Алька. 89 - Алек Владимирович Рейн
В школе мы с Кемелем совсем оборзели, как-то решили поднять себе настроение во время занятий. Путь к его поднятию протоптан был до нас – выпить, но дорога эта была тернистой, в самом её начале зияла пропасть или, скорее, яма, сказать правду, дыра в нашем совместном бюджете. Опрос однокашников на возможность разжиться денежкой до зарплаты указал нам на тщетность наших потуг, мы впали в депрессию. Но Саньку вдруг озарило. Глядя на меня блестящими карими глазами, он произнёс: «Знаешь, у кого не спрашивали?» – «У кого?» – «У педсостава». Я понял, он гений. Но у кого? Историчка – наш классрук, бабка тёртая, заподозрит неладное, физичка классная тётка, но вычислит нас на раз, так мы перебирали всех преподавателей, пока Кемель не сказал: «Стоп. Я знаю, кто, бежим, пока перемена не кончилась, по дороге расскажу». Я рванул за ним в учительскую, по дороге Санька сказал: «Училка по литературе». Он был гений, реально. Литераторша наша дама привлекательная, молодая, немного за тридцать пять-тридцать шесть, слегка богемная и, как полагалось училке её профиля, немного не от мира сего, но была женщиной в полном смысле этого слова. Беседовала с нами, как с взрослыми людьми, впрочем, таковых было немало за партами. Помнится, как-то читая нам «Двенадцать» Блока, она, произнося строчки: «Гетры серые носила, Шоколад «Миньон» жрала, С юнкерьём гулять ходила, С солдатьём теперь пошла», густо покраснела и рассмеялась волнующим мужское ухо контральто. Да, выбор был стопроцентным, но сколько просить, вот в чём вопрос. Мало попросим – не прокатит, будет понятно, на что просим, много – неудобно, кто мы такие, чтобы так должать? Решили просить червонец, это было по тем временам немало, солидно и всё же не запредельно. Но пропить договорились только трёху. Мечты, мечты, где ваша сладость… Училка просьбе нашей не удивилась, но явно поняла всё по нашим горящим глазам. Спросила: «А на мой урок-то вы явитесь?» Мы клятвенно заверили, что будем непременно, и, получив заветный чирик, бодро двинули в гардероб и на выход. Уже за порогом мы нос к носу столкнулись в толпе курящих, с нашим однокашником, уважаемым дядей Колей, Николаем Николаевичем, который вдобавок был нашим участковым и иногда трепал нас за уши за мелкие шкоды. Увидев наши радостные рожи, дядя Коля повернулся к нам и с недоумением поинтересовался: «А куда это вы намылились?» Врать милиционеру, это как врать родному папе, а уж дяде Коле – да никакого смысла, вдобавок червонец, кроме блеска в глазах и энергичной походки, придавал нам наглости. Мы честно признались: «За водкой, что-то в башку ничего не лезет, решили выпить». Кемель решил понтануться и усугубил, глядя на Николая Николаевича честными глазами, поинтересовался: «Выпьете с нами, дядь Коль?» Уважаемый Николай Николаевич чуть не поперхнулся дымом и вдруг, к огромному моему удивлению, буркнул: «Ладно, тащите».
Причину, по которой Сашка предложил дяде Коле хлопнуть с нами, была мне понятна. Пару дней назад Санька затеял возню в классе с одним из пацанов, дело было на перемене, но в классе была наша классная руководительница, которая сделала им замечание, однако ребята никак не расцеплялись, так бывает. Тут Николай Николаевич вскочил с места и стал их лупить по спинам папкой, с которой он ходил за занятия. Кемель не сразу понял, кто его охаживает, развернулся и чуть не схлопотал папкой по физиономии, но ушёл от удара и сразу сел за парту. А второй участник поединка не был в курсе, что дядя Коля – милиционер, и попытался качать права, но был осыпан таким градом ударов, что просто сбежал из класса. Народ ржал над Санькой, и я подумал, что, предлагая выпить, он захотел подколоть дядь Колю. Не получилось, но так даже веселее. Выпить с участковым! Нам, соплякам, да ребятам рассказать, не поверят. И кстати, не поверили, только ржали над нашим рассказом.
Магазин находился от школы в пяти минутах ходу, мы разделились: я взял в винном бутылку водки, Кемель четвертушку чёрного, два плавленых сырка и полкило квашеной капусты, которую ему насыпали в кулёк из обёрточной бумаги. Дядя Коля ждал нас у школы, взглянув на раскисший кулёк, он поинтересовался: «На кой хрен капусты-то взяли?» Кемель радостно ответил: «Вкусная, я попробовал». Мы собрались с Сашкой обойти вокруг школы в поисках укромного местечка, но дядя Коля остановил нас, достал из кармана и показал здоровенный ключ, сказал: «Взял у уборщицы». Мы дотопали до школы, прошли холодный вестибюль, зашли в коридор, он был пуст, все были на занятиях. Дядя Коля открыл дверь чулана, располагавшегося в самом начале коридора, в нём уборщица держала свои вёдра, щётки, и сказал нам: «Давайте быстро». Мы нырнули в комнатушку вслед за дядей Колей. Чулан оказался вполне приличной комнатушкой с окном, в которой, кроме составленных в углу швабр, веников, ведра и лопаты для уборки снега, вполне себе разместились рукомойник с краном холодной воды, небольшая лежанка, гардеробчик, столик, на котором стоял чайник на старенькой электроплитке кое-какая посуда и в аккурат три стула.
