Константин Станюкович - Том 8. Похождения одного матроса
— До обеда еще долго. Не хотели ли сыграть?
— Я не умею.
— Не умеете? Очень жаль! А впрочем, если не умеете, то этой игре не трудно научиться… Даю слово, что весьма легко… Смотрите!
И с этими словами брюнет стал метать банк.
— Не правда ли, очень просто?..
— Я этой игры не знаю.
— А вот я вас научу, если позволите… Эй, черномазый! два коблера! — презрительным тоном крикнул брюнет слуге-негру, появившемуся в каюте. — Положим, вы ставите пятьдесят центов, — я на крупные ставки никогда не играю! — на даму, которую вы вынули из вашей колоды… Эта карта многим приносит счастье, сэр… Выньте на даму…
Чайкин послушно вынул даму.
— Теперь я начинаю. Правая сторона моя, левая — ваша… Если дама упадет налево — пятьдесят центов ваши, направо — мои…
Брюнет не спеша стал класть карты. Дама упала налево.
— Счастливец вы! Дамы вас любят… Ну, теперь попробуйте поставить, ввиду вашего счастия, доллар, положим, на туза…
Чайкин вынул из своей колоды туза.
— Посмотрим, что скажет туз… Я тузов обыкновенно бью!.. — говорил, смеясь, брюнет, стасовывая карты. — Напрасно я вам посоветовал ставить на туза. О, черт возьми! С вами просто страшно играть. Вы опять выиграли. Туз на левой стороне, и у вас в кармане полтора доллара. Получайте их!
И господин в кожаной куртке вынул из кармана штанов кучку золота и серебра и, бросая на стол монету в пять долларов, проговорил:
— Три с половиною дайте сдачи и ставьте теперь карту по своему выбору, а то я советую на свою голову!
— Что вы? Я разве взаправду играл? Вы только учили! — проговорил Чайкин, отодвигая от себя монету.
— А я полагаю, что деньги ваши… Я бы на вашем месте спокойно их взял.
— Нет, не мои! — протестовал Чайкин.
— Ну, как хотите… Спорить не будем… Ставьте карту по-настоящему и положите на нее монету, которую вам не жаль проиграть. А перед этим хлебните коблера…
— Благодарю вас. Я не пью. И карты не поставлю… Я не буду играть.
Несколько пассажиров, сидевших в большой общей каюте, безмолвно наблюдали эту сцену. Некоторые улыбались. Только один пожилой, прилично одетый господин, по-видимому возмущенный поведением человека в кожаной куртке, встал с лонгшеза и, подойдя к столу, за которым сидел Чайкин, обращаясь к брюнету, проговорил резким тоном:
— Что вы пристаете к джентльмену!.. Разве вы не видите, что он иностранец, не желающий пользоваться счастием в игре. Не хотите ли, я воспользуюсь им?.. Вынимайте-ка из кармана деньги… Я их переложу в свой…
— С удовольствием обчищу ваши карманы. Как прикажете вас звать, так как я не имею чести знать вашего имени.
— Капитан Бутс. А вы?
— Шкильнер, агент по всяким делам… к вашим услугам! — сказал брюнет и, вынув из кармана, положил на стол кучку денег.
То же самое сделал и капитан Бутс, пока агент по всяким делам тасовал карты.
— Сколько ставите, капитан, и на какую карту?..
— Доллар для начала, — отвечал капитан, выдвигая монету, — а карту… не будете ли вы добры, молодой джентльмен, вынуть мне карту. Я буду играть на ваше счастие! — обратился он к Чайкину. — Вы, по-видимому, очень счастливый человек… Как позволите назвать вас?
— Чайк…
— Так выньте-ка карточку…
Чайкин вынул тройку. Она выиграла, и капитан, утроив куш, опять попросил Чайкина выбрать карту. И эта выиграла. Шкильнер, казалось, удивлялся и довольно часто вспоминал черта. Через четверть часа вся куча золота перешла к капитану Бутсу. Он сосчитал деньги и проговорил смеясь:
— Двести долларов пригодятся… Благодарю вас, мистер Чайк. Это ведь я вам обязан… А вы больше не хотите, видно играть, агент?
— Буду, если только мистер Чайк не станет выдергивать карт. Ему нестерпимо везет!
Тогда капитан Бутс обратился к Чайкину и сказал:
— А знаете ли что, мистер Чайк? Давайте-ка пополам играть. Тогда он не может запретить ставить карты по вашему выбору, и мы дочиста обчистим агента. Идет, что ли, агент?..
Шкильнер, казалось, не решался.
— Что, струсили, агент?..
— Так и быть, проиграю вам еще сто долларов! — наконец сказал он и бросил на стол билет в сто долларов.
