Борис Екимов - В дороге
Значит, они хозяева?
Спрашиваю об этом главу Попереченской сельской администрации:
- Вы хозяин хутора и округи?
- Какой я хозяин, - вздыхает Иван Григорьевич. - Прокурор меня строго предупредил: гляди не издавай никаких приказов. Приказывать не имеешь права, а лишь просить. Вот он и просит.
Школе нужны новые котлы отопления и топливо. 2,5 миллиона да 7 миллионов. Едет в райцентр. "Помогите..." Помогают. В хуторе 4 артезианские скважины. Из них все пьют. Конечно, случаются поломки. Где денег брать? То по дворам собирал. Потом созвал руководителей крестьянских хозяйств, просит: "Возьмите каждый по скважине, обеспечьте работу. Сами же пьете..." Одни взяли, а другие отказались. Резон весомый: "Мы платим налоги, пускай государство..." Сегодня отказались одни, завтра, на них глядя, откажутся другие. Так в любом деле. Проси и упрашивай. Все - люди свои. Но у каждого теперь главная дума о личном.
Прав Николаев, председатель "Степи":
- То, с чем обращается к нам глава хуторской администрации, мы посильно делаем. Но плохо то, что, как и прежний председатель Совета, он - нищий. Он просит. Он ходит с протянутой рукой. Разве это власть? У него должны быть деньги, которые мы должны платить в виде налогов. На землю налог, на воду, на коммунальное хозяйство. Мы должны платить, а он на эти средства обеспечивать нормальную жизнь хуторян. А теперь... Дали мы школе двести тысяч... Выложили около трех миллионов на оборудование зубного кабинета. А другие?..
Рано ли, поздно на этот вопрос придется отвечать. Одни дали. А другие не дали. И не дадут. "Степь" всю "медицину" не потянет. Да еще хорошо нынче год удачный, с доходом. А завтра - неурожай. У "Степи" карман опустеет. Не придется ли хуторянам зубы лечить лишь в урожайные годы?
Что ни говори, как ни загадывай по-доброму наперед, а хутор Попереченский потерял очень многое. И дело даже не в рушилке для гречки и проса, не в сепараторе, не в прессе для масла, которых после дележа не сыщут: "Там же были... Брезентом накрыты". - "Были, да сплыли..." Дело не в почте, которая теперь приходит на хутор в неделю раз, и если газету выписываешь, получай сразу пачку. Коли есть что получать. Средняя школа на 1994 год выписала по бедности лишь "Комсомолку" да "Учительскую". Все это вроде жизненные мелочи: закрыты баня и клуб. Пустая двухэтажная контора, в которой стекла бьют. И молоковозы теперь из Попереченского не спешат в райцентр. Потеряли работу женщины. Хорошо это или плохо?.. Кому как... Если муж работает, проживут. А если нет мужа? Чем жить?
От хутора Попереченского осталось одно несладкое воспоминание, от которого не уйти. Думается мне теперь о тех детях - на хуторе ли Бударка или на 2-м отделении в "Рассвете"... О тех ребятишках, которые после развала совхоза не учатся в школе. Непривычно это для нас. Умом понятно: такие пришли времена. Но горечь на сердце. И от этого никуда не уйти.
* * *
Колхоз "Путь к коммунизму" того же Котельниковского района был распущен по воле общего собрания, как и "Аксайский", год назад, в начале 1993 года. Так же, как в Попереченском, годом ранее вышел из колхоза главный агроном с группой механизаторов, занявшись зерноводством. Сравнивая жизнь и заработки новых хозяев и свою, через год разошелся и весь колхоз.
19 тысяч гектаров пашни. 3,5 тысячи крупного рогатого скота, 850 дойных коров. До 18 тысяч овец было в колхозе, до 3 тысяч свиней. Сдавал государству "Путь к коммунизму" до 2 тысяч тонн молока в год, до 800 тонн мяса, 400 тонн шерсти, хлеба почти 14 тысяч тонн.
Нынче, через год после колхоза, овцеводство практически ликвидировано. От крупного рогатого скота осталась лишь ферма в Нижних Чернях. Там люди не разошлись, образовав свой хуторской колхоз.
И все остальное - судьба школы, детского сада, торгового центра, бытовых служб - такое же, как в Попереченском. Правда, детский сад после двухмесячного закрытия работает вновь, держась на энергии В. С. Пименовой, его заведующей.
* * *
Вечер февральского дня. За окном - желтый закат. Наконец-то и к нам пришла зима. Но без снега. На воле - холодно, ветрено. В догорающем дне есть что-то печальное - в сумерках его, в первых огнях домов, в наступающей ночи. День прошел. Еще один день нашей жизни.
Из последней поездки вернулся я неделю назад. И чуть раньше, в начале января, в конце декабря, тоже была дорога. А что помнится?.. Сладкого мало.
В последний раз, в одном из бывших колхозов, сказано было с горечью:
- Чего без толку говорить? Ездите, глядите... Помог бы кто.
