Принцип анекдота - Алексей Николаевич Котов
Нина Петровна потрогала ладонью Сашкин лоб.
– У тебя голова не болит? – озабочено спросила она.
– Нет. Все будет хорошо, мама. Я здоров и я все объясню тебе завтра.
– Нет, Сашка, ты самый настоящий балбес! – улыбаясь, посетовала мама.
Она встала и направилась к двери. Сашка вспомнил насмешливые лица игроков в казино и поморщился как от зубной боли.
– Мама, – окликнул он. – Тут где-то рядом детский дом открыли, да?
– Да, а что? – оглянулась Нина Петровна.
– Ничего, я так… Зайти туда нужно, – Сашка взбил подушку, и ткнулся в нее носом. – Чек на столе не трогай. Он мне еще пригодится…
Перед Сашкиным внутренним взором снова предстали насмешливые лица игроков.
«Ладно-ладно… – улыбаясь, подумал сквозь сон Сашка. – Мы с вами еще встретимся, господа!..»
Простая ссора
Семья Гребешковых заканчивала ужин – Рая уже начала мыть посуду, а Паша косился на лежащую рядом с тарелкой газету и неторопливо ел окрошку.
– Я там, на столе конверт видел, – сказал Паша с набитым ртом. – Ты, что письмо из деревни получила?.. Дети как?
– Дети – хорошо. Отдыхают… – Рая вздохнула. – Ты тетю Оксану помнишь, сестру мамину старшую? Умерла она.
Паша отодвинул пустую тарелку и не спеша закурил. Украинских родственников жены, кроме тещи, он знал смутно.
– Похоронили уже? – безразлично спросил Паша.
– Да. Мама из Житомира позавчера вернулась. Пишет, дядя Никита, совсем седой стал. Для него-то это уже вторые похороны за год.
– А разве еще кто-то у них умер?
– А ты забыл, да? – Рая оглянулась. В ее взгляде легко угадывался укор. – Дочка тети Оксаны, Валя умерла.
– Рыженькая?! – ахнул Пашка. – Погоди, а, сколько же ей лет было?
– Тридцать один. Она на год старше меня была.
– Ну, ничего себе!.. А от чего же она умерла?
– Сердце. Оно у нее и раньше побаливало, а тут еще муж-алкаш ей каждый день пьяные концерты устраивал. Тетя Оксана, когда жива была, все на своего зятя жаловалась. А вот и ее теперь рядом с дочкой положили…
– Не понял, почему рядом? – удивился Паша. – Валька-то в Житомире, с мужем, жила, а ее мать с отцом – в деревне.
– Ну и что? А похоронили Валю в деревне, что бы, значит, старики за могилкой ухаживали. Толку-то от мужа-алкаша, сам понимаешь, никакого, – Рая смахнула непрошенную слезу. – Кстати, если я умру, ты и меня тоже в деревне похорони.
Паша скептически усмехнулся и окинул взглядом крепкую и очень даже красивую фигуру жены.
Рая всхлипнула еще раз и тихо прошептала: «Господи…»
– Не бойся, – спокойно сказал Паша. – Ты еще сто лет проживешь.
– Я и не боюсь, – просто ответила Рая. – Только детей наших жалко. Кстати, у нас в деревне кладбище хорошее, – охотно продолжила грустную тему Рая. – Светлое оно какое-то и почти возле каждой могилки березка растет. Прямо как в лесу…
Мысли жены показались Паше странными.
– А почему я тебя в лесу хоронить должен? – возмутился он. – Полежишь и тут, возле нашего города.
– Будет тебе, Паша, – голос женщины прозвучал вяло и тускло.
– Рай, а Рай… – Паша облизал ложку и выразительно постучал ей себя по лбу. – У тебя тут все дома? Меня же люди засмеют!
– Правильно, – Рая сердито загремела посудой. – Потому что ты по чужим бабам будешь бегать, а не родную жену навещать. Часто ты к своей бабушке ходишь? Ты, бессовестный, уже дорогу на кладбище забыл.
– Как это забыл?!.. Это ты со мной не ходила, а вот мы с Сережкой, братаном моим двоюродным, на Пасху на могилке все убрали и даже лавочку там поставили.
– Знаю я, как вы там убирали, – отмахнулась Рая. – Пьяные вы были как сапожники. Чуть памятник не повалили, а лавочку так вообще рядом с чужой могилой ставить начали. Окосели совсем от водки.
– А что ты соседских дур слушаешь?! – взорвался Паша. – Не было ничего такого! Если хочешь знать, мы только потом выпили, да и то чуть-чуть.
– Ага!.. А домой ты, значит, пьяный от свежего воздуха пришел? Нет, Паша, у тебя совести и, наверное, никогда уже не будет, – Рая вытерла руки и прежде чем выйти из кухни произнесла мрачным, пророческим голосом. – Да ты ко мне на могилу, пожалуй, и своих баб таскать станешь!
– Да каких баб-то?! – взвизгнул Паша.
Но дверь кухни уже захлопнулась. Грозно сверкая глазами, Паша направился следом за женой.
– Жены декабристов за своими мужьями в Сибирь, на каторгу шли, – еще в коридоре громко заговорил он. – И, между прочим, живые шли. А ты после смерти дезертировать собралась, да?
– Я с тобой свою каторгу уже отбыла, – раздалось в ответ из зала. – А что касается моего желания, то я у своих родителей единственная дочка. И ты не дождешься, что бы они мной расшвыривались!
Паша вошел в зал.
– Я тебе муж или кто? – строго спросил он.
– Ну и что, что муж? Своевольничать тебе все равно никто не позволит.
– Кто не позволит? Ты из гроба?
– А я завещание напишу.
– Пиши.
– И напишу. Вот завтра же пойду к нотариусу и напишу. И еще напишу, что бы твоей ноги на моей могиле не было… – Рая запнулась и после короткой паузы добавила. – Тебя… с этими твоими… бабами шалопутными!
– Опять, да?! Дура, да нет же у меня никого.
– Нет, так будет.
– Та-а-ак… – Паша сел на диван и, раскачиваясь взад-вперед, принялся растирать широкими ладонями острые колени. – Так, значит… Ладно, тогда пиши свое завещание прямо сейчас, что бы я его видел.
– И напишу!
– Пиши-пиши.
– И напишу!
Рая сердито фыркнула и подошла к письменному столу сына. Порывшись в ящиках, она вынула ученическую тетрадку, но ручки почему-то нигде не было. Наблюдая за резкими, нервными движениями жены Паша скептически улыбался. Совсем не к месту он вспомнил, как неделю тому назад Рая встретила его на улице в компании двух офисных дам. Паша держал женщин под руки и болтал какую-то чепуху. Женщины весело смеялись и агитировали Пашу прийти в выходной на «антипутинский» митинг. Та, что постарше и покрасивее, Зоя, то и дело перебивала Пашу, стараясь перевести разговор на политическую тему. Паша кивал, соглашаясь со всеми доводами красавицы, но продолжал разговор только с помощью анекдотов.
Столкнувшись, нос к носу, с мужем возле магазина, Рая беззаботно улыбнулась, но, тем не менее, окинула спутниц Паши оценивающим взглядом, и потом, уже дома, молчала весь вечер.
Паша подумал о том, что этот случай был чуть
