Камиль Яшен - Xамза
- Так будет лучше и тебе, и мне.
- Если вы хотите, пожалуйста.
- "Если ты хочешь..." Повтори.
- Если ты хочешь...
- Вот и хорошо, - сказала Шахзода. - Пойдем в глубину сада, здесь нас могут услышать.
И она бесшумно двинулась между деревьями.
Зубейда послушно пошла за ней. "Она ходит по нашему саду, как по своему собственному", - успела подумать Зубейда.
- Скоро твоя свадьба, - сказала Шахзода.
- Я знаю, - улыбнулась Зубейда, - с поэтом Хамзой.
"Они уже сломали ее, - подумала Шахзода, - еще до свадьбы Она не в себе, нервы не выдержали... А я держусь, хотя видела и пережила такое, чего нет, наверное, даже в преисподней.
Откуда я беру силы? Злость. Она дает мне силы. Злость и месть.
Это главное у человека. Кто живет этим, у того ясная голова, быстрые желания. Злость, месть и разврат - вот что нужно человеку для здоровья".
И вдруг она заплакала.
- Что с тобой? - испугалась Зубейда.
- Не обращай внимания, - всхлипнула Шахзода, - сейчас пройдет.
"Зачем зачем нужна аллаху еще и эта жертва, еще и эта невинная птица, которая даже не начинала летать? - подумала Шахзода. - Что там происходит у них на небе? Почему бог, как мясник, требует одну жизнь за другой?"
- Почему мы должны привыкать друг к другу? - спросила Зубейда.
- А ты разве не знаешь?
- Нет, не знаю.
- И не догадываешься?
- Не догадываюсь.
"Дурочку изображает, - подумала Шахзода, вытирая слезы, - или меня считает дурочкой?"
Слабость ее прошла. Минутная жалость, посетившая сердце, исчезла.
"Вспомни, для чего ты пришла,- напружинилась Шахзода.- Разозлись! Делай свое дело, оставь слезы слабым..."
- Спустись на землю, - строго сказала она, - твоя свадьба будет не с поэтом Хамзой, а с моим мужем, Садыкджаном-байваччой.
Зубейда тревожно оглянулась. Ей послышались чьи-то шаги.
- Мы станем соперницами, - продолжала Шахзода, - но я не хочу, чтобы твоя судьба повторила мою. Многие завидуют мне, считая, что я купаюсь в золоте. Но это клетка из золота!
Такое же уготовано и для тебя... Я хочу помочь тебе, доверься мне. Мы должны дружить, а не воевать. Я попросила твою мать устроить эту встречу, чтобы подготовить тебя к свадьбе. Ты будешь во всем слушаться меня и делать все, что я тебе прикажу.
Иначе ты навлечешь на себя гнев мужа раньше, чем вы ляжете на брачное ложе...
Зубейде почудились голоса. Кто-то положил ей руки на горло.
- Нет, нет, нет, - прошептала она. - Я не могу, не могу, не могу... Ей стало душно. Что-то сжимало голову, грудь. - Это невозможно! - рванула она платье на шее. - Ты говоришь так спокойно об этом... Несколько женщин любят одного мужчину..
Нет, я хочу, чтобы меня любили одну, я ни с кем не хочу делить свою любовь!
"А разве я не хочу, чтобы меня любили одну? - подумала Шахзода. - Ведь поэтому и появился Алчинбек. Уж его-то я не делю ни с кем, знаю точно... Но, может быть, я и байваччу не хочу делить с этой дурочкой? Может быть, я хочу, чтобы у меня было несколько мужей, чтобы они ждали по ночам и мучились - кого я выберу сегодня?"
- Птицы вьют гнездо вдвоем! - страстно заговорила Зубейда. - Звери вдвоем выхаживают детеныша! Почему же люди, почему люди?..
- Оставь! - грубо оборвала Шахзода. - Я не Хамза, чтобы слушать твои газели. А ты не птица, а женщина с длинными волосами и коротким умом. И не надо пытаться понять то, что является делом мудрецов. Готовься лучше к свадьбе. А если начнут беспокоить нервы, на-ка вот этот пузырек. Здесь очень хорошее лекарство. Сразу успокоит.
Зубейда взяла пузырек. И вдруг пошатнулась. Схватилась руками за грудь, медленно опустилась на землю.
Рисолат, мать Зубейды, слышала, как дочь вышла из дома, знала, что в саду ее ждет Шахзода.
"О аллах, прости меня, - молилась Рисолат, - зачем я согласилась на их встречу?.. Почему Шахзода так настойчиво просила о ней?.. Она умная и понимает, что мне, больной, тяжело готовить дочь к такой свадьбе. Она объяснит Зубейде, что Садыкджан не отступится от нее, - она это знает по себе. Пусть попробует научить несчастную мою дочь, как надо молодой жене вести себя в первые дни в доме мужа, чтобы не ссориться со старшими жена
ми. Если уж аллах послал нам за наши грехи такое испытание, надо сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь Зубейде в ее новой
жизни".
Но почему она так долго не возвращается?
Рисолат поднялась, тихо вышла. Зубейды нигде не было.
