1984 (коленкоровая тетрадь) - Петр Сосновский
Перестройка была нужна, однако, не Советскому Союзу, а всей капиталистической системе. При десятипроцентном росте ВВП у нас в стране ― мир Запада и Америки давал два-три процента. За счет разрушения нашей страны капитализм выдержал и даже получил толчок в развитии. Однако Олег об этом не писал, у него в запасниках хватало всякого негативного хлама, он, измазавшись в своей же грязи, подобно шахтеру «выдавал его на-гора». А еще ему подсказали больше внимания уделять неформальным отношениям в Советском Союзе. Тема ЛГБТ стала нет-нет, и появляться в колонках его статей. Он в отличие от Михаила иногда, появляющегося в отделе с цветными галстуками, вообще перешел все грани мужского приличия и, отправляясь сдавать свою очередную статью в печать, просил Наталью оставлять на его щеках отпечатки крашеных губ, ― ей это отчего-то не нравилось, но не Палкину, ― а еще повязывал на шею ее косыночки, а однажды пришел в женских туфлях: размеры обуви его и Натальи совпадали.
Нет, Олег ничего не путал и это все делал для придания, так называемого особого имиджа, старался, лез из кожи ради больших денег. И он их получал. Тому способствовал главный редактор Клин Гейтц. Он, независимо от Михаила Хазарского, легким росчерком пера прибавлял к зарплате этого толстячка лишних несколько сотен долларов.
Не прошло и полгода, в отделе, да и не только, по всей редакции заговорили о любовных отношениях начальника с этим новеньким ― пухленьким Ричардом Ренгиным. Он, правда, у всех фигурировал, как Рейган. Тому способствовал и сам родственник Хазарского. Знакомясь с сотрудниками газеты, Олег вначале специально съедал окончание псевдонима, а затем без зазрения совести называл себя по фамилии Голливудского актера, правившего когда-то в США. Оно и понятно, так звучало, хотя и неправильно, но для «народа» привычнее. Фамилия Рональда Рейгана была у всех на слуху. Это давало Олегу особые преференции. Он вскоре стал на голову выше своих внештатных сотрудников.
Узнал о нетрадиционных отношениях своих двоих работников газеты, некогда прибывших из СССР, и Главный редактор ― этот расфуфыренный петух номер два ― Клин Гейц и сразу же вызвал своего ставленника в кабинет.
Хазарский сильно тогда перетрухнул, можно сказать, шел на полусогнутых ногах, дрожал, а зря, все обошлось.
Главный редактор, лишь только он появился в проеме дверей, тут же небрежно указал своему начальнику отдела рукой на стул и, не дожидаясь, когда тот усядется, тут же открыл свой большой рот:
— Я, заглядывая глубоко в сердце, верил в вас, хотя вы, человек на первый взгляд, не внушающий доверия, так как прибыли из противоборствующей нам державы, но на удивление оказались передовых взглядов. Этот ваш любимчик как его Ричард… ― и петух номер два, задумался, пытаясь припомнить фамилию. Но, отчего-то тянул, вынуждая Хазарского назвать его.
— Рейган, ― тут же помог ему Михаил и, поняв свою оплошность, сразу же торопливо исправился: ― Ренгин, ― затем подобострастно посмотрел на начальника снизу вверх. Такого в СССР он себе позволить не мог. Но, что поделаешь? Нужно было поступать сообразно тем условиям, в которые бывший москвич попал. Выпендриваться здесь в еще пока чужой стране было ни к чему. Хотя и прошел не один год, однако Хазарский для всех в Америке был отчего-то русским, а не евреем.
— Да-а-а! Этот ваш любимчик дорос до начальника отдела. Я это вижу. Пора ему переходить на свои хлеба. Вы, я думаю, не возражаете? ― Петух номер два сделал паузу и, не дожидаясь ответа, продолжил: ― А со знакомством нашего читателя с недемократическими условиями жизни в вашей бывшей стране и их критикой вы и сами справитесь. У вас это неплохо получается. Я думаю, что Ричарду Рейгану можно, даже нужно доверить досуг американских граждан. У него с этим ЛГБТ выходит довольно хорошо. Я вчера прочитал его последнюю статью, про голых мальчиков, лежащих друг на друге, ― Клин Гейц встал из-за стола, Хазарский было дернулся, чтобы подняться, но главный редактор не дал ему, подойдя, положил руку на плечо.
— А теперь, я хочу поговорить о другом…. Вы с женой не живете. Ваше супружество это всего лишь фикция. Я, прав? ― четко, будто на сцене продекламировал он и, улыбнувшись, продолжил: ― У меня когда-то все было также со своей Хилари и знаете, длилось не один год, если бы я вдруг не влюбился в соседа. Настоящее имя его Билл, но я его называю именем своей жены ― Хилари ― это очень удобно. Поэтому у меня к вам есть предложение, вы понимаете какое. Для рекламы чего только не сделаешь! Ох и свадьбу мы закатим. А чем черт не шутит, может, даже договоримся с самим Папой Франциском, ― он очень современен, ― и обвенчаем вас принародно в римском соборе. Бывший советский гражданин женится на бывшем советском гражданине. Вот будет сенсация. На весь мир. Эх, неплохо было бы провести в Санкт-Петербурге или же в Москве гей-парад, ― Клин Гейтц задумался и его рука невольно, словно, тисками сжала плечо Хазарского. Тот, машинально дернулся.
Это привело Клина Гейца в себя. Бывший советский человек не на шутку испугался, он не знал, что в следующий момент скажет этот любитель пухленьких мужчин. В голове у него мелькнуло: что если он сам положил на Олега глаз. Неужели допрыгался мой деверь, а я ведь его предупреждал и не раз говорил о странных добавках, не верил, потирал от удовольствия руки захотел больших денег.
Нескончаемо долго длился этот рабочий день. Михаил изнывал, глядя на экран монитора, мучился не находил себе места. Ему не терпелось забросить статьи и побежать к Олегу, и все ему высказать, а точнее вы кричать. Но, предложение Клина Гейца, не позволяло действовать опрометчиво: «новому американцу» необходимо было все взвесить и обдумать, а уж затем выложить на стол и не только своему родственнику ― касалось это многих близких ему людей. Правда, у Хазарского
