Тернистый путь к dolce vita - Борис Александрович Титов
Едва отчалили, матросы включили музыку и начали танцевать на палубе, приглашая туристов присоединиться. Но публика не желала покидать удобные места. Подключилась к матросам только Маша. Музыка была такой зажигательной, а танцоры двигались так ритмично и с таким видимым удовольствием, что скоро на палубе стало тесно от желающих составить им компанию. Но Валерий Николаевич смотрел только на Машу и в который уже раз восхищался ее пластикой и артистизмом.
Через два часа ходу на горизонте появился клочок желто-коричневой земли, на который вскоре они высадились и уже оттуда ныряли с масками и ластами в фантастический подводный мир Красного моря.
Оказавшись под водой, Валерий Николаевич и Маша взялись за руки и поплыли к рифам. Божественной красоты сады грибовидных кораллов, колонии шаровидных, огромные заросли ветвистых образовывали террасы – все это приводило пару в неописуемый восторг. Сотни разнообразных рыб сновали вокруг, совсем не боясь пловцов. Из нор выплывали и скользили между кораллами жирные и упругие мурены.
***
На следующий день на подводной лодке они погрузились на большую глубину, и представшее перед ними зрелище оказалось еще более восхитительным, чем вчерашнее. Маша радовалась, как ребенок, когда они проходили мимо аттракциона затонувших пиратских кораблей, а Валерий Николаевич с грустью подумал о том, что почти утратил способность испытывать такие непосредственные эмоции. Но когда водолаз стал разбрасывать корм и вокруг него неизвестно откуда собралась не стая, а настоящая стена самых разнообразных рыб, он, так же, как и Маша, тыкал пальцем в иллюминатор, призывая обратить внимание на очередную потрясающую картину. Огромные косяки серебристых рыбёшек перемешивались между собой, образуя потоки живой стали, переливавшейся всеми цветами радуги.
– Тебе не кажется, что я веду себя неподобающим моему возрасту образом? – смущенно спросил Валерий Николаевич, когда они сошли на берег.
– Ты че, самое то, ты здесь лет двадцать сбросил, мне нравится.
***
На пятый день рано утром они полетели в Каир.
В столичном аэропорту их встретила девушка по имени Кеби.
– Это египетское имя, – пояснила она. – Не мусульманское, а египетское. Я египтянка. Истинные египтяне сегодня называются коптами, мы в этой стране преследуемое меньшинство, нас всего в современном арабском Египте около четырех миллионов, и каждый из нас имеет вот такой опознавательный знак.
Она приподняла рукав платья и продемонстрировала наколку в виде маленького крестика.
– Какое преследование, если страна называется Египет? – удивилась Маша.
– Это не совсем так, – возразила Кеби. – Официальное название нашей страны – Арабская Республика Египет. Заметьте: Египет, но арабский. Когда в седьмом веке арабы вторглись на территорию Египта, они создали законы, превращающие коптов в население второго сорта. Даже родного языка нас лишили.
– Да, кстати, – заметил Валерий Николаевич, – я правильно понимаю, что коптский язык и является египетским?
– Да, верно.
– Тогда как арабы могли лишить вас родного языка?
– Начиная с одиннадцатого века они стали вытеснять коптский язык, не применяя его нигде официально. Сегодня он используется только в богослужении, и лишь в немногих семьях из отдаленных районов Египта говорят на родном языке.
– Скажи что-нибудь, – попросила Маша.
– Я, к сожалению, языка не знаю, да и в моем окружении нет говорящих на коптском, хотя почти все каирские копты живут в одном районе города, но молитву могу прочесть.
Закатив огромные глаза, Кеби пропела молитву.
– Мы одни из первых приняли христианство, и нашим патриархом был евангелист Марк. Мы православные.
Ну, это вряд ли, – недоверчиво протянул Валерий Николаевич.
– Да-да, православные! От этого судьба коптов еще более трагична, хотя закабаление нашего народа началось гораздо раньше. В шестом веке до новой эры Египет завоевали персы, а после походов Александра Македонского египтяне стали фактически рабами в родной стране. Спустя три века пришли римляне, для которых Египет и вовсе стал колонией на периферии империи. В седьмом веке – арабы, а после перехода власти к туркам-османам в шестнадцатом веке Египет стал частью Османской империи.
После открытия Суэтского канала англичане при поддержке французов стали выдавливать отсюда турок, и мы снова оказались в рабстве, пусть и в экономическом. И лишь в феврале тысяча девятьсот двадцать второго года Египет стал независимым и суверенным государством, но все же арабским, – грустно закончила Кеби.
Подъехала машина, и через бесчисленное число шлагбаумов они помчались в вожделенный Машей Каир.
– Я буду сопровождать вас в этом двухдневном туре. Сегодня предлагаю посетить Каирскую башню и цитадель. Завтра рано утром до полуденной жары поедем к пирамидам, а оставшееся до вылета время проведем в Национальном Египетском музее. Если у вас другие планы, мы все можем поменять.
Возражений не последовало, и уже через час они стояли у подножья Каирской башни.
– Увы, здесь всегда большая очередь, – с досадой сказала Кеби. – Придется потерпеть.
К ним без конца подходили торговцы с предложением что-то купить. Валерий Николаевич приобрел куфию – арабский платок со шнурком, аккуратно упакованный в пакет. Когда он захотел надеть его на голову, то вдруг обнаружил, что в пакете вместо платка лишь маленькая его часть. Возмущенный Валерий Николаевич хотел было найти торговца, но того и след простыл.
– Нет, без платка я на символ Египта не могу подняться, – сказал он. – Кеби, помогите мне купить целый платок.
Оплошность незадачливого туриста была исправлена, и вот уже Валерий Николаевич красовался в арабском наряде. Его бородка, которую он отрастил еще в больнице, вкупе с солнцезащитными очками и загаром, полученным на южном солнце, делали его похожим на араба. Неожиданно к нему подошел молодой человек и, услужливо раскланиваясь, стал куда-то приглашать. Кеби что-то ему сказала, и тот, брезгливо сплюнув, недовольный удалился.
– Что это было? – удивленно спросил Валерий Николаевич.
– Этот местный служитель музея принял вас за саудита и хотел провести без очереди, разумеется, рассчитывая на солидное вознаграждение, но, увы, ошибся.
– Вот она, сила перевоплощения, – с чувством произнес Валерий Николаевич.
– Но как он смачно сплюнул в нашу сторону…, – заметила Маша. – Неужели они так не любят русских?
– Нет, что вы! – поспешила успокоить их Кеби. – Это жест отчаяния по поводу несостоявшегося заработка, а кто вы – русские, англичане или французы, для него не имеет никакого значения.
Между тем подошла их очередь, и они поднялись на смотровую площадку, откуда открывался роскошный вид на всю дельту Нила вместе с пирамидами.
– Под нами на платформе, вращающейся вокруг своей оси, расположен ресторан, но он очень дорогой, – как бы невзначай заметила Кеби.
– И впрямь время обедать. Надеюсь, этот фешенебельный ресторан не разорит нас, – весело произнес Валерий Николаевич.
Цены оказались недоступными лишь в представлении египтян, а кухня была отменной.
После обеда быстро домчались до каирской крепости и начали ее осмотр.
– Эта цитадель – одна из главных достопримечательностей Каира и старейшая в мире, – сказала Кеби.
– Ну с этим бы я поспорил, – шепнул Валерий Николаевич Маше.
– Да ладно,
