Смерть приходит с помидором - Светлана Аркадьевна Лаврова
– Счастливая вы, Варвара Вадимовна.
– А вот некоторые люди завтракают, обедают и ужинают.
– Ну это уже разврат.
– Зато толстых нейрохирургов не бывает.
– Когда зашивать будем, надо антибиотик, да?
– Да, конечно. Я корешок перевязал.
– Что-то у меня реакции нет. Ага, справа есть, слева нет. М-ответы выпали.
– Что, прямо сразу выпали, когда корешок перевязал?
– После того не значит вследствие того. Давайте тупо подождем пять минут. Я ведь давно стимулирую, мозг устал.
– Давайте тупо подождем. Я тут немножко пока покусаю (выкусывает кусочек кости).
– М-ответ возвращается. Ой, очень бурная реакция пошла. Ряды. Скорее не корешок виноват, а тракция мозга.
– Ну да, мы дергаем тут.
– Реакция больше с голеней, чем со ступней. Обычно наоборот, а тут то, что ближе к ране, больше и реагирует. Конец реакции. Пять минут, ничего.
– Может, еще раз антибиотики сделать? Уже более шести часов работаем.
– Четвертая закончила.
– Ну что, освободил?
– Не совсем, еще вот тут приросло. То ли с первой операции, то ли после лучевой терапии. Все может быть.
– Это что, корешок?
– Это межреберный нерв.
– Перевязывать будем?
– Да нет, он рабочий… Вот она какая, опухоль. Больше даже на невриному похожа. Локализация, позвонковое отверстие. Ток. Ножницы. Можно даже отпрепарировать и постараться отправить на гистологию. Ток. Ток. Ножницы. Пинцет. На гистологию этот рубец. Отправь два образца. Рубец в отдельной банке, выделить как рубец. А по этому куску пусть смотрят, какая опухоль. Лопаточку. Ток. Фиг его знает, может, отрезать уж это все. Вот тут мы подкопались, а вот тут нет. И почему самое сложное всегда в конце, а не наоборот?
– Стрела Аримана. Чем дальше, тем хуже.
– Они пишут на МРТ «экстраплеврально», но вот не снимается экстраплеврально. Было бы это все не второй раз, а первый. Ну вот, невринома невриномой. А по иммуногистохимии – нет. Ребра, легкие… надо бы вызывать торакальных хирургов. А торакальные хирурги все уже дома.
– А ей поможет?
– Марина, мы же делаем не для собственного развлечения. Надеемся, что поможет. Михаил Исаакович, возможно, у нас небольшой пневмоторакс, а может, и нет. Там легкое оперировалось. У нас воздух не идет.
– Я не вижу признаков пневмоторакса, Кирилл.
– Значит, его нет. Там запаяно все.
– Ириша, сними с меня воротник. И принеси еще конфетку.
– К четвертому позвонку подобрались. Да, вот тут на МРТ – вот здесь мы убрали, а это уже конец опухоли. Все, сориентировался.
– Можно я расстерилизуюсь?
– Да, Петя, сходи в туалет, отдохни, но на зашивание оставайся. Дай, Марина, кусачки помощнее.
– У меня М-ответы все ниже и ниже.
– Я думаю, это просто истощение.
– Да, я тоже так думаю. Внезапно ничего не выпадало.
– Ножницы. Ток. Ток. Ага. Раз-раз, и в дамки.
Надя заглядывает:
– Марина, тебя сменить?
Хирург весело:
– Давай заходи, у нас тут легкие во все стороны летят.
Надя – Марине:
– Поешь, в туалет сходишь.
– Не хочу.
– Сейчас серьезная тракция, что-нибудь есть?
– Нет. Нет. Сейчас немного реагирует. Прошло. Никогда не знаешь, на что среагирует. Еще реагирует.
– Половину-то хоть сделали?
– Сделали, уже шатается.
– Считается, что шатается.
– О-о, у Марины тоже богатый словарный запас! Прямо стихи! Марина, дай какую-то палочку с широкой площадкой.
– Выбить хотите?
– Нет, боюсь бить-то.
– Целым блоком хотите?
– Ну да. Чего вы смеетесь?
