Через розовые очки - Нина Матвеевна Соротокина
— У нас — поздновато, а в Анталии — в самый раз. Да и дешевле, знаете. И потом, я же не мог предположить, что именно в этот отрезок времени кто‑то будет стрелять в Леву. Я все‑таки плесну нам коньяка.
— Не надо. Я за рулем.
— Как знаете, — Артур налил себе коньяку, погрел рюмку руками, сделал, смакуя, несколько глотков, а потом сказал насмешливо: — Вы что, подозреваете меня что‑ли?
Только тут Никсов заметил, что Артур слегка косит. Правый глаз чуть–чуть съехал с оси, и это придало лицу удивленное и обиженное выражение.
— Это ваша жена? — Никсов указал на стоящую на полке фотографию.
— Да. Надя. А это — моя дочь.
Милые домашние лица… Миловидная, с бровями вразлет Надя в серебряной рамочке, у дочки рамочка из карельской березы. Девочке на вид лет шесть–семь, похожа на мать. Да и дом был уютный, не скажешь — богатый, во всяком случае, мебель в ближайшие десять лет не меняли. Но, видно, семье и со старой мебелью хорошо здесь живется.
Совсем некстати вспомнилась собственная дочь. Аленке уже двенадцать. Нет, одиннадцать, двенадцать будет в декабре. "Америка, разлучница, та–та, та–та… " Пошлейшая песня, но для тех, кто понимает, слезы высекает подлинные.
Пожалуй, на сегодня хватит. Только надо помнить, что в деревне есть реальный труп, и что он сверзился с крыши в ту самую ночь, когда туда приехал Артур. Но про это пока беседовать рано. А опять Никсов обругал себя за суетливость и непрофессионализм — чудовищный! Так, братишка, ты никогда сыщиком не станешь. Как он забыл взять у опера Зыкина фотографию трупа в фас и в профиль? Завтра же надо будет позвонить в Кашино. Пусть пришлют фотографию по e‑mail. Но есть ли у них там интернет?
Последние размышления совершенно испортили Никсову настроение, он даже не сразу понял, о чем Артур его спрашивает.
— Что? — переспросил Никсов.
— Вы не из милиции, да? Вы из частной конторы?
Правый глаз Артура занял правильное положение, косина исчезла. Похоже, что "игра глаз" возникает только в минуты большего напряжения.
— А почему вас это интересует?
— Будь вы из милиции, наша, как вы говорите, беседа, могла бы кончиться приводом в ментовку, — жестко усмехнулся Артур.
— Вас арестовывали когда‑нибудь?
— Нет. Но был бы заказ…
— Мы еще побеседуем.
— Да уж не без этого, — задумчиво ответил Артур.
Он проводил гостя до двери. Видимо, разговор с сыщиком и озаботил его, и огорчил, глаза не косили, но сказать "до свиданья" он забыл.
19
Зато дома себе Никсов позволил… С рюмкой думать куда как легче. А мысль была такая: хоть он, Василий Никсов и дипломированный психолог (московский университет!), именно психологическая подкладка этого дела — Лев — Артур- выстрел — была ему совершенно непонятна. Не тянул Артур Пальцев на убийцу, ну, никак! И хоть опыт и здравый смысл говорил, что каждый, если его загоняют в угол, может стать убийцей, например, в целях обороны, если в наличии пистолет, молоток или оглобля, никакая, хотя бы приблизительно правдоподобная картинка не вырисовывалась.
И незрячему видно, что Артур пребывает не "в углу замкнутого пространства", а в центре его — собран, спокоен, раскован. Если и озаботился, то самую малость.
Никсов еще налил полрюмки водки, закусил копченой колбаской. Где‑то у него еще были малосольные огурцы, он точно помнит. Сам на рынке покупал. Хорошо пошла…
Можно, конечно, вообразить какую‑нибудь непомерного накала корысть, или ненависть — испепеляющую, или откровенную патологию. Но для подобных мечтаний не было материала. Не из чего кроить!
А это значит, что с утречка надо отправляться ко Льву в больницу, и пусть царь зверей внятно объясняет свои финансовые и человеческие трудности. И все. Еще чуть–чуть, и утро вечера мудренее…
Пока Никсов, воспользовавшись мудрой присказкой, видит сны, набросаем пунктиром некоторые факты его биографии. Хороший человек, отчего не набросать?
Родители — служащие, потомки репрессированных и сосланных. Школу окончил в Новосибирске. В университет поступил с третьего раза, уже после армии. Учился с интересом. Никсов никогда не хотел заниматься психотерапией. Его интересовала теория личности, динамика ее роста, а потому мечталось о работе с космонавтами. На худой конец можно посвятить себя эргономике — науке о правильной организации труда.
Машиностроительный завод Никсов выбрал сам, и, как выяснилось, неудачно. Комната психологической разгрузки, которой он стал заведовать, с тихой музыкой, ленивыми рыбами за стеклом и картинками из бересты, пуха и сухих листьев вызывали неимоверную скуку, а иногда и изжогу.
Здесь подоспели ельцинские времена, завод рухнул и пресловутая комната отправилась туда же — в тартарары. Никсов ни минуты не жалел об этом. Все, что в психологии было запрещено, теперь можно! Друзья–сокурсники подумывали о психоанализе, наиболее дерзкие говорили о частной практике. Никсов был скромнее. Он осел в педвузе, ассистентом. Иногда и лекции допускали читать. Занялся наукой, защитил кандидатскую от философии. Защититься по психологии было совершенно невозможно. Все бы ничего, если бы платили.
Жена не дождалась защиты диссертации. В разведенках она и месяца не проходила, вышла замуж за удачливого и укатила в Сан–Франциско.
Одному голодать, конечно, легче, но и это надоело. Надо было искать дельную службу. Кой–какие связи сохранились, и потому предложений о работе было много. Перечислять их не имеет смысла.
Правда, иногда бывали забавные предложения. Хозяин довольно известной частной психологической конторы — толстый, элегантный и хитрый, а также рябой, из‑за чего был мысленно наречен Бородавочником — совершенно поразил Никсова. Контора, конечно, называлась институтом и носила непонятную, как шифр, кликуху. Новоиспеченному кандидату наук предложили заняться созданием психологических портретов известных политиков и депутатов. Дело шло к выборам, поэтому предложение выглядело очень актуальным.
— Поясните, — вежливо попросил Никсов.
И работодатель пояснил. Политика стоит рассматривать с двадцати точек зрения. Если подробнее, то количество точек можно увеличить. Сюда входит все: словесный портрет, фото и киноматериалы, полная служебная характеристика, отзывы людей, с кем он общался на работе и дома, его отношение к женщине, к родине, к животным… Ну, не мне вас учить.
— И что с этими портретами делать?
— Продавать, — невозмутимо ответил психолог.
— Кому?
— Кто купит.
— А если не купят?
— Можно дарить. Будем создавать парадные психологические портреты. Главное, надо придать им товарный вид.
" Парадный