— Сколько поставим, мистер Чайк?.. Назначайте вы куши, и карты ставьте вы…
У Чайкина заблестели глаза. И он уже было решился рискнуть пятью долларами, как, бросивши случайно взгляд на пожилую женщину, сидевшую за большим обеденным столом с книгой в руках, увидал, что она быстро покачала головой, словно бы давая знать, чтобы он не играл. В то же время Чайкин вспомнил, что говорил Блэк-Джемсон про шулеров.
Он тотчас же одумался и сказал:
— Извините… Я не буду играть… Играйте одни…
И с этими словами он встал и пошел вниз в свою каюту.
В двойной довольно просторной каюте Чайкин после ухода Блэка был один. В Батонруже никого не посадили к нему. И он был очень этим доволен, напуганный только что сделанным знакомством и своим соблазном играть в карты. Теперь он готов был чуть ли не в каждом пассажире видеть мазурика, имевшего намерение посягнуть на его деньги, и решил вперед быть осторожным и избегать разговоров с пассажирами, а то того и гляди объегорят.
«Вот только этой доброй барыни, что головой махнула, нечего опасаться. Спасибо ей!» — подумал Чайкин и стал глядеть в открытый большой иллюминатор на реку и на берег, покрытый густым зеленеющим лесом. По временам пароход шел близко к берегу, и тогда Чайкин видел высокие, стройные сосны, дубы и другие деревья, которых не знал. Довольно часто попадались и поселки, а то и одинокие бревенчатые дома в лесу.
И чем более глядел Чайкин на лес, тем задумчивее и грустнее становилось добродушное лицо его.
Он снова испытывал жуткость одиночества среди чужих людей, в чужой стороне, в которой очутился неведомо как и из которой нет ему возврата. И хотя, слава богу, жизнь на чужой стороне впереди ему как будто и улыбалась, и он не чувствует себя теперь таким подневольным, каким чувствовал раньше, и вдобавок имеет такие деньги, о которых не посмел бы и думать ни в деревне, ни на службе, — тем не менее тоскливое чувство давало себя знать…
Чтобы размыкать его, Чайкин запел вполголоса родную песню. Но заунывный, полный тоски напев не размыкал тоски. Напротив, он пел, а голос его вздрагивал и слезы тихо катились из его глаз…
А он все пел и как будто духовно сливался с родиной и словно бы видел перед собой и родной лес, куда нередко ходил, и речонку, и почерневшие избы, и свою Пегашку, с которой он делал свое любимое мужицкое дело.
Уже темнело. То и дело на берегу светились огоньки в одиноких домах.
«И они в одиночку здесь больше живут. Не так, как у нас в России — деревнями. Здесь будто и деревень нет!» — подумал Чайкин, переставая петь.
В это время раздался у каюты звонок. Чайкин догадался, что зовут обедать. Он зажег в кенкетках свечи и, оправившись перед зеркалом, вышел из каюты, по роскошному, обитому ковром трапу поднялся в следующую палубу и вошел в ярко освещенную обеденную залу, где большой стол, сверкавший белизною белья, графинов, стаканов и рюмок, был уставлен вазами с персиками, сливами и грушами, среди которых возвышались очищенные ананасы. Лакеи-негры были во фраках и в нитяных перчатках.
Чайкин смущенно озирался вокруг. Пассажиры первого класса еще не собрались, и в зале было только несколько человек. Но вот раздался второй звонок, и публика стала собираться. Чайкин заметил, что дамы принарядились. Пока шли разговоры, Чайкин сидел в стороне и глазами искал капитана Бутса и агента по всем делам, но их, однако, не было. Прозвонил третий раз, и все стали садиться за стол. Подошел и Чайкин, но не знал, куда ему сесть.
— Вот ваше место, сэр! — указал ему старик негр. — Тут на карточке ваше имя.
Чайкин сел около пожилой дамы в черном платье, которая его остановила от игры. По другую сторону сидел высокий, рыжеватый молодой человек.
Несколько сконфуженный соседством, Чайкин сосредоточенно и серьезно ел суп.
— Вы, верно, недавно в Америке? — спросила его соседка.
— Недавно.
— То-то я сейчас же это и заметила… Вы отлично сделали, что не играли.
— Благодарю вас, что вы предупредили меня… Но кто были эти господа?
— Известные шулера из Нью-Орлеана… Они ездят на пароходах, чтобы излавливать доверчивых людей.
— Так они знали друг друга?
— Еще бы. Они компаньоны. Играли нарочно, чтобы втянуть вас в игру.
— Я раз проиграл им пятьдесят долларов! — заметил рыжий молодой человек.
— Но где же они? — спросил Чайкин.
— Остались в Майерсвиле, чтоб сесть на пароход, который пройдет сверху… Они — профессиональные шулера. Капитан — такой же капитан, как я король, а агент — такой же агент, как вы принц! — рассмеялся рыжий молодой человек. — И советую вам никогда не играть в карты с незнакомыми людьми!..