– Это реакция от напряжения. Мы скоро поедем в психушку. Всей бригадой.
– А зря смеетесь. Опухоль всем блоком достанется. Совсем шатается. Долото. Приотпусти. Поставь. Шарик. Это будет буфер. Скальпель.
– Реагирует.
– Ну у нас тут все шатается. Сейчас все время будет реагировать. Долото.
– Да я радуюсь. Реагирует – значит, живой.
– Ой.
– Да, вы его хорошо дернули. Но сейчас все норм.
– Шарик. Ох, они все больше и больше, шарики.
– Растут.
– Дай еще шарик. Долото.
– М-ответы совсем скисли.
– Совсем слабые или совсем нет?
– Я не вижу. Подождем.
– Опухоль шатается вся. Еще передняя продольная связка, она очень сильная, и даже небольшое ее волокно может удерживать. Долото. Она внизу держится, и никак туда не пролезть! Скальпель не пролезает. Поэтому я хочу ее расшатать, мне обзор хоть откроется. Сейчас мне ассистент вообще позарез нужен. Марина, помоги. Микроскоп уберите. Ножнички, скальпель. Крованул? Эх. Ничего, совсем чуть-чуть. Долото помощнее. Кусачки. Ножницы.
Напряженная тишина, Кирилл расшатывает, дергает, выламывает рычагом:
– Ух как шатается.
– Так вот только что шатается. Марина, вот тут возьми и держи. Держи аккуратно, чтобы не сорвалось. Выделили один край свободный, а остальное держит. Варвара Вадимовна, что-то есть?
– Ага, вот и М-ответ вылез.
– Что, полчаса вывихнуть не можете? Тогда точно пилить надо.
– Чуть-чуть осталось. Даже Марина поверила, что скоро, и не смеется нервным смехом.
– А потом хирург будет радоваться: вот что я делал на работе, целый день не пил, не ел, косточку пытался достать из человека.
– Все!!!
– Что, Кирилл Саныч, барабанная дробь?
– Отделил. Сейчас достану, и будет дробь.
– А потом что?
– MESH ставить, фиксирующую систему, и зашиваться.
– А гайки затянули?
– Нет еще.
– А-а-а!
Это общий выдох, опухоль достал одним блоком.
– Дайте посмотреть хоть, что достал, а то Марина сразу ухватила и любуется.
– Не насмотрелся еще. Целый день на нее смотрел – не нагляделся.
Показывают огромную опухоль со следами коагуляции:
– Кто хотел обед?
– Даже поджаренная. Слабой прожарки.
– Все, 15 минут я вам даю, будет 18 часов. Попейте чай. Варвару Вадимовну отпускаете? Тогда я севоран включу.
– Да-да, Наташа, отпускаем.
– Вот репортеров когда надо звать.
– Не надо. Как позовешь репортеров, так все пойдет не так.
Все размываются, уходят на 15 минут, чтобы потом вернуться и три часа все фиксировать и зашивать. Остается один анестезиолог.
Глава двадцать девятая. А в это время в 420-й палате…
Бум-бум-бум-бум!
Это бубен шамана. Один маленький слабый человечек бьет в бубен и прыгает вокруг другого маленького слабого человечка, лежащего на боку с неестественно вывернутой ногой. Саблезубый тигр порвал ногу, продрал когтями кровавые борозды по боку, зацепил живот. Это Ее добыча. Сейчас Она заберет раненого охотника… вот сейчас… но неприятные громкие звуки бубна не дают сосредоточиться на процессе.
Бум-бум-бум!
Она так и не забрала его тогда, много тысяч лет назад, отступилась, отогнанная ритмичным грохотом. Конечно, принципиально ничего не поменялось, Она взяла его позднее, дряхлым стариком тридцати восьми лет. Но за эти годы он успел народить кучу детей, те – еще детей, так и пошло. Теперь половину Франции населяют потомки того недоеденного тигром охотника, только кто это помнит?
Бум-бум-бум! А с чего это вспомнилось? Ах да, бум-бум-бум – это музыка, которую слушает женщина в 420-й палате. Палата на одного пациента, только женщина все равно включает негромко, чтобы не мешать