А месяцем раньше в районном агропроме и вовсе на меня в атаку пошли:
- Это вы виноваты! Вместо того чтобы своим делом заниматься, вы колхозы разваливали, писали, подстрекали! Вот теперь радуйтесь!
Что ответить... Потом, когда улеглась горечь, подумалось с усмешкой: "Оказывается, как мы, литераторы, сильны. Страну перевернули..."
Нет, это жизнь повернула! А на земле, на селе поворачивает в русло естественное. Не мог же спутанный, скованный крестьянин вечно сидеть на привязи. Без права стронуться с места, без права переменить судьбу, без права работать по своему разумению и силе.
Потому что никакой самый плохой хозяин, недоумок, не станет держать корову, которая в день дает стакан молока - 0,2 литра, как и сегодня пишется в строке отчета. Он не станет держать 147 свиноматок, из которых только 13 принесли приплод. А среднесуточные привесы в 19 граммов? Это ведь не вымысел, не страшный сон, а наше сельскохозяйственное производство дня вчерашнего и нынешнего.
Но как больно, как страшно порой свершаются перемены. Как тяжело даже просто видеть, глядеть, когда не человеческий разум, а страсти вершат судьбу.
Милая молодая женщина Валентина Владимировна Анопко, глава Пимено-Чернянской сельской администрации, с болью говорит:
- Начали делиться. Все тащат. Пришли утром в сельсовет, стекол нет. Стекла вынули! Тянут все, вплоть до штакетника. Не успели закрыть детский сад, профилакторий, ковровые дорожки утянули. Я соберу всех, кричу: "Мужики! Что вы делаете?! Свое растаскиваете! У себя, у детей своих тащите!" Спасибо, в Пимено-Чернях детсад отстояли, и там, в тепле и уюте, растут ребятишки. Двух сторожей наняли. И не зря. Ведь в местах иных вдрызг разбиты вчера еще уютные клубы, грабят детские сады. В холодных стенах остаются лишь раздавленные тяжелыми сапогами ни в чем не повинные куклы.
* * *
Сейчас вот сижу пишу. Февральский вечер. Желтый, режущий закат. Это к холоду. Душа просит тепла. И вспоминаю школу. В Пимено-Чернях, в "Рассвете", в Попереченском. Детишки. Милые лица сельских учителей. Они из доброй страны, из детства.
- Спасибо, что приехали, послушали нас, - говорили мне в "Рассвете", где с ноября не топится школа, а занятия идут в интернате, там теперь и классы, и спальные комнаты.
Учительская в Пимено-Чернях. И разговоры будто несладкие: о земле, о бывшем колхозе, о новых заботах, тревогах. Но душа спокойна, потому что рядом не отчаянье и злость, но материнская мудрость.
Спасибо вам, сельские учителя. Спасибо. Простите нас за то, что, как и прежде, со вздохом говорите вы о вечных дровах да угле, которые будто положены, о том... Нет, сельский учитель не профессия, а судьба. Достойные ее принимают. Награда им - детские души, глаза, открытые настежь. Это - высшее... А земное?
Поговорим о земном. С уходом колхоза сельская школа и сельская медицина теряют своего главного попечителя. Рядом другого нет. Колхоз помогал строить школу, давал жилье учителям, медикам. И в ежедневных своих заботах полагались на колхоз. Один председатель был щедрее, другой прижимистее, но напрочь отринуть людские заботы не смел никто. Этого не позволяли ни власть, ни добрые люди.
Бывший колхоз в хуторе Небыков построил школу. Но стоит она на замке. Все колхозное жилье выкуплено. Нового строить некому. Куда приедут учителя? Новые хозяева им жилья не построят. Прежде небыковская детвора училась в Пимено-Чернях, где находились правление колхоза, средняя школа, интернат с бесплатным питанием. Колхоз рухнул. Пимено-Чернянская школа намекнула небыковским фермерам, что нужно помогать топливом школе. Намек был понят. Фермеры перевели своих детей на учебу в Чилеково. Пусть и неблизкий путь. Но там совхоз живой, школу содержит, кормит школьников. И как говорит тамошний директор совхоза: "Не буду же я у небыковского Васи ли, Пети тарелку щей отбирать. Он-то в чем виноват". Кстати, возят из Небыкова детей в чилековскую школу две могучие машины. Хотя справилась бы одна. Но это дети "наши", а это "ваши". Колхоз кончился.
И потому в Пимено-Чернях некоторые детишки с новогодней елки пошли не с подарками, а со слезами. Деньги на подарки из района припоздали, да и что купишь на 1500 рублей.
Собирали с родителей по 5 тысяч. Не всякая семья могла себе это позволить. Ведь на селе теперь и безработные есть, и получающие по 5 да 10 тысяч рублей в месяц. И ожидающие этой зарплаты с сентября 1993 года.
В другом районе, другом хуторе, где колхоз понемногу расходится, но еще жив, правление выделило деньги на подарки только своим, колхозным. Тоже обиды.