Рисолат вошла в сад, сделала несколько шагов и вскрикнула.
Зубейда ничком лежала под фисташковым деревом.
Мать бросилась к дочери, опустилась рядом, положила ее голову к себе на колени.
- Что с тобой, доченька? Что она сделала с тобой?
- Не знаю, - покачала головой Зубейда. - Она ушла, я села
под деревом и, видно, заснула...
- Вы договорились с ней?
- О чем?
- О свадьбе.
- О свадьбе? - переспросила Зубейда и пристально посмотрела на мать.
Рисолат вздрогнула - такой она еще никогда не видела дочь.
- Никакой свадьбы не будет, - глухо и твердо сказала Зубейда.
Зубейда сидела на одеялах в своей комнате, прислонясь спиной и головой к стене. Неподвижным, невидящим, тяжелым взглядом смотрела она прямо перед собой. Глаза ее были пусты.
Напротив обливалась слезами Рисолат.
- Доченька, радость моя, пожалей хоть ты свою больную мать... Три дня ты уже ничего не ешь и молчишь... Сердце мое и без того исстрадалось... Что я могу сделать, что в моих силах?
Была бы моя воля, разве я отдала бы тебя байвачче? Но так хочет твой отец - могу ли я, слабая женщина, перечить ему?.. Грудь моя разрывается от горя, глядя на тебя. Ты вся пожелтела, волосы больше не вьются, губы потрескались... Ну зачем ты изводишь себя и меня? Чего ты хочешь добиться? Ну скажи, скажи хоть полслова, не молчи!
Зубейда молчала.
Айимча-биби, старшая сестра Ахмад-ахуна, вошла в комнату, села рядом с Рисолат.
- Посмотришь на вас обеих, - сказала старуха, - и подумаешь, что из ваших бровей идет снег.
Зубейда молчала.
- Такое переживали мы все, - вздохнула Айимча-биби, поправляя свои седые волосы. - Приходит час, и девушка должна уходить из дома. Куда она идет? Она не знает, ибо дорогу ей выбирают родители, уже пожившие на земле люди и понимающие толк в жизни. Мы все когда-то принимали их советы, и, слава аллаху, наши годы прошли в сытости и достатке, да быть мне вашей жертвой. Конечно, не каждая из нас каталась как сыр в масле и погружалась в счастье по самые уши. Наши мужья женились на молодых, и нам выпадала вся черная работа в доме.
Но ведь и мы в свое время были молодыми, и на нас работали старшие жены наших мужей. Не мы придумали законы, по которым живут люди. Эти законы были до нас и будут после нас.
Плохие или хорошие - люди живут по ним. Люди уважают законы предков на этом держится жизнь.
Зубейда молчала.
Айимча-биби нахмурилась.
- А почему ты ничего не отвечаешь мне? Я твоя старшая тетушка и, между прочим, по отцу - единственная! Ты что же, не хочешь со мной разговаривать?
Зубейда молчала.
- Ты воск, что ли, закусила между зубами? - закричала старуха. - Ты будешь говорить или нет?.. Да знаешь ли ты, упрямая, что своим поведением ты ввергаешь своего отца в собачьи
муки?
- О чем нам вести беседу, тетя? - заговорила наконец
Зубейда.
Рисолат радостно подалась вперед.
- Ты своей красотой кичишься, да? - горячилась старуха. - Что у тебя в голове? Какие желания в сердце? Отвечай!
- Нет у меня никаких желаний, - закрыла глаза Зубейда. - Меня не считают человеком. А если я не человек, какие же могут быть у меня желания?
- Ты не человек? - удивленно смотрела на племянницу сестра отца. - А кто же ты тогда?
"Кто же я? - горько подумала Зубейда. - Кто же я, учившаяся когда-то грамоте, умеющая читать и писать, прочитавшая сотни книг великих поэтов и мыслителей, сама слагавшая газели, а теперь идущая по воле родителей, как овца под нож, в дом маньяка и палача женщин?"
- Такая же, как все вы, жалкая женщина, - сказала Зубейда, открывая глаза, - с длинными волосами и коротким умом.
- Вай, да умереть мне на этом месте, если ты сказала хоть одно слово правды! - всплеснула руками Айимча-биби, толкая локтем в бок Рисолат. Кто сказал тебе, что ты жалкая? Зачем ты принижаешь себя? Ты красива как солнце, как луна! Весь Коканд называет тебя Зубейда-пери! Сколько мужчин вздыхают и страдают по тебе! Десятки и сотни!
- Почему же вы тогда выдаете свою пери замуж насильно, против ее желания, если по ней вздыхают и страдают десятки
и сотни мужчин? - выкрикнула сквозь слезы Зубейда. - Почему? Почему? Почему?
- Вах, вах, вах! - раскинула в стороны руки Айимчабиби. - Да когда же это в нашем городе девушка выходила замуж по своему желанию? Судьбой дочерей всегда распоряжались родители. Они их родили, они и вольны их выдавать замуж по своему усмотрению. Я уже говорила, что этот обычай достался нам от отцов и дедов, и его нельзя отменить...
- Я не подчинюсь этому обычаю, - откинула назад голову Зубейда.
