю. Чтобы все это изменить, создать какие-то конкурентоспособные вещи, нужно было хорошенько потратиться. Но разве о будущем думали те, кто, не приложив значительных усилий, мог набить карманы прямо сейчас? Глупцы, зарабатывая на извозе, радовались, а умные сразу поняли, что легкий путь ведет в никуда. Но решение, как всегда, принимали поимевшие самый большой куш. Вот, — Денис ткнул прутом в сторону деревни, — его результат.
Мужчина поднялся и отбросил сломанную пальцами палочку в кусты.
— Ну что, идем?
— Постойте! — Сын схватил его за рукав. — Что же тогда делать?
Денис улыбнулся и пожал плечами.
— Хотя бы начать думать.
— Я думаю! — Возмутился Сережка. — А над чем?
— Даже над тем, почему мама, а не ты, готовит завтрак. Ты же ешь? На улицу ходишь? Так почему бы заодно не сходить в магазин? Ведь свободного времени у тебя гораздо больше, чем у нее.
— Ну-у… Я не разбираюсь в продуктах.
— Всему можно научиться. Было бы желание. Вот скажи, почему старенькие бабушки, у которых мало сил, легко косят траву литовкой, а ты даже не попробовал взять в руки электрическую косу?
— Это претензия?
— Нет. — Денис изо всех сил давил улыбку. — Просто мои о тебе размышления.
— А о себе?
— О себе? — Денис, к моему удивлению, оказался самокритичным. — Еще не так давно я хотел уйти в монастырь. Но… испугался, что в силу характера не смогу выполнять некоторые послушания. Гордыня, знаешь ли… Смиряюсь, но до сих пор считаю, что достоин большего.
— Может, и правда, достоин? — Я вмешалась в их разговор.
— Все мы так думаем, пока вдруг не осознаем, что жизнь осталась позади, но в ней ничего, кроме страхов и самомнения, не было.
— Вроде ты не стар. Но осознание — первый шаг к победе. И каковы же, если не секрет, твои планы на будущее?
— Женитьба, дети, собственный бизнес… Хочу начать с пчеловодства. Мед дорого стоит и хорошо раскупается.
— И почему до сих пор не начал?
Следом за ними я перебралась через топкий и заросший осокой ручей. Затем вылезла на крутой бережок и остановилась.
— Слабые ноги? Надо заниматься спортом. — Заметил Денис. — Гулять по вечерам и ездить на общественном транспорте.
— Задыхаясь от жары и чьей-то вони?
— И почему женщины такие категоричные? — Неожиданно разозлился мужчина и зашагал к следующим зарослям.
— Наверно потому, что мы себя любим. — Я пожала плечами. — И оберегаем от негатива.
— Ты бы в церковь сходила. — Услышал и тут же отреагировал Денис. — Вас, дочерей Евы, бесы одолевают!
— Точно. — Не утерпела я. — Постоянно подзуживают то пол помыть, то руки… Майку потную постирать. Личико, чтобы казаться свежей и моложе, кремом вымазать.
— Мам, успокойся! — пихнул меня кулаком в бок Сережка. — Давай свою борьбу за права начнешь позднее! Вдруг он обидится и нас в лесу оставит!
Денис услышал и расхохотался:
— Твой сын, Катя, прав: сражаться тоже нужно с умом. Так что, милая дама, учись думать, и только потом — делать. А то никто замуж не возьмет.
— И не надо! — Радостно сказала я и вытянула руку. — Кстати: вот та здоровая береза растет неподалеку от деревни. Сережка! Ура! Мы дома!
***
И все-таки Денис не обиделся, поскольку уже вечером пришел менять нам розетки. То ли ему было скучно, то ли потянуло на острое… не знаю. Когда с чувством выполненного долга и уже затемно он собрал свои отвертки-пассатижи и вышел в трещавшую сверчками ночь, напоследок мне так хотелось спросить его про местную невесту… Но желание лечь в кровать оказалось сильней любопытства.
— Хороших снов! — Пожелала ему, медленно закрывая дверь.
Он обернулся и кивнул.
— Завтра не приду.
— Как хочешь. — Я улыбнулась и отмахнулась от севшего на лоб комара. — Но печеньки еще остались.
— Когда в город поедете? — Спросил он.
— Послезавтра. В понедельник мне на работу.
— И мне.
Он развернулся спиной и через траву пошел к дороге. А я, наконец, закрыла дверь. Похоже, после такого насыщенного дня мы все жутко устали…
И точно: сын с собакой, не дождавшись ухода нашего соседа, устроились на моем матрасе и заснули в обнимку. Я же выключила свет и подошла к распахнутому в ночь окну. Высоко в синем небе сияла серебряная луна. Ее лучи делили мир на два цвета: белый и черный. Серые оттенки казались столь малозаметными, что не хотелось обращать на них внимание. «Бытие для тьмы двуполярно. — внезапно подумалось мне. — Одобрение — отрицание. Все — или ничего. Сражение сильных — отчаяние слабых. Тьма — время отказа от индивидуального роста в пользу коллективной безопасности. Во тьме сложно отличить правду от лжи. Но сейчас — всего лишь ночь». — думала я. — «Совсем скоро Луна уйдет за горизонт, а на востоке проснется заря. Ее нежные краски рассеют тьму, и каждый увидит, насколько неоднозначно творение Божье, внутри которого мы живем…»
Где-то под речкой, разгоняя тишину и мои грустные мысли, перекрикивались с камышовками перепела. В саду охали и ухали совы. За сеткой тонко пищали комары. Прекрасный мир жил по своим законам, и мне, как его части, следовало им подчиниться.
