Якобы книга, или млечныемукидва - Антон Павлович Лосевский
Войдя в помещение, я сделал все возможное, чтобы исправить ситуацию – снял шапку, вот только куртка в этом черном кубе, где и в интерьере преобладали темные тона, сделалась еще более дерзко-оранжевой, потому, очевидно, я и стал объектом всеобщего внимания, я бы даже сказал – осуждения, как если бы я завалился в традиционную церковь пьяным. Однако вполне даже сознавая, что задеваю чувства верующих в Сатану, я продолжал стоять на своем, никуда не уходя. Да и прихожане, хотя и посматривали на меня неприязненно, все же не осмеливались сделать замечание, как будто бы я мог вдруг оказаться не по годам недалеким сынком какого-нибудь матерого олигарха, который всех найдет и уши надерет, если со мной случится что-нибудь трагическое на территории этого ритуального учреждения.
И, кстати, нужно сказать несколько слов об убранстве, если можно так выразиться применительно к оформлению внутренностей Церкви св. Сатаны: тут и там на стенах выступали различные ужастики, призванные поражать чье-то воображение – нагие женские тела с окровавленными черепами вместо смазливых мордашек, густо татуированные сморщенные младенцы, устрашающего вида душегубы и страхолюдины с автоматами, гранатами и все, все, все в таком роде. Что характерно: чем страшнее по мысли декоратора была задумка, тем смешнее, на мой взгляд, смотрелась реализация – все это здорово походило на комнату страха из парка развлечений. Добавлю также, что паства этой церкви, во всяком случае, в то воскресенье, состояла преимущественно из молодых людей и девиц, а также дам и господ средних лет. Так я и догадался, что по главным-то критериям, в общем-то, вполне подхожу: не стар; вероятно, без каких-либо взглядов и принципов; скорее всего, при деньгах; должно быть, даже принес их с собой, чтобы вложить в ячейку для пожертвований – чего еще, спрашивается, надо-то? А потому служба завертелась, невзирая на присутствие чужеродного элемента.
Поначалу, пожалуй, мне было даже скучновато: перед прихожанами появился какой-то черт – персонаж в шапке с рогами, принявшийся что-то заунывно вещать. Справедливости ради, когда он начал еще и завывать, ему удалось полностью завоевать мое внимание и даже вызвать улыбку из разряда: «Во дает!». Когда же черт распелся основательно, то на втором этаже, на стеклянном ярусе-клиросе, объявились еще и какие-то девочки-припевочки и сходу стали подвывать тому в такт. На глазок их было около пятнадцати особ, но я, по правде, особо и не считал, сразу же распознав среди них и Монику, и Афину.
Голова 39. Когда два равно нулю
Первой меня признала Афина. Сделать это было несложно, учитывая, что я маячил в мрачном собрании пестрым пятном, к тому же Афина хорошо знала мою куртку, которой я охотно разменивал строгость рабочего стиля будней на легкость спортивного пуховика в выходные. Она, должно быть, толкнула в бок Монику, та тоже украдкой покосилась на меня. Деваться, впрочем, им все равно было некуда: приходилось подвывать не на шутку распевшемуся черту в шапке с рогами, или, быть может, только разувать рот во славу св. Сатаны. Признаться, никогда, ни до, ни после, не видывал я их в более глупом и одновременно уместном положении.
Безусловно, я всецело отдавал себе отчет, что не слишком-то они рады видеть меня здесь, равно как, очевидно, и видеть вообще. И вот что странно: несмотря на это, мне отчего-то все же хотелось с ними потолковать, хотя бы и перекинуться парой-тройкой ни к чему не обязывающих фраз; вполне вероятно, что крайне нелицеприятных для меня, хоть в глубине души я все еще уповал на какое-нибудь легкое объяснение с их стороны: прости, мол, использовали тебя немножко, покуражились, но такая уж у нас, понимаешь ли, сатанинская сущность, что тут поделаешь… Только надежда на подобное объяснение и заставила меня отстоять двухчасовую почти службу, состоящую по большей части из каких-то богомерзких завываний, рычаний и хоровых подвываний.
Когда с этим позором было покончено, прихожане принялись расходиться по своим автомобилям, снимать те с ручника, жать в педаль газа и разъезжаться по престижным, судя по тем же автомобилям, жилищам. Девушки, при первой же возможности, скрылись в служебном помещении, вход посторонним куда был закрыт изнутри – я проверял. Выход из церкви был только один, в чем я лишний раз убедился, обогнув по кругу этот черный куб. Заметив скучающего сторожа, что притаился в кроваво-красной будке на входе, я решил поразвлечь того беседой, сразу задавая тому вопрос про сестер. Сторож понял, о ком идет речь, рассказав, что они бывают тут периодически уже много лет, во всяком случае, последние года три, но кто такие и откуда – затруднялся ответить, а может, просто и не захотел делиться подобной информацией с подозрительным незнакомцем.
Я меж тем посматривал на рассасывающуюся от автомобилей парковку, там оставалось лишь четыре авто. Несколько из них, вероятно, состояли на службе служителей культа, а вот одна из машин, несомненно, принадлежала девчатам.
Не зная, чем себя еще занять, я надумал вернуться в церковь, на входе, на всякий случай, перекрестившись. Этим движением я изрядно напугал крутившегося у входа, возле наполненного ящичка для пожертвований, черта, того самого, что проводил службу…
– Ты чего это… богохульствуешь? – строго спросил он.
– Что, простите? А… да я тут девушек знакомых жду просто, сестер, – начал было оправдываться я.
– А ты, парниша, знаешь хоть, куда пришел? Ты откуда тут такой взялся? – тем же металлическим голосом призвал он меня к ответу.
– Я? Да я это… проездом тут, из Сэйнт-Питерсбурга.
Физиономия черта приняла явно враждебные черты.
– Янки? Да у вас же там своих сатанистов девать некуда, еще и на наш рынок удумали влезть?! – угрожающим уже тоном заговорил он.
Признаюсь, я не сразу понял, что это он имеет в виду, но уловив-таки ход его мыслей, поспешил успокоить:
– Да нет, вы не так меня поняли, я из другого Сэйнт-Питерсбурга, не с флоридщины. С севера.
Здесь его физиономия приобрела настороженный вид.
– Ааа, из того самого… с болот, – облегченно выдохнул он. – Так бы и сказал, а то ишь… из Сэйнт-Питерсбурга он… А чего разоделся тогда клоуном? У нас тут черные цвета в почете, если ты не заметил!
На это обвинение я лишь растерянно пожал плечами. Удивительно мне было слышать такого рода упрек от ряженого гражданина с пластиковыми рогами на голове. Тот, однако, быстро сменив гнев на
